Карамелькин работал программистом в НИИ УРАУА, что находится возле метро Бауманской, как выйдешь из подземелья, направо.
Программист важно пожал руку Дамкина и, полуобняв Свету свободной от дипломата рукой, звонко чмокнул ее в ухо. Потом он поставил дипломат на землю и обнял секретаршу литераторов двумя руками. Карамелькин любил пообниматься со своими знакомыми девушками и девушками своих знакомых.
– Карамелькин. Ты вроде сегодня хотел поехать на работу? - спросил Дамкин.
– Я там был, - важно ответил программист. - У нас в отделе перерыв, дай, думаю, заеду поболтать к литераторам.
Друзья поднялись по лестнице, Дамкин открыл дверь и громко объявил:
– Стрекозов! У нас гости!
– Чай готов! - отозвался Стрекозов.
Карамелькин, сняв в прихожей ботинки, прошел в комнату и уселся в единственное кресло, стоявшее в комнате соавторов.
– Здравствуй, Света, - сказал Стрекозов, обнимая секретаршу.
– Во! Опять! - воскликнул Дамкин. - Этот бабник Стрекозов опять обнимается с моей секретаршей! Знаешь, Светочка, я тут недавно ехал в автобусе, смотрю в окно, а там прямо на улице Стрекозов целуется с женщиной!
– Клевета! - возразил Стрекозов. - Я на улице с женщинами не целуюсь. Я скромный.
– Где мой чай? - ревниво поинтересовался Карамелькин, листая старый журнал "Радио".
– Я вам пряники принесла, - сообщила Света, выкладывая пакет с пряниками. - Очень вкусные!
– Спасибо! Я как раз такие больше всего люблю! - Дамкин подошел к любимой девушке и поцеловал ее в щечку. - Светочка, одолжи рублей восемь до зарплаты... Я хотел продуктиков купить для завтрашнего торжества.
– Я на последние деньги пряников купила...
– Жалко... Но ты завтра все равно приходи, а то у Дамкина раз в году бывает день рождения, и без своей любимой девушки ему будет грустно-грустно! И приходи пораньше, народу соберется тьма, надо будет приготовить что-нибудь вкусное, на стол накрыть, а я один с этим обленившимся Стрекозовым ни за что не управлюсь.
– Ладно, договорились.
– А меня вы не приглашаете? - поинтересовался Карамелькин, наливая в свой стакан заварку.
– А то ты без приглашения не придешь! - воскликнул Дамкин и, видя, что Карамелькин обиженно поджал губы, добавил: - Ты же наш самый близкий друг, а близких друзей не приглашают, они являются сами.
Карамелькин вздохнул и разбавил заварку кипятком.
– У вас лимона нет?
– А ты нам его принес? - отозвался Стрекозов.
– Почему надо обязательно меня снова обидеть? - искренне удивился Карамелькин. - Я ведь только спросил на счет лимона.
– И я только спросил, причем насчет того же лимона. И что значит "снова"? Когда это мы тебя обижали?
Карамелькин задумался. В друзья ему достались одни сволочи, которые постоянно его обижали. Как на грех, у программиста была плохая память, и он часто забывал, в чем же конкретно заключается его обида.
– Что-то такое было, - протянул Карамелькин. - Не помню чем, но чем-то вы меня здорово обидели! Это точно!
– Не было такого! - с пафосом воскликнул Дамкин.
– Да брось ты, Карамелькин, зачем нам надо тебя обижать! рассудительно заметил Стрекозов. - Хотели бы, так просто убили бы!
Не отвечая, Карамелькин еще раз печально вздохнул и достал сигарету.
– Света, ты не будешь возражать, если я закурю? - спросил он тоном голливудской кинозвезды.
– Еще как буду! - запротестовала Света, разливая заварку по стаканам.
– Надо бросать курить, - сказал Дамкин. - Это вредная привычка.
– Ты сам куришь, а меня еще критикуешь!
– Зато я никогда не говорю, что брошу курить, - возразил Дамкин. - И когда я курю, то широко улыбаюсь, а улыбка, как известно, удлиняет жизнь человека, так что все компенсируется.
– А ты всегда куришь с очень мрачным выражением лица, - подхватил Стрекозов. - Дымишь, как будто мешки грузишь. И лицо у тебя при этом, как у трактора.
Светлана рассмеялась.
– Опять вы меня хотите обидеть!
– Мы заботимся о твоем драгоценном здоровье!
– Карамелькин, - спросил Дамкин. - А ты не одолжишь нам восемь рублей? Со следующего гонорара отдадим.
– Были бы у меня восемь рублей, - протянул программист, - я бы у вас сейчас не сидел, а зашел бы пообедать в институтскую столовую. У меня и так трагедия с этими деньгами! - сообщил он с важным видом.
