— Подожди здесь, пока я вернусь! — прорычал он, схватил Томми — на лице читалось изумление — за шерстяной шарф и толкнул на середину комнаты. — Сядь и не смей вставать! — Питер вышел, захлопнув за собой дверь.
— Крыша, что ли, поехала? — Глаза Томми вопросительно смотрели на Элизабет. Шаги Питера, спускающегося по лестнице, затихли. Люди частенько обращались к
Элизабет. Что-то в ее манере побуждало их к этому. — Ладно, деваться некуда. — И действительно, не оставалось ничего другого, как усесться на стул.
Прошло пять минут, может, десять. Потом Питер вернулся в сопровождении дородной, спокойной женщины, которую никто и ничто — это чувствовалось с первого взгляда — не удивляло прежде и не могло удивить в будущем.
Визитер Питера поднялся со стула.
— Вот… о ком речь, — объяснил Питер.
Миссис Постуистл поджала губы и чуть откинула голову.
— Я помню, что видела ее там. Вроде бы там все было в порядке. Откуда у тебя эта одежда?
— Не мое. Эти вещи одолжила мне миссис Хэммонд.
— А это твое? — Миссис Постуистл указала на блузку из синего шелка.
— Да.
— И с чем она шла в комплекте?
— С трико. Оно давно порвалось.
— Что заставило тебя бросить акробатические упражнения и пойти к миссис Хэммонд?
— Пришлось. Травма.
— Как называлась твоя последняя труппа?
— «Виртуозы Мартини».
— А до того?
— Их было очень уж много.
— И никто не говорил тебе, мальчик ты или девочка?
— Никто из тех, кому я бы поверила. Одни называли меня так, другие — иначе. Все зависело от того, кого они хотели во мне видеть.
— Сколько тебе лет?
— Не знаю.
Миссис Постуистл повернулась к Питеру, который звенел ключами.
— Наверху есть кровать. Решать вам.
— Чего я не хочу, так это стать всеобщим посмешищем, — объяснил Питер, понизив голос до шепота.
— Это всегда хорошее правило, — согласилась миссис Постуистл, — для тех, кто может себе это позволить.
— В конце концов одна ночь никому не причинит вреда. А завтра мы решим, что можно сделать.
«Завтра» всегда было счастливым для Питера днем. Одного упоминания этой магической даты хватало, чтобы поднять ему настроение. И когда он повернулся к Томми, от прежних колебаний не осталось и следа.
— Очень хорошо, Томми, — отчеканил мистер Питер Хоуп. — Ночь ты можешь провести здесь. Иди с миссис Постуистл. Она покажет тебе твою комнату.
Черные глаза сверкнули.
— Вы собираетесь взять меня на испытательный срок?
— Мы поговорим об этом завтра.
Черные глаза затуманились.
— Послушайте, я говорю вам прямо, толку не будет.
— Это ты о чем? Какого толку? — спросил Питер.
— Вы отправите меня в тюрьму.
— В тюрьму?
— Да. Вы назовете ее школой, я знаю. Вы будете не первым, кто пытался. Не получится. — Яркие черные глаза сверкнули вновь. — Я не делаю ничего плохого. Я хочу работать. Я могу позаботиться о себе. Всегда так было. Зачем мне кто-то еще?
Если бы яркие черные глаза оставались страстно-воинственными, Питер Хоуп наверняка руководствовался бы здравым смыслом. Да только судьба распорядилась так, что глаза эти внезапно наполнились жгучими слезами. При виде их здравый смысл Питера в отвращении покинул комнату, что и послужило отправной точкой для многих последующих событий.
— Не говори глупостей. Мы просто друг друга не поняли. Разумеется, я беру тебя на испытательный срок. Ты будешь вести мое хозяйство. Я лишь хотел сказать, что детали мы обсудим завтра. И перестань, домработницы не плачут.
Маленькое мокрое личико вскинулось к нему.
— Вы серьезно? Честно?
— Честно, честно. А теперь иди и умойся. Потом принесешь мне ужин. Странный визитер, все еще всхлипывая, поднялся.
— И я получу жратву, крышу над головой и шесть пенсов в неделю?
— Да, да, я думаю, это справедливая цена, — согласился мистер Питер Хоуп. Потом добавил: — Как по-вашему, миссис Постуистл?
— Надо бы добавить платье или брюки с рубашкой, — предложила миссис Постуистл. — Так обычно делается.
— Если так принято, то само собой, — кивнул мистер Питер Хоуп. — Шесть пенсов в неделю плюс одежда.
На этот раз Питер, в компании все той же Элизабет, дожидался возвращения Томми.
— Я надеюсь, это мальчик, — поделился он с кошкой. — Во всем виноваты туманы, знаешь ли. Если бы я только мог позволить себе отослать его в более теплые края.
