– Сколько?!… – спросил он тем не менее.
– Много! Не меньше сотни!…
«Вот оно! – подумал Федор Петрович. – Началось!»
Состояние его мгновенно трансформировалось из нормального в предынфарктное.
«Такая удача бывает раз в жизни!» – от мысли Федор Петрович едва не потерял сознание. Лишь ощущение нереальности происходившего помогло удержаться на ногах.
«Буду считать, что все это – сон!» – решил он.
– Пройдемте в мой кабинет!
Последние силы потратил на то, чтобы приказать охраннику:
– Закрывай дверь!… И гони в шею всех покупателей! Заколебали!
Чувствовал, что главного покупателя в своей жизни он уже нашел. Охранник кинулся выполнять распоряжение… Его давно раздражали покупатели, давно ждал случая прогнать хотя бы одного из них в шею.
Секьюрити немного огорчала мысль: в такое время покупателей не дождаться. Не успел он додумать ее, как их прикатила целая группа.
– Идите на… – реализуя годами копившуюся ненависть к клиентам, завопил охранник.
Брошенное «рено» с распахнутой дверью и работающим мотором создавало подобие иллюминации, – выскакивая новоявленный миллионер нечаянно включил поворотники…
Тем временем полуобморочный директор уже привел не менее полуобморочного молодого человека в своей кабинет.
– Плачу наличными!… – заявил Дэн.
– Вот и хорошо!… – устало проговорил директор. Мечты сбывались, а он почему-то чувствовал легкую грусть. – Назовите точное количество. Какие гарантии, что вы не откажетесь от покупки?…
– Вот деньги… – перевернув пакет, молодой человек вывалил доллары на канцелярский стол.
– Вот и хорошо! – повторил директор. Он чувствовал, что тупеет.
Помимо груды бабок из мешка зачем-то вывались несвежие мужские подштанники. Федор Петрович не мог отделаться от навязчивой мысли, что они ему знакомы.
Вдруг директор испугался: а что если он спит и это кошмарный сон. Подштанники – лишь прелюдия к ужасу, от которого можно избавиться лишь проснувшись.
Директору тут же захотелось проснуться. Он вспомнил, где видел эти розовые в цветочек подштанники – совсем недавно, в туалете.
Были надеты на нем самом!…
Предметы нижнего белья недавно принесла в автосалон одна тетка – не первый раз устраивала мини-распродажу. Такие подштанники, – директор это помнил хорошо, – купили тогда Чинарев и он сам.
– Что нибудь не так?… – спросил молодой человек.
– Все так, – вяло ответил директор и сбросил подштанники со стола, словно отмахиваясь от них, как от навязчивой мысли. – Можно я отойду на минуточку? Молодой человек ничего не ответил. Нижнее веко его правого глаза задергалось.
Директор встал из-за стола, дошел до туалета, проверил – подштанники были на месте. Вернулся обратно в кабинет.
– Я хочу купить «рено» на всю сумму, – нервно заявил Дэн. – Пересчитайте…
«Когда же этот сон кончится?» – директор во сне принялся пересчитывать деньги.
Позже, когда молодой джентльмен ушел, директор все в том же сне, связался, вытащив его из постели, со своим поставщиком в западной Европе.
– Милый мой Жан! – ласково начал директор. – Я делаю дополнительный заказ. В эти темные московские ночи все просто посходили с ума. Каждый хочет иметь свое собственное «рено». Особенно один… – в этом месте разговора голос Федора Петровича дрогнул.
Слезы умиление потекли по щекам, покрытым отросшей за день седой щетиной.
Сон все не кончался и не кончался.
* * *
– Что же ты?! Я и так, и эдак!
– Дядя Матвей, когда вы меня догнали на своих «жигулях», я вас узнал. Но поверить, что это – вы, не смог, – проговорил Дэн. Родственники стояли рядом с иллюминирующим «рено». – Я в последнее время плохо себя чувствую… Температура, корчи, колики, припадки и временный паралич… Решил, что начался горячечный бред: дядя Матвей катит на задрипанных «жигулях»… С таким же успехом можно представить президента Буша, продающего картошку на царицынском рынке. Слышали, наверное, бывает такой бред, когда температура зашкаливает за сорок. Я разволновался, занервничал – начал маневрировать, бредовое видение не отстает.
– Чуть в аварию не попали!… – пухлые ручки Матвея Скотча похлопали племянника по спине. – Ну здравствуй, здравствуй!…
– Насилу оторвался от галлюцинации. Наверное, таблетка подействовала. Я перед тем, как садиться за руль стакан шипучего аспирина хлопнул. Дядя Матвей, что же получается: лекарство было поддельным, не помогает?… Вы опять мне мерещитесь. И «жигули» ваши…
Скотопасских не пытался освободиться из дядиных объятий. Примечал: «тачки» преследователей стоят у тротуара чуть поодаль.
