Стивен Ликок - Стивен Ликок. Юмористические рассказы

Первоначальным толчком для нас послужил весьма злободневный детективный роман, в котором мы отметили описание следующих физиологических изменений, отразившихся на лице сыщика за каких-нибудь пять минут.

Сначала:

Оно было бесстрастно, как маска.

Потом:

Подозрение быстро промелькнуло на нем.

Оно ожесточилось и выразило непреклонную решимость.

На нем выступили капли пота.

По нему скользнула улыбка.

Оно осветилось лучом догадки.

На нем отразилось глубокое недоумение.

Оно просияло торжеством.

Наконец:

Оно снова стало бесстрастным, как маска.

Эти мгновенные смены выражений лица, очевидно, связаны с преследованием преступника. Если кто-нибудь хочет заняться преступлениями — все равно, совершать их или расследовать, — он обязан научиться пользоваться своим лицом по вышеописанному способу. Он должен уметь делать его твердокаменным, смягчать его, произвольно растягивать в улыбке и, в случае необходимости, надевать на него маску, как бы пряча его за ширму.

Но мы заметили, что совершенно иначе обстоит дело в рассказах о любви, центр которой, очевидно, помещается в животе. В том же детективном романе, где лицо сыщика подвергалось стольким изменениям, мы наблюдали аналогичный ряд физиологических изменений, которые время от времени происходили с героиней. Правда, у нее симптомы отражались не на лице — лицо предназначалось для иных целей. Эти симптомы были внутреннего характера. Они возникли, как только она встретилась с героем, и по ним можно легко проследить всю историю их любви.

Вот как развивались и изменялись симптомы:

Какая-то радость пронизала все ее существо.

… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … …

Трепет пробежал по всему ее телу.

… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … …

В ней проснулось что-то такое, что уже давно умерло в ней.

… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … …

Жгучая тоска поднялась в недрах ее существа.

… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … …

Казалось, что в ней подымается нечто совершенно ей не свойственное…

… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … …

Что-то оборвалось в глубине ее существа.

… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … …

Этот последний симптом настолько серьезен, что, естественно, книга на нем заканчивается. В самом деле, мы неоднократно замечали, что когда что-то там такое обрывается в глубине существа героини, это означает, что роковое событие совершилось.

Однако совсем иные процессы происходят, когда речь идет о герое сильном — мужчине. Тут, по-видимому, все действие держится на упругости, стойкости и напряжении. Герой «сжимается, как пружина», становится «твердокаменным», его мускулы «превращаются в стальные тросы», и нет сомнения, что к нему вполне можно подключить швейную машину.

Как видите, эти физиологические описания восхитительны по своей точности. Плохо только, что они недостаточно научны. Мы решили, что с помощью хорошего учебника можно было бы достичь великолепного литературного эффекта и, углубив физиологический анализ, сделать образы героев совершенно рельефными как с анатомической, так и с биологической точек зрения. В качестве иллюстрации мы помещаем здесь образец такого романтического повествования. История эта называется «Физиологический Филипп», и в ней описывается всего лишь обыкновенное свидание влюбленных в аллее парка. Но, несмотря на свою краткость, она поможет объяснить, что мы имеем в виду.

Стоял жаркий июньский день, когда Филипп Хезерхед, которого мы назовем Физиологическим Филиппом, прохаживался по аллее, являя собой великолепный образец хорошо сложенного молодого мужчины. Под этим мы подразумеваем, что позвоночный столб нашего героя был несколько длиннее среднего, и что он передвигался, не опираясь на передние конечности, подобно обезьяне, а шел выпрямившись, и что череп его так изящно сидел на позвоночнике, что даже в музеях трудно было бы найти подобный экземпляр. Молодой человек, по-видимому, обладал превосходным здоровьем, или, скажем точнее, — у него была температура 36,6°, дыхание нормальное, а на коже не было ни малейших признаков чесотки, рожистого воспаления или тропического лишая.

