— Как же вы мне все надоели, сволочи…
Пробуждение мое следующим утром было на удивление приятным. И хотя часы на камине показывали всего семь сорок утра, я чувствовал себя прекрасно. Все-таки «Фэймос Трахтенберг» — замечательный напиток, я принял вчера вечером литра полтора, а нынче как огурчик! Не в том смысле, конечно, что такой же зеленый и пупырчатый. Просто ощущение свежести после короткой ночи, проведенной на диване, причем еще и в одежде, меня удивило. Правда, в голову лезли какие-то воспоминания, подземные ходы, кучи долларов, непонятно откуда появившаяся Ксения Собчак и прочие обрывки вчерашней ночи. Раздался телефонный звонок. Номер на дисплее был явно незнакомым, но я все-таки решил ответить.
— Ромочка, доброе утро! Это Ксюшка тебя беспокоит. Как спалось?
— Какая такая Ксюшка?
— Ну как же, Романчик, легендарная Ксения Собчак лично, из «Спокойной полуночи». Как мой «Дом-2» закрыли, гады, так я сюда и перебралась.
— А какого хрена ты мне утром-то звонишь, а не ночью?
— Какой ты все-таки невежливый, Роман. Наверное, то, что про тебя в «Пресс-газете» пишут, соответствует действительности!
— Ага. Как и статьи про твою свадьбу!
— А вот в мою личную жизнь попрошу не вмешиваться! Возьму и назло вам выйду замуж!
— За чьего мужа?
— Противный ты все-таки субъект! А мне вот один общий знакомый, которого ты покровителем считаешь, про тебя совсем другое рассказывал, что, мол, и умный ты, и компанейский, и веселый, и начитанный…
Выпалив в пулеметном темпе эту тираду, Ксюша отключилась, а я в очередной раз подумал, правильно ли поступил, и решил, что да. Миссия — превыше всего. Но телефонный номер на мобильнике на всякий случай все-таки занес в память, пометив его как «Спокойной полуночи».
Уже приведя себя в порядок и одевшись, я вспомнил о своем решении самостоятельно обеспечить себя личным оружием. Поизучал вопрос по разным сайтам Интернета и через пару часов был полностью в курсе спецификаций различных видов пистолетов и револьверов. Далеко ходить не хотелось, поэтому я спустился вниз и зашел в Исторический оружейный салон, расположенный прямо у меня в доме.
— Здравствуйте, Роман Львович! Что вам сегодня предложить?
— Как будто не знаете? Маузер мне нужен. Пистолет только, а не карабин. И не тот, выпуска 1912 года, который вы мне пытались всучить в прошлый раз, нагло требуя за него 12 тысяч долларов! Мне нужно нормальное оружие, а не старье какое-то! Лучше всего С 96 Schnellfeuer 1931–1932 годов выпуска калибра 9 миллиметров с магазином на 20 патронов.
— Откуда у вас такое профессиональное знание предмета? Вы же вроде больше по шоу-бизнесу…
— Так, будем мы пистолет искать, нет? А то ведь я опять в «Екатерину» пойду, они мне что хочешь найдут…
Продавец вышел из-за прилавка, подошел к входной двери и повесил на нее табличку «Закрыто». Щелкнув замком, сказал мне:
— Ну что, пойдем в закрома?
«Закрома» оказались не то чтобы обширными, но довольно богатыми. Даже требуемых мне маузеров с возможностью стрельбы очередями оказалось аж три. Я, естественно, выбрал никелированный подарочный образец. Но продавец, глядя мне в глаза, упорно рекомендовал мне черный, чуть побитый ржавчиной пистолет с деревянной кобурой и клеймом «Mauser. Waffenfabrik Obersdorf». Имевшихся у меня знаний немецкого языка хватило, чтобы понять, что сделано это оружие на оружейной фабрике города Оберсдорфа.
— А патроны? — нагло спросил я.
— Патронов не держим. Но скажу вам, что современные 9-миллиметровые патроны, только удлиненные, которыми спецназ пользуется, подойдут. Вот вам один маузеровский для образца. Если в милиции знакомые есть, запросто достанут.
Цену пистолета я даже не спрашивал, подозревая, что будет она весьма высокой. Но, как мне показалось, Роман Абрамович, состояние которого мы потихоньку уменьшали, еще не все потерял в связи с мировым экономическим кризисом и такие траты для него были копеечными.
К тому времени, когда Рогалик с Шуриком пришли ко мне, я уже научился вытаскивать из пистолета магазин, ставить оружие на предохранитель, а также переключать его с одиночного огня на автоматический. Разбирать пистолет я не решился, вспомнив историю о том, как известный полярник Иван Папанин в свое время чуть не спятил, разбирая и собирая свое личное оружие. Его маузер, кстати, я в детстве видел в музее Арктики и Антарктики.
