Я был не первым, кто наступил на эти грабли. До меня был мой одноклассник и друг Альберт Кэмпебл. Перед моими глазами вставало обескураженное лицо Берти, которого отчитывает тьютор. Не за то, что он пошутил над девчонкой. В сравнении с тем, как шутили в Итоне — безобидно пошутил. За то, что посмеялся над дочерью старого итонца. Покусился на своих. Берти тоже обожал мэтра Роя. И даже представить не мог, что смешная, нескладная малолетка с брекетами — его дочь. Келли Дежарден — Келли Рой. Не знаю, чем Кэмпебл был тогда потрясен больше: тем, что родная сестра подставила его этим розыгрышем, или тем, что истории девчонки, которые Берти считал плодом нездоровой фантазии, оказались правдой. Но незнание закона не освобождает от наказания. Как юрист знаю. Альберта вытурили из престижного студенческого клуба. Его отец, тоже из старых итонцев, на полгода сократил содержание наследника вдвое.
Но самая большая расплата ждала Берти впереди.
Спустя несколько лет Альберт встретил девочку-недоразумение в Париже. И, чего я тогда не мог понять, всерьез увлекся ею. Всё у них было замечательно. Думать о том, что именно было у них «замечательно», мне почему-то было неприятно. Но если Келли смогла устоять передо мной, почему бы ей не продинамить Кэмпебла? Будем мыслить позитивно. Чем он лучше? Тем более, как-то же она довела Берти до такого состояния, что он был готов плюнуть на все нормы и приличия и жениться?
Натан Рой не был рядовым итонцем. Он гордо носил приставку «КS» к имени. King’s Scholars — тот, кто пробился в Итон благодаря таланту, а не с помощью денег, связей или титулов [1]. И именно поэтому брак с его дочерью — незаконнорожденной от не пойми какой французской дворняжки, — родителей будущего герцога не обрадовал бы. Но им тревожиться не пришлось. Девушка отказала. Потомственному британскому аристократу, весьма обеспеченному и симпатичному молодому человеку. Внезапно. Вот так вдруг: «Граф, мне льстит ваше внимание, но неужели вы всерьез думаете, что девушка в здравом уме и твердой памяти может выйти замуж за человека, который выставил ее посмешищем перед всей страной?». Разумеется, это была месть: свести с ума и демонстративно послать сельвой. Альберт не вынес двойного удара, — отказа и разочарования. Он погрузился в депрессию и пустился во все тяжкие. И я за компанию. Мне всё равно было нечем заняться. Через год его женили на подходящей партии, а меня сослали на пять лет в Южную Америку. Клин клином.
Возможно, это никакой не Божий Промысел, и Всевышний совершенно случайно за день до завершения контракта швырнул меня с небес на землю в компании девчонки, из-за которой я здесь оказался. Справедливости ради: оказался я здесь не из-за нее, а из-за себя. Но она тоже сыграла немалую роль в моей судьбе. Сама того не зная.
— Почему ты сразу не сказала? — поинтересовался я.
— Зачем? — не поняла Келли.
Разумеется, «для того, чтобы я не чувствовал себя идиотом» для нее не аргумент.
— Тише едешь — дальше будешь, — продолжала блондинка, словно не понимая моей растерянности. — Папа даже после смерти умудряется притягивать к себе… «нездоровый интерес», — она выделила кавычки голосом.
— В смысле? — уточнил я.
— После смерти отца кто-то вломился к моей мачехе и его душеприказчику.
Келли говорила об этом спокойно, будто воры каждый день вламываются к ее близким.
— А что они искали? — не понял я.
— Мой отец — Натан Рой. Конечно, они искали карту сокровищ.
— А она есть?
Келли улыбнулась.
— У него этих карт сокровищ, реальных и выдуманных, вагон и маленькая тележка, — успокоила меня Келли. — Только не знаю, за какой охотились.
— Нашли?
— Нет, конечно, — гордо, как мне показалось, заявила блондинка.
— А может, она просто не существует? — подначил я.