Чувство радости наполняло Физиологического Филиппа, когда он прогуливался по аллее, слушая пение жизнерадостной пташки, являвшееся результатом происходившей в ее брюшной полости особой химической реакции, о которой Филипп даже не подозревал. Разумеется, чувство радости переполняло Филиппа потому, что он был совершенно здоров и на его организме сказывалось благотворное воздействие межмолекулярной диффузии вдыхаемого кислорода. Именно поэтому ему и было так хорошо.

На повороте аллеи Филипп внезапно увидел юную девушку, шедшую ему навстречу. Правда, ее позвоночный столб был короче, чем у него, но все же он был достаточно длинным и безусловно вертикальным: Филипп сразу понял, что идущая ему навстречу девушка не шимпанзе. На ней не было шляпы, и густой волосяной покров ее черепа, купаясь в солнечных лучах, лежал волнами и ниспадал на глазницы. Упругость ее походки убеждала, что она не страдает воспалением отростка слепой кишки или же атаксией. В то же время всякая мысль об экземе или пятнистом изъязвлении эпидермы опровергалась гладкостью и ровным матовым цветом ее кожи.

Когда девушка увидела Филиппа, подкожная пигментация ее лица интенсифицировалась. Одновременно усиленное биение сердца молодого человека вызвало на его лице непродолжительное воспаление, объясняющееся недостаточным окислением тканей лица.

Они встретились, и руки их инстинктивно соединились путем взаимоприлегания суставов пальцев — движение, которое наблюдается у человека и человекообразных обезьян, но совершенно неизвестно у собак.

В течение минуты влюбленные (о влюбленности свидетельствовали описанные выше физиологические симптомы этого заболевания, впрочем, не опасного при условии своевременного и правильного лечения) не могли сказать ни слова. Однако это отнюдь не доказывает (см. Баркер, «Нервная система»), что у них наблюдалось торможение метаболизма мозга; вероятнее всего тут имело место особое состояние слизистой оболочки губ, которое само по себе не представляет ничего опасного.

Первым заговорил Филипп. Это вполне естественно, ибо, как установил еще Дарвин, у самцов управление нервными узлами значительно устойчивее, чем у самок.

— Как я рад, что вы пришли! — сказал он. Слова были просты, и вряд ли можно было сказать проще. Но, как ни просты были эти слова, они взволновали девушку до глубины души — наверное, потому, что вызвали ту форму нервной реакции, которую так блестяще проанализировал Гексли в своем исследовании о воздействии внешних раздражителей на переваривание пищи.

— Я не могла оставаться дома, — прошептала она.

Здесь весьма темное место в тексте. Без сомнения, девушка ссылается на какое-то торможение в нижних конечностях, лишившее ее возможности управлять большими пальцами ног. Это малоизученная болезнь, причиной которой сэр Уильям Ослер склонен считать алкоголизм. Весьма возможно, что девушка была подвержена этому заболеванию. К сожалению, романтические истории развиваются так стремительно, что провести сколько-нибудь обстоятельное исследование совершенно невозможно.

Филипп протянул к девушке руки и обнял ее.

— Значит, да! — с ликованием воскликнул он. Чтобы произнести «да», он сделал глубокий вдох и затем резкий выдох. У собаки при этом получился бы только лай (см. «Физиологию животных» сэра Майкла Фостера).

— Да! — прошептала она.

Филипп плотно прижал тело девушки к своему, и оба тела оказались параллельны по отношению друг к другу, оставаясь в то же время перпендикулярными к поверхности земли. Затем Филипп согнул верхнюю часть позвоночного столба, устремляясь вперед и несколько набок, так что его лицо оказалось в непосредственной близости к лицу девушки. Сохраняя эту неудобную позу, в которой невозможно оставаться в течение длительного времени, он соединил свою верхнюю губу с нижней, вытянул их вперед и мягко приложил к губам девушки — подобное движение можно наблюдать также у орангутанга, но гиппопотам никогда так не делает.

После поцелуя, обручившего их, влюбленные взялись за руки и тихо пошли обратно, а пташка на ветке распевала теперь еще радостнее — быть может, потому, что у нее еще больше расширилась диафрагма.