– Это не тебе аспирин пить надо, а мне… Все меня кинули, денег нет, еле на старенькие «жигули» наскреб. Чувствую, от всех моих несчастий начались у меня галлюцинации. И привиделось мне в горячечном бреду, что мой дорогой, мой любимый племянничек, с которым мы всегда так увлеченно разгадывали кроссворды и ходили вместе по общественным сортирам, от меня бегает!… Не иначе, разгадал кроссворд, купил себе индивидуальный биотуалет и дружба моя больше не нужна!…
Преследователи не выходили из своих машин.
– Дядя Мэтью, а ты в Чароза был?…
Дэн, – они все еще обнимались, – физически ощутил: хорошо упитанное тело Скотча, которого не изменила даже тюрьма, вздрогнуло, как тело жабы, через которое пропустили постоянный электрический ток. Слои жиров, в которых отложились никотин из выкуренных сигар, алкоголь из выпитого виски, кофеин из выпитого кофе стали более упругими. Видимо, решили, что кто-то хочет отнять накопленное за годы богатство и приготовились обороняться.
– Нет, в Чароза не был… – голос прозвучал глухо, сдавлено. Дядино горло перехватил нервический спазм.
– Я не мог видеть тебя в офисе?… – как опытный борец Дэн пытался ухватить противника с разных сторон, – лишь бы в конце с тупым стуком бросить его башкой об пол.
– Мог. Я приходил туда. Попросить тебя помочь…
Мэтью попытался отстраниться. Дэн не отпускал его – очень удобно говорить: рот племянничка, как гвозди заколачивал фразы в ухо любимого дяди.
Но и Мэтью в этой ситуации имел преимущество: ему не нужно было прятать поросячьих глазенок. Зрачки в них могли сколько угодно бегать, метаться, застывать – вопросы роились в дядиной голове, как навозные мухи.
– Почему же не остановился? – спросил Дэн.
– Не остановился?… Когда?… – дядины жирки неожиданно утратили тонус и принялись студенисто подергиваться. Тряслись накопленные за годы никотин, алкоголь, майонез и острый чилийский перец. Дядя явно чего-то не понимал.
– Внизу, у поста охраны. Прошел от меня в полуметре…
– Да нет, ты что!… Я бы остановился!… – жиры колыхнулись, как паруса судна, в которые после долгого штиля ударил набежавший ветерок.
– Ты был в шарфе – замотан до глаз, пальто…
– Ты что-то путаешь. У меня нет такой одежды!
Дядя Мэтью бодро отстранил от себя племянника, сделал шаг назад. – Ты видишь, в чем сейчас: курточка, джинсы… Так – всю дорогу после тюрьмы… Так что с Чароза?!
Он внимательно смотрел на Дэна. Поросячьи зрачки были теперь под контролем сознания и вели себя смирно – не бегали, не метались.
Бывший будущий директор представительства «Хаум Раум» произнес с бутафорским отчаянием, выполненным из лучшего папье-маше и выкрашенным набором гуаши для детского рисования:
– Она сгорела. До тла!…
Дядя проявил доверчивый провинциальный идеализм, который не выветрился из него даже после пятнадцати лет упорного столичного взяточничества – он поверил, что Дэн страдает искренне:
– Что ты говоришь?!… И ничего не взял?
– А что брать? Пепел?… Кому он нужен…
– Какой ужас! Все деньги пропали!…
* * *
Через несколько дней вскрыв в отсутствие могильщика дверь его квартиры обыкновенной фомкой, дядя убедится, что сам того не зная, сказал правду: деньги, действительно, пропали.
– Только одним, Люда, ты можешь спасти ситуацию!…
– Иван, я, честное слово, не при чем!… Это какой-то рок!… Сначала я даже подумала, что вы как-то связаны: ты и Скотособака. Ведь тогда в автосалоне все было так же: то же неожиданное предложение отформатировать диск, я так же нажал «Нет», само собой утопилась кнопка «Да» и он начал форматироваться…
Тупозаглот чувствовал, что вот-вот разрыдается.
– И в «Хаум Раум»!… Стоило мне получить почту – опять!… «Вы уверены, что хотите отформатировать жесткий диск?» Слава богу им, с этими задницами, не до меня!… – закончил он.
– Именно с ними и связана моя идея!… – Харепробойцев выключил теперь уже бесполезный компьютер, в памяти которого теперь не содержалось ни одного конфиденциального файла. Как впрочем и любой другой информации, – после того, как за настольной станцией посидел Тупозаглот, жесткий диск был капитально зачищен.
