— Слушай, — обнял я комсомольца, — с нашим комсомолом ничего не случилось, пока я плавал?
— Нет, а чего?
— Ну, заборы у вас здесь, колючая проволока, ток вроде подведут.
Чувствую, как партия напряглась затылком. Пора линять.
— Всё! — говорю им. — Работайте, ребята, работайте. Комплексный план, индивидуальный подход, обмен опытами — и работа закипит. Вот увидите. Новый лозунг не слышали? «Все на борьбу за чистоту мозга!»
Я вышел и слышу, как один из этих «боевых листков» говорит другому:
— Это что за сумасшедший?
— Судя по всему, это Петровский. Они сегодня о моря пришли. Страшный обалдуй.
Когда у нас появляется новый командующий, жизнь наша сразу же усугубляется.
Именно для этого усугубления и меняются командующие.
А как она усугубляется?
А очень просто. Например, в городок теперь в рабочее время не попадёшь: граница на запоре, из зоны тебя не выпустят, а чтоб выпустили, должен быть специальный вкладыш в пропуске, который придумал новый командующий для поднятия нашего настроения. И в отпуск в очередной так просто не улизёшь, потому что на отпускном билете кроме подписи и печати командира должен быть маленький штампик бюро пропусков.
А бюро пропусков в городке, за пять километров от зоны, и работает оно в то же самое время, что и мы, то есть: чтоб туда прорваться и штампик на отпускной поставить, нужно этот проклятый вкладыш иметь.
Захожу я к помощнику, падаю на стул и интересуюсь:
— Как там наш отпуск? Движется?
— Движется, — говорит пом. — В обратную сторону. Со вчерашнего дня пошёл. Эти придурки из штаба решили нас отпустить вчерашним числом, чтоб мы и в отпуск успели, и в автономку не опоздали.
— Так чего же мы сидим? — говорю я ему. — Помчались, ломая переборки! Закон жизни: отпустили — беги.
— На отпускных штампиков нет.
— Так иди и ставь!
— Не могу. Через КПП не прорваться. Вкладышей нет. Командир уехал в штаб флота, а штурман с штурманёнком укатили в гидрографию. И всё — три вкладыша на экипаж.
— Ах ты… — должен заметить, что удобных выражений для облегчения души офицера ещё не придумали и потому самыми безобидными сочетаниями из всего набора будут: «сука криволапая» и «зануда конская».
— Ах ты… сука криволапая, зануда конская, ах ты…
Отобрал я у помощника пачку чистых бланков отпускных и сам помчался в бюро пропусков. Я к тому времени был уже капитан третьего ранга — настоящий офицер, — а такой везде пройдёт.
При следовании в городок нужно миновать целых два КПП.
Влетаю на первое и ору вместо вкладыша:
— Где старший!!!
— Там, — говорит вахтенный.
— Быстрей! — хватаю его за рукав и тащу за собой, а там уже и старший обеспокоенно поднимается навстречу.
Говорить с ним нужно уверенно и без остановок.
— Где все?!
— Все здесь.
— Потехин звонил?!
Старший говорит: «А-а?»
— Что «а»? Вы что, плохо слышите? Я говорю: Потехин звонил?
Потехин — это их начальник режима. Действовать нужно со скоростью вихря, иначе они успеют сообразить. Вопросы должны бросать их мозг из стороны в сторону в таком ритме, какой нормальный человек не выдерживает.
— Вы что, онемели?
— Никак нет!
— Связь не работает?
— Так точно!
— Что «так точно»?
— Никак нет! Не работает!
Связи у них всё время нет. Этот вариант беспроигрышный.
— Почему не налажена визуальная связь? — Чем больше непонятных слов, тем лучше. — Почему человек не отправлен на АТС? Почему у вас нет голосовой связи со вторым КПП? Почему грязь в дежурке? Почему ватники валяются? Жратва почему на столе? В тумбочке что?! — Заглянул с размаху в тумбочку. — Кабак! Инструкцию всем выучить! Повесить её на видное место! В рамочку! Что?! Немедленно достать рамочку! И наведите порядок вообще! Что за бардак! Что вы себе здесь позволяете?! У вас КПП или юрта пьяного тунгуса?!!
И тут я замечаю чайник. Под столом. Электрический. Раз есть чайник, значит есть нештатная розетка, а это источник пожаров. Они загораживают телами чайник, а я его всё замечаю и замечаю.
— Это что?!! — подхватываю я этот чайник двумя пальчиками, медленно выношу его и ногой по нему — на-а — как по мячику, чтоб не сомневались. Чайник — кубарем в сопки.
Они уже не сомневаются — торчком торчат! Я их краем глаза пронаблюдал, когда чайник футболил, — очень они впечатлились. Чайник футболит только начальник.