Келли вытащила из сумочки маникюрный набор и небольшую шкатулку. В шкатулке оказался свернутый галстук в черно-зеленую полоску и малый итонский кубок мокрохвостых [2]. Было любопытно, что именно хочет продемонстрировать девушка. Она достала ножнички, и быстрыми, выверенными движениями распорола шов галстука. А потом раскрыла его. Внутри, на белой тканевой подкладке, была нарисована карта.
— Это розыгрыш! — понял я.
— Угу, — подозрительно легко согласилась француженка, которая англичанка, и стала скручивать полосатую «селедку».
С картой сокровищ.
— Ты же не стала бы показывать карту первому встречному, — заявил я, жадно наблюдая, как галстук прячется в шкатулке, чтобы навсегда со мной распрощаться. Может, даже с настоящей картой. К настоящим сокровищам.
— Человеку, который мог себе позволить оставить пёрде в лесу среди зверей? — пожала плечами Келли. — Почему бы нет. Не думаю, что там какие-то бешеные богатства. Еще меньше останется после участия в доле местных властей, — рассказывала она, убирая шкатулку в сумку.
Какая разница, что у меня есть?! Было или будет. Это — КАРТА СОКРОВИЩ! Это — приключение! Я даже мечтать о таком боялся.
— Хочешь? — вдруг предложила Келли, поднимая взгляд от сумки. Я стоят, открыв рот. — Ну, за сокровищами?
— А что, можно? — не поверил я.
[1] KS — действительно мощный социальный лифт, как принято сейчас говорить. Американец по рождению, Борис Джонсон, нынешний, 77-й премьер-министр Великобритании, лидер косерваторов, до недавнего времени — мэр Лондона, учился как King’s Scholars, то есть бесплатно. Его предшественник на посту — Дэвид Кэмерон, был его приятелем по Итону. Нельзя сказать, что Джонсон вышел с низов, в прабабках у него числится даже настоящая баронесса. Однако не всякий американец может столького добиться в консервативной Великобритании.
[2] Очень вольный перевод итонского сленгового выражения "wet-bobs" (дословно: "мокрые бобы"), которым обозначаются ребята, которые занимаются греблей. Bob переводится так же как "завиток волос", "короткая стрижка", отсюда и ассоциации.
50. Келли
На лице Брайана трескалась приросшая к коже маска сноба, и из-под нее пробивались живые ростки мальчишеского любопытства. Лицо подрагивало, пытаясь принять привычную форму, но жадный интерес и авантюризм лезли и лезли. Это было потрясающее зрелище! Спасибо, папа. Когда я еще такое бы увидела? Если честно, я не была уверена, что в галстуке что-то будет. Просто зачем папе оставлять мне галстук? Понятно, приз-статуэтка, ее можно на полочку поставить. Но галстук? Папа бы скорее завещал похоронить себя в нем, как сэр Дональд Синден из Гаррик-клуба [1]. И уж если что-то так настойчиво искали, значит, это что-то спрятано. А если не нашли, — дважды! — значит, спрятано на самом видном месте. Не знаю, как бы я объясняла акт вандализма по отношению к итонской святыне, если бы внутри галстука ничего не нашлось. Но оно нашлось, слава Богу. И теперь Брайан сидит у меня на крючке и бьет плавниками. Тьфу! — копытами. И подмекивает от нетерпения.
Такой милаха!
Брайан сразу развил бурную деятельность. Галстук пришлось вынимать. Карта была замечательная. Красивая. Но без единой подписи. В прямом смысле: пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Только река с притоками и абрисы горных хребтов, даже без привязки к сторонам света. Настоящий вызов. Я в очередной раз убедилась, что нет ничего невозможного для выпускника Итона, если он втемяшил себе что-то в голову. Уэйд сфотографировал карту на фотоаппарат, как-то над ней поколдовал, убирая фон, и теперь с упорством маньяка таскал ее по карте Колумбии.
Я посидела еще рядом с могилой отца, но мысли, как ни прискорбно, были совсем не о нем. Прости, папа. Никто никогда не заменит мне тебя. Ты навсегда останешься в моем сердце. Просто там есть еще немного свободного места. И я знаю одного молодого человека, который пытается туда пролезть. А он — итонец, папа. Сам понимаешь.
Не прошло и пятнадцати минут, как кладбище огласил радостный вопль британца. Хлопанье крыльев вспугнутых птиц было ему ответом.