Мои соратники с уважением осмотрели новое приобретение, пощелкали спусковым крючком, а Шурик даже присоединил маузер к деревянной кобуре, приложил ее к плечу, прицелился и сказал: «Вещь!»
Оставив пистолет дома, я положил в карман единственный выданный мне патрон и вместе со своими бойцами погрузился в «Лексус», чтобы для начала заехать к Абраму Семеновичу.
Ювелир встретил меня как родного:
— Роман Львович! Ну что, заказы еще будут? Ваш молодец пульки-то свои забрал уже…
— Знаете, Абрам Семенович, сейчас у нас хоть и кризис, но серебряные пули, скажу вам по секрету, пользуются большой популярностью и считаются хорошим вложением. Вы сделайте мне еще полсотни, но только по этому образцу, — немного озадачив мастера своей речью, я вручил ему штатный 9-миллиметровый патрон, — и, если можно, сделайте заказ к сегодняшнему вечеру, материал у вас еще должен остаться…
Следующей точкой нашего маршрута было главное здание МГУ на Воробьевых горах. Для начала мы объехали его кругом, выяснив, что нужная нам зона «З» действительно нигде не обозначена. Затем осмотрели главный вход, который является наименее часто используемым как студентами, так и преподавателями и сотрудниками МГУ. Все остальные входы-выходы ведут куда-нибудь: к учебным корпусам, спорткомплексу, ботаническому саду, остановкам общественного транспорта. Лишь главный вход не ведет никуда. Он просто выходит на огромную площадь, которая получила название «Университетской». Лишь вдалеке, метрах в трехстах, виднеется смотровая площадка.
Мы обогнули монументальные ступени слева и притормозили внизу перед навечно закрытыми решетчатыми воротами. Справа была также сделанная в виде решетки из толстой арматуры монументальная калитка, по-простому прихваченная цепью с висячим замком. Препятствием для нас цепь, однако, не стала. Хозяйственный Шурик вытащил из багажника машины жуткие антикварные кусачки и всего один раз щелкнул ими. Перекушенное в двух местах стальное звено, звякнув, упало на землю. Рогалик подобрала два металлических полукольца и сунула в карман, а Шурик тем временем с усилием отворил заржавевшую калитку. Потом молча вернулся к машине, уложил в багажник щипцы и достал аэрозольный баллончик с WD-40. Тщательно обрызгал смазкой петли, проверил, насколько тихо и мягко теперь открывается-закрывается калитка, и вместе с нами подошел к металлической двери, слева от которой через гранитные плиты проросло небольшое дерево. Мы с Рогаликом наблюдали, как дипломированный историк достал из кармана выданный ему накануне Цаном лазерный приборчик и поднес его к замочной скважине. Затем пощелкал кнопками, посмотрел на дисплей и сказал: «Все готово, можно отдавать Ивану, чтобы делал ключ. Эта штука запоминает все внутренние размеры скважины с микронной точностью, а потом подключается к станку, который автоматически обрабатывает заготовку, превращая ее в точную копию ключа». В заключение Шурик обрызгал смазкой скважину и петли двери, а на выходе аккуратно повесил цепь с нетронутым замком на место, соединив ее в месте разрыва найденной поблизости проволокой.
Сориентировавшись на местности и подготовив плацдарм для наступления, мы сели в «Лексус» и отправились по Мичуринскому проспекту в сторону Солнцева. Затем свернули на МКАД и через пару километров снова въехали в город, но уже по Сколковскому шоссе. Немного попетляв, свернули направо, чуть не доезжая Макдоналдса, а затем выбрались на Рябиновую улицу и остановились у кафе «Рябина».
— Вот что, Шурик, — сказал я, — проводи-ка даму к директору. Ей нужно кое-какие документы забрать.
Рогалик непонимающе посмотрела на меня и было открыла рот, чтобы спросить, какого хрена ей сдался директор кафе «Рябина».
Я коротко приказал: «Выполнять!» — и был приятно удивлен тем, что оба моих соратника пулей выскочили из машины и потрусили к заведению. «Да, все-таки великая вещь дисциплина, — подумал я, — а ведь всего-то несколько дней прошло…»
Минут через пять Рогалик передала мне большой конверт. Открыв его и убедившись в том, что там лежат обещанные документы, я вернул его обратно, сказав:
— Теперь все это снова твое!
Несколько минут бывшая бомжиха перебирала документы, лежавшие в конверте: свидетельство о собственности на квартиру, список возвращенного имущества, ПТС и регистрационное удостоверение на машину, кстати, восстановленную Равшаном для себя, всякие другие квитанции, договоры и прочие бумажки. Быстро вытащила и разорвала в клочки доверенности, которые еще на Черкизоне заставил ее подписать Джамшуд-Никодим. После этого посмотрела мне прямо в глаза, поцеловала в щеку, отвернулась к окну и всхлипнула.
