– Давай, давай, давай, вперед помалу... – борттехник пятился перед угловатым носом БРДМ и плавным помахиванием давал понять Резинкину, что тот въезжает правильно. Наконец спина в синей куртке уперлась в перехлестнутую потертыми ремнями грузовой сетки пирамиду разномастных ящиков и коробок. – Стоп!
Броневик послушно замер, и техник отскочил в сторону.
– Ну-ка, осторожненько, еще на метр вперед... Хорош! – скошенный нос завис как раз над первыми ящиками пирамиды. – Ну ты, парень, мастер!
– Стараемся, – скромно ответил Резинкин, выбираясь из люка. – Товарищ лейтенант, разрешите, я и «шишигу» сюда заведу? Дело тонкое, а из Кислого пока водила... сами знаете.
– Давай! – махнул рукой Мудрецкий и повернулся к борттехнику: – Тут как, крепить к чему-нибудь надо или можно просто на тормоз поставить?
– Лучше, конечно, закрепить, – задумчиво ответил тот. – Я сейчас троса дам, притянете к во-он тем скобам. Как раскреплять, сообразишь или помочь?
– Лучше, конечно, помочь, – так же задумчиво посоветовал Юрий. – Вот если бы тут уровень радиации нужно было замерить, я бы точно сообразил, как и где. А закрепить... нет, мы, конечно, постараемся, но за результат я не ручаюсь.
– Понял, – мрачно ответил борттехник. – Тогда хоть пару ребят покрепче дай, одному тут неудобно.
– Это можно, – кивнул Мудрецкий и прогромыхал по металлическому полу навстречу урчащей «шишиге». – Простаков, Ларев, ко мне! Бегом!
Минут через десять на лязг и грохот откуда-то из-за груды коробок выглянул еще один летчик. Ошалело уставился на жабью морду бронемашины и тупо спросил:
– Это чего у нас тут?
– Бронированная разведывательно-дозорная машина, товарищ... э-э... – на летной куртке погоны не были предусмотрены, поэтому Мудрецкий несколько затруднился с определением звания. По возрасту – все, что угодно, от старлея до подполковника. По должности... знать бы ее еще, эту должность. Может, и вовсе какой-нибудь стрелок-радист.
– Майор Воронцов, командир корабля, – выручил химика представитель авиации и дружески протянул руку. – Это мы вас везем? Тогда давайте быстрее, и так уже опоздали. Славыч, а ты чего не разбудил? Договаривались ведь – как они подъезжают, так ты подъем командуешь! Даже неудобно перед гостями получается...
– Так ведь если бы они пешком, Лександр Дмитрыч, – откликнулся откуда-то из-под задних колес «шишиги» борттехник. – А тут видишь, сколько возни... Сейчас, сей момент, последнюю серьгу этим химикам вставим да натянем их хорошенько... Эй, ты, длинный, ты куда?! Ты какой палец сюда суешь! Ты бы еще свой в эту дырку засунул! Уф-ф, помощнички...
– Мой не влезет, – обиженно пробасил Простаков.
– Ничего, мы его кувалдочкой... Все, хорош! Давай, лейтенант, пересчитывай своих и посмотри, чтобы ничего на бетонке не забыли. Это вам не из казармы выскочить, вы сюда больше не вернетесь!
– Ну, Славыч, ну, удружил! – Пилот покачал головой. – А сколько нам движки раскочегаривать еще, ты забыл? Если сейчас вэ-сэ-у не сработает, я тебя заставлю вручную винты раскручивать!
– Ничо, Димыч, запустим. А винты крутить у нас есть кому – вон, какие ребята здоровые!
– Это не ребята, это груз! – Майор не на шутку рассердился. – Ты бы еще предложил от их аккумуляторов запускаться! Погоди, я сейчас деда растолкаю, чтобы он тебе объяснил основы механики!
– Может, не надо деда, а? – взмолился техник. – Ну, виноват, товарищ майор, исправлюсь... Постараюсь исправиться. Ну, честное слово, Александр Дмитриевич, ну не со зла же!
– Знаю, что не со зла, по дури, а на хрена мне дураки в экипаже? Дураки пускай на «тушках» летают, там машинка умная. Если сломается, так ты и сообразить ничего не успеешь. А на нашем борту – думать надо, Славыч, ду-умать! Головой! Это там, где фуражка! Все, я иду деда будить.
– Не надо, командир! – вяло трепыхнулся провинившийся член экипажа.
– Надо, надо. Видали умника? – Пилот повернулся к Мудрецкому. – На нашей барже хочет без бортинженера взлетать!
– А сам он кто? – не вник в ситуацию Юрий.
– А он у нас борттехник по АДО, – летчик посмотрел на недоумевающего лейтенанта и пояснил: – По авиадесантному оборудованию. Вроде швейцара – двери открывает и ручкой машет. Разница между ним и бортинженером – как между тем же швейцаром и шеф-поваром в ресторане. Так что давайте, собирайтесь-загружайтесь, а мы пойдем фирменное блюдо готовить.