Но пора смываться, а то они оттают и начнут соображать. Напоследок надо сильно крикнуть. Ору:
— Десять минут даю! Для наведения порядка! Десять минут! в 10 часов — доклад Потехину об устранении замечаний! В 10.30 здесь на «Волге» будет начальник режима флота! Седой капитан первого ранга. Он вас может проверить, а у вас ещё конь не валялся! За работу! Связь сейчас вам восстановят! Я этим займусь. А пока послать человека на АТС! Всё! Все за дело, ребята! Я — в комендатуре!
На втором КПП всё повторяется, но с ещё большей скоростью. Влетаю и ору:
— Где?!
Пока они соображают, беру первого попавшегося за плечо и волоку за собой. Старшему:
— Всех построить! Всех сюда! Проверить знание статей 22, 23 дисциплинарного устава! Дисциплинарный устав есть?
Немая сцена.
Опять чайник со стола — хвать, по нему ногой — хрясь!
— Порядок! — ору. — Немедленно навести везде порядок! Доложить Потехину! В 10.30 здесь будет начальник ОУС и режима флота! На первое КПП направить человека, чтоб предупредил там! Людей расставить! Инструкцию — на видное место! Я — в комендатуре. Всё!!!
И здесь никому в голову не пришло проверить у меня документы.
В бюро пропусков я сунул в окошко тётке пачку бланков отпускных и приказал их отшлёпать, а пока она не успела возразить, попросил у неё телефон, тут же при них набрал АТС и разнёс их там по кочкам от имени командующего за отсутствие связи между КПП-1 и КПП-2.
— Потеря связи, — завывал я в трубку, — потеря управления!
А в бюро пропусков слушали меня, имея при этом исполнительные рожи, и штамповали мне отпускные.
Когда я возвращался, на КПП меня уже поджидали; телефонисты восстанавливали связь, а кэпепешники стояли полукругом.
— Товарищ капитан третьего ранга, — нерешительно двинулся мне навстречу старший.
— Да-а? — сказал я? чувствуя недоброе.
— А… проверяющий… из ОУС флота на какой машине поедет? Вы номер машины забыли сказать.
— М-да?
Отлегло. Я остановился, посмотрел внимательно на старшего и почувствовал себя хорошо.
— Повезло вам, ребята! — сказал я старшему и похлопал его по плечу. — Отложена проверка, отложена. До завтра. Завтра они приедут. М-да. Так что своим сменщикам можете передать мои поздравления. Потехин-то звонил?
— Нет ещё.
— Некогда ему. Небось, наложил полботфорта, теперь выгребает. Позвонит — успокойте его. Скажите: отбой тревоги до завтра. Звонили из штаба флота. Связь вам восстановили? Ну и отлично. Если я завтра не пробегу здесь, как сегодня, значит вообще проверку отложили.
После этого я рассмеялся. Кэпепешники подхватили. Всем стало радостно жить. Все вздохнули — ух, пронесло!
Помощнику я, как пришёл, сунул пачку отпускных:
— Держи, Неофитыч, проштамповано.
— Прорвался? Ну, ты даёшь! Как тебе удалось?
— Исключительно с использованием врождённого обаяния и массового гипноза. А в работе мы опирались на чувство стадности, которое развито в нашем личном составе до замечательных пределов.
— Ну да?
— Не «ну да», а «так точно».
И я рассказал ему всё в подробностях. Он хохотал как бешеный. Особенно его восхитил мой финт с чайниками. Еле успокоился. Он потом целый день ходил по казарме и мерзко хихикал.
Собрался я в академию поступать: у командира рапорт подписал, и осталось подписать его у комдива. Я даже специально на вахту вместе с нашим помощником встал: пом — по дивизии, а я — по части. Нарядом с Костей Барановым поменялся и встал, потому что мне сказали, что у комдива сегодня настроение отличное. Редкое это явление, так что надо ловить момент. К нашему комдиву, если у него настроение плохое, лучше не соваться.
Зашёл я к нему в кабинет вечером, после заступления, представляюсь, рапорт протягиваю и говорю, что, мол, разрешите мне в академию поступать.
— Ну что ж, — говорит комдив, — надо тебе расти, надо. Нормальный офицер. С инициативой. Служишь хорошо. Но с твоим рапортом всё-таки пусть ко мне твой командир придёт. Командиру положено представлять офицера.
Набрался я наглости и говорю:
— Товарищ комдив! Так командир же уже подписал рапорт, значит он согласен меня отпустить.
— Всё! — говорит комдив. — Я тебе что сказал? Завтра. Завтра командир представит мне твой рапорт. Передашь ему мое приказание.