Элизабет выглядела задумчивой. Дверь открылась.
— Ага! Так-то лучше, гораздо лучше, — улыбнулся мистер Питер Хоуп. — Поверь мне на слово, ты выглядишь респектабельно.
Практичность миссис Постуистл обеспечила результат, устроивший всех. К длинной юбке добавилась просторная шаль, прикрывшая наготу, скрывавшуюся под ней. Питер, привередливый господин, удовлетворенно отметил, что руки у Томми уже чистые, а ногти пострижены.
— Дай мне твою кепку, — попросил Питер и бросил ее в камин. Она ярко вспыхнула, источая разнообразные запахи. — В прихожей висит моя кепка. Пока будешь носить ее. Вот тебе полсоверена. Купи мне на ужин холодного мяса и пива. Все остальное найдешь в этом буфете и на кухне. Не задавай мне сотню вопросов и не шуми.
С этим Питер вернулся к работе.
— Хорошая идея — полсоверена, — поделился с Элизабет Питер. — Больше мы не увидим «мастера Томми», будь уверена. Устраивать в доме детский сад! Безумие.
Перо Питера скрипело. Элизабет нашла что-то интересное на полу.
— Четверть часа, — глянул на часы Питер. — Как я тебе и говорил.
Статья, над которой работал Питер, продвигалась медленно.
— Вот почему он отказался от шиллинга! — воскликнул Питер. — Хитрость, чистая хитрость. Хорошая идея — полсоверена. — И его смех встревожил Элизабет.
Но в тот вечер удача отвернулась от Питера.
— В «Прингле» все продали. — «Мастер Томми» появился на пороге с пакетами в руках. — Пришлось идти в «Боу» на Фаррингдон-стрит.
— Ага. — Питер не поднял головы.
«Мастер Томми» проследовал на кухню. Питер быстро писал, наверстывая упущенное время.
— Хорошо, — пробормотал Питер, улыбнувшись себе. — Отменная фраза. Она заденет их за живое.
Питер Хоуп работал, тогда как «мастер Томми», невидимый и неслышимый, выходил из кухни и уходил обратно, и внезапно Питера охватило странное чувство: словно он долго болел — тяжело болел, даже не подозревая об этом, — и теперь начал выздоравливать и более адекватно воспринимать окружающие его вещи. Эта комната с массивной мебелью, длинная, со стенами, обшитыми деревянными панелями, комната, дышавшая достоинством и гармонией старого мира… почему он ее забыл? Теперь она приветствовала его радостной улыбкой, как давний друг после долгой разлуки. Выцветшие фотографии в деревянных рамках на каминной полке, среди них — хрупкой женщины со слабыми легкими.
— Господи, благослови мою душу! — Мистер Питер Хоуп отодвинул стул. — Тридцать лет тому назад! Как летит время! Что же, получается, что мне…
— Вам селедку с головой? — спросил «мастер Томми», терпеливо ждавший, когда мистер Питер Хоуп оторвется от работы.
Питер очнулся и отправился ужинать.
Ночью ему пришла в голову блестящая мысль. «Действительно, как я мог не подумать об этом раньше? Сразу снимет все вопросы». И Питер погрузился в глубокий сон.
— Томми, доброе утро, — поздоровался Питер, садясь следующим утром за стол, чтобы позавтракать. — Это что?
С написанным на лице недоумением он поставил чашку обратно на стол.
— Кофи, — проинформировал его «мастер Томми». — Вы же сказали, кофи.
— Понятно, — кивнул Питер. — На будущее, Томми, если тебя не затруднит, учти, что по утрам я пью чай.
— Мне без разницы. — «Мастер Томми» пожал плечами. — Это ваш завтрак.
— Вот что я тебе скажу, Томми, — продолжил Питер. — Сегодня ты что-то неважно выглядишь.
— Я в порядке, — заверил его «мастер Томми». — Ничего у меня не болит.
— Ты, наверное, этого не знаешь, Томми, но болеть можно, даже не подозревая об этом. Я хочу быть уверенным, что человек, который у меня работает, абсолютно здоров.
— Если это означает, что вы передумали и хотите избавиться от меня… — Подбородок Томми взлетел вверх.
— Только учти, наглости я не потерплю! — рявкнул Питер, иногда демонстрировавший властность, удивлявшую его самого. — Если со здоровьем у тебя полный порядок, я с радостью воспользуюсь твоими услугами. Но с этим у меня должна быть полная ясность. Это обычай. — Питер уже что-то писал на листке блокнота. — Так делается во всех приличных домах. Сбегай по этому адресу. — Он вырвал листок и передал Томми. — Попроси доктора Смита прийти сюда до того, как он займется своими пациентами. Отправляйся немедленно, и не надо со мной спорить.