Бортинженера разбудили быстро. Не успел Мудрецкий построить своих бойцов и в последний раз взглянуть на землю родной Саратовской области, как в обшарпанном дюралевом брюхе что-то заурчало и зажужжало. Звук неожиданно оборвался, через несколько секунд повторился и снова затих. Около пилотской кабины распахнулся люк, из него с кувалдой в руках вывалился давешний борттехник.
– Не контачит, – коротко пояснил он замершему в изумлению строю. – Щас мозги вправлять будем!
– Слушайте, товарищ лейтенант, а может, черт с ним? Может, и вправду своим ходом? – тихонько предложил Резинкин. Обсудить это здравое предложение они не успели.
С удивительной быстротой техник подскочил к борту, отвалил крышку какого-то лючка, поднял кувалду и заорал: «Готов!» – «Контакт!» – донеслось из кабины, и кувалда устремилась в недра самолета. Что-то звякнуло, обиженно хрюкнуло и в следующий миг загудело ровно и радостно.
– Есть контакт! – радостно сообщил борттехник, закрывая крышку. Перед тем как скрыться в кабине, обернулся к химикам: – Быстро грузитесь, сейчас взлетать будем!
В подтверждение его слов тонко заныл сначала один двигатель, потом второй... Через минуту все четыре винта начали раскручиваться – сначала медленно и лениво, потом поняли, что отвертеться сегодня не удастся, и лопасти замелькали все быстрее. Моторы гудели не совсем ровно, но мощно – командовать сразу стало затруднительно, и Мудрецкий просто махнул рукой. Пропустил мимо себя по широкой аппарели придерживающую кепки и автоматы колонну, последним оттолкнулся от бетонки и скрылся в тускло освещенном отсеке. Навстречу ему уже пробирался все тот же борттехник.
– Все на месте? Тогда садитесь и держитесь, у нас ремней не предусмотрено! Давайте, к носу поближе размещайтесь, вы всем скопом еще одна тонна! Если с ботинками взвешивать!
Откуда бы могли взяться аэрофлотовские ремни безопасности в салоне, не содержавшем даже намека на мягкие кресла? Химики кое-как расселись на металлических лавках, протянувшихся вдоль бортов, прилипли к редким иллюминаторам. В небольших круглых окошках виднелись в основном бетонные плиты, вцепившаяся в их кромку степная трава и дрожащие тени от винтов. За спинами, в хвосте, заскрежетало и лязгнуло – поднялась аппарель, потом с глухим стуком сомкнулись створки люка. Рев движков на некоторое время притих, потом снова усилился, отдаваясь неприятной дрожью по всей дюралевой туше. Бетонка дрогнула и двинулась мимо иллюминаторов: сначала медленно и печально, а потом все быстрее и быстрее.
Борт с перепуганными химиками внутри долго рулил мимо толстопузых «Илов» и расслабленно опустивших длинные крылья бомбардировщиков. Двигатели то почти совсем затихали, то начинали грохотать так, что машины на рессорах чуть заметно покачивались. Наконец самолет окончательно выбрал верную дорогу и замер. Химики без всякого приказа втянули головы в плечи и покрепче ухватились за все, что показалось надежным. Моторы взревели еще раз, и первый стык между плитами бетонки чуть заметно толкнулся снизу. Второй был гораздо ощутимее, а затем началась сплошная и все ускоряющаяся тряска. Внезапно она прекратилась, и все в отсеке резко встало на дыбы. Пирамида ящиков и коробок перекосилась, потеряла всякую стройность и правильность форм, авоська из капроновых ремней сползла под колеса бээрдэмки вместе с разнокалиберным содержимым.
– Летим! – первым догадался Валетов. Заорал радостно и испуганно: – Мужики, оно все-таки летает!
– Молчал бы лучше... – поморщился Простаков. Его широкое лицо явно меняло оттенок со здорового розового на похмельно-запойный сизый. Потом Леха сглотнул и беспокойно поинтересовался: – Товарищ лейтенант, а здесь эти... ну, пакетики... на всякий случай которые... Они имеются или надо было свои брать?
– Ты чего, укачиваешься? – изумился Мудрецкий. – Или летать боишься?
– Вообще-то не боюсь, – Простаков боролся с рвущимся на волю желудком, но явно мог в любой момент проиграть этот неравный бой. – Я на самолетах летал, и на вертолетах тоже. А вот на этом чего-то... ну... не по мне это... Ой, простите, сейчас, кажись!..
Леху перекосило, он поднес руки к лицу и жутко выпучил глаза. С хлюпаньем втянул в себя воздух... Очередная атака была отбита, но следующая могла увенчаться прорывом обороны прямо на пол и на всех, кто окажется поблизости. Требовались срочные меры, а пакетиков, естественно, не было. Не входят они в перечень услуг, предоставляемых военно-транспортной авиацией. И, естественно, химики заранее ими не запасались – ну кто ж знал, что летать придется!