Карамелькин считал, что он умеет ловко перевести разговор в нужное ему русло. А больше всего он любил поговорить о себе и о своих проблемах.
– Что за трагедия?
Карамелькин тяжко вздохнул, после чего охотно поделился своим горем.
– Сегодня у нас в НИИ всем раздавали премии, а мне не дали. Даже Шлезинскому дали сорок рублей, а мне - нет. У нас начальник такая сволочь! Себе выписал сто пятьдесят, а мне - ни копейки!
– Если начальник будет всем выписывать премию, - предположил Стрекозов, - то ему самому не хватит.
– Да ты, наверное, и работаешь плохо, - сказал Дамкин. - Ничего не делаешь, поэтому премии не заслужил.
– Я вкалываю, вкалываю, а от шефа никакой благодарности!
– А ты уже написал свою крутую программу?
– Да на фиг она нужна? - удивился Карамелькин, словно он не распинался о своей программе три недели подряд.
Эта удивительная супер-программа должна была обсчитывать погрешности каких-то измерительных каналов, и за нее Карамелькин намеревался получить кучу премий, в том числе и премию Ленинского комсомола.
Терять всякий видимый интерес к своим собственным замыслам было в обыкновении Карамелькина. Программист быстро увлекался каким-нибудь делом, но запала обычно хватало на месяц или два, не больше. Проходило время, и Карамелькин уже слышать не хотел о том, чем так восхищался совсем недавно.
Не удивительно, что на работе были недовольны Карамелькиным. Он постоянно просыпал начало рабочего дня, иногда часов на пять, или по своей рассеяности начинал заниматься не тем, за что в настоящий момент могли дать деньги. В прошлом году из-за Карамелькина весь отдел лишили премии, и многие сотрудники на него обозлились. Правда, по версии Карамелькина, он никогда ни в чем не был виноват, просто это вокруг него были сплошь одни недоумки и идиоты.
Карамелькин доел шестой пряник, допил стакан чая и встал с кресла.
– Заговорился я тут с вами. Пора бы и на работу съездить, а то можно ненароком нарваться на шефа. Перерыв-то уже давно кончился.
– Не забудь завтра приехать! - напомнил Стрекозов. - Дамкин без тебя будет очень скучать.
– Не забуду, - серьезно пообещал программист. - Вообще-то, я думал, что Дамкин родился в январе, как и я.
– Я тоже так думал, - сказал Дамкин. - Но потом передумал. Зачем нам в январе два таких крупных праздника?
– Ну, счастливо! Светочка, до свидания! - Карамелькин послал секретарше воздушный поцелуй и спешно поехал на работу.
Когда дверь за Карамелькиным закрылась, Дамкин, подлив еще чаю в свой стакан, предложил Стрекозову пари:
– Спорим, Карамелькин опоздает на пять часов?
– Я и сам могу с тобой об этом поспорить, - ответил Стрекозов, отобрав у Дамкина чайник и налив чаю себе.
– А почему ты думаешь, что именно на пять? - заинтересовалась Света.
– А на два, на три и на четыре часа он уже опаздывал! - весело заржав, ответил на это Дамкин.
– Ну, ладно, мальчики, мне тоже пора, - встала секретарша.
– Я думал, мы над романом поработаем, - протянул Стрекозов.
– Сегодня мне некогда!
– Чем же это ты так занята? - ревниво спросил Дамкин.
– Завтра кое у кого день рождения, надо как следует подготовиться. В парикмахерскую сходить...
– Да ты и так классная девушка! - отпустил комплимент Дамкин. - Зачем тратить деньги на парик?
– Вы, мужики, ни фига в этом не понимаете! - воскликнула Света и, чмокнув по очереди Дамкина и Стрекозова, убежала по своим загадочным делам.
Глава следующая,
в которой пионер Максим Иванов делает подарок дяде Стрекозову
"Коммунизм!" Какое слово!
Сколько в нем заключено!
Где с надеждой, где сурово
Произносится оно...
С. Михалков "Будь готов!"
День рождения Дамкина был на носу, а ни Дамкин, ни Стрекозов никак не могли придумать, чем угощать многочисленных друзей, которые придут и будут требовать, чтобы их кормили, хотя, справедливости ради, следует заметить, что лучше бы эти друзья накормили самого Дамкина, худого и вечно голодного. Основная сложность заключалась в том, что у литераторов совсем не было денег. На последние медяки Дамкин купил батон хлеба, а оставшихся четырех копеек не хватило бы даже на кружку пива, которую они сейчас с удовольствием бы выпили.
Размышляя над тем, где бы взять денег, литератор Дамкин задумчиво стучал вилкой по столу, а литератор Стрекозов стоял у окна и наблюдал, как его знакомый пионер Максим Иванов прибивает на березу скворечник.
