Хотя в целом американское послание сыграло положительную роль, в некоторых кругах оно, к сожалению, вызвало ничем не оправданное неудовольствие. Лорд Меднолоуби, известный в Англии как сторонник решительных действий, потребовал, чтобы американцы дали прямой и ясный ответ, за кого они себя принимают. Министр финансов Франции заявил, что ему, видимо, придется вопреки собственному желанию повысить для американцев расценки в отелях.
Все усиливающаяся политическая напряженность несколько разрядилась после миролюбивой речи премьер-министра Англии в связи с закладкой тридцати новых подводных лодок.
Американцы, сказал он, связаны с англичанами узами значительно более прочными, чем железо или сталь. «Исторически сложившиеся родственные узы наших народов еще более окрепли благодаря целому столетию нерушимой дружбы».
Далее он с большим удовлетворением отметил, что прошло уже более ста лет с тех пор, как «Шеннон» продырявил «Чезепик», и выразил надежду, что больше этого никогда не придется делать.
Речь премьер-министра нашла живейший отклик в американской прессе; мысли, высказанные им по поводу столь длительных дружественных отношений, были встречены всеобщим одобрением.
В этой связи газеты отметили, что действительно прошло уже почти сто пятьдесят лет с тех пор, как генерал Джексон отколошматил англичан под Новым Орлеаном и сбросил их в Мексиканский залив.
Именно благодаря этой столь удачно сложившейся политической ситуации стало возможным заключение знаменитого Соглашения о морском несоглашении 1933 года, которое, как можно предполагать, на многие годы разрешило все важнейшие морские проблемы.
На конференции, созванной по инициативе правительства Либерии, были представлены делегаты всех великих держав Европы и Америки; все расходы, за исключением стирки, оплачивались правительствами стран-участниц конференции.
Результатом конференции явилось опубликование, а затем ратификация Морского несоглашения 1933 года.
Сущность этого документа сводится к следующему:
I. Все договаривающиеся стороны признают, что война является бедствием.
Этот пункт, представленный на рассмотрение Женским ежедвухнедельным клубом в Монровии (Либерия), был принят почти единогласно; от голосования воздержались только Китай и Никарагуа. Широкие слои общественности полагают, что признание даже одного этого принципа будет огромным шагом вперед по пути предотвращения возможных конфликтов.
II. Каждая из стран — участниц обязуется никогда не начинать войны без объявления ее по радио не позже, чем вечером того же дня.
III. Все договаривающиеся стороны берут на себя обязательство никогда не вести войны, за исключением тех случаев, когда это им выгодно.
IV. Каждая из великих держав ограничивает численность своего военно-морского флота пределами, обеспечивающими полное уничтожение военно — морского флота всех остальных стран.
Договор был принят и ратифицирован при единодушном одобрении со стороны представителей всех заинтересованных великих держав. Принимая почетное звание Поборника мира, которым его удостоил Либерийский университет в ознаменование его плодотворной деятельности в борьбе за мир, премьер-министр Великобритании заявил, что Англия с радостью принимает новый статус и немедленно приступает к строительству шести новых сухих доков, с тем чтобы помочь Соединенным Штатам претворить в жизнь принципы, оговоренные в Дополнении восемнадцатом.
Американский министр, которого абиссинский негус наградил орденом Почетного Легиона (класс 1, с гарантией на два года), заявил, что Соединенные Штаты намерены предоставить каждому из участников конференции кредиты в размере пятидесяти центов без начисления процентов в течение первых двух лет.
Представители Франции, Германии и других стран-участниц Либерийской конференции выразили глубокую признательность за предоставление им годичного билета для проезда по линиям трамвайной сети города Монровии и выразили уверенность, что отныне мир во всем мире будет окончательно обеспечен.
В конце года все делегаты разъехались по домам, чтобы успеть до рождества сбалансировать свой морской бюджет.
Заметки о пользе хорошего настроенияВыступая в прошлом месяце с докладом на научной конференции, один из ведущих медиков Европы заявил, что лучшим тонизирующим средством является хорошее настроение во время еды. Взрыв веселого смеха за завтраком, сказал знаменитый врач, приносит больше пользы, чем десяток пузырьков с лекарствами.
Не подлежит сомнению, что это заявление было сделано с самыми лучшими намерениями. Также не подлежит сомнению, что врач считал его совершенно правильным. Но разве он мог подозревать, какой переворот этот совет вызовет в семьях, где его воспримут буквально — как, например, в доме Генри Эдуарда Смита с Теневой улицы.
До того как эта новая истина была обнародована, завтрак у Смитов всегда проходил в полном молчании. Мистер Смит садился за стол и немедленно отгораживался от домочадцев газетой. Напротив садилась миссис Смит, по одну руку от нее — десятилетняя крошка Вильгельмина Смит, по другую — тринадцатилетний Джон Интеграл Смит. Через пять минут мистер Смит говорил: «Молока!» Ему передавали молоко, и он снова погружался в газету, пытаясь высчитать, сколько он накануне потерял на пятидесяти акциях горнопромышленного концерна «Гипгипура» ввиду снижения курса на три восьмых цента. Немного погодя он говорил: «Гренков!», потом бурчал: «Варенья!» и в самом конце: «Кофе!» За это время Вильгельмина успевала три раза сказать: «Молока!» и шепотом повторить спряжение французских глаголов к первому уроку в школе. Джон Интеграл тоже по нескольку раз требовал то молока, то гренков, то варенья, то сахару. Он тоже был погружен в собственные мысли, вычисляя, сколько понадобится времени, чтобы выкупить белого кролика при еженедельной выплате в шесть центов.
Миссис Смит вообще ничего не говорила и разве что изредка бросала служанке: «Кофе!» Она тоже была все время погружена в собственные мысли, вычисляя, сколько ярдов вискозного шелка понадобится для вечернего платья с оборками по всему подолу.
За завтраком Смиты весьма экономно расходовали свой словарный запас: они настолько привыкли молчать во время еды, что не видели в этом ничего дурного.
И вдруг им открылась роковая истина: они узнали, что за их столом не хватает смеха. И в жизни Смитов произошел коренной переворот.
— Ну, дети, — сказал мистер Смит, со смехом садясь за стол, — отгадайте одну презабавную загадку: что общего между Бостоном и курицей?
— Между Бостоном и курицей? — рассмеялась миссис Смит. — Какая нелепость!
— И то и другое начинается на «п»! — покатываясь со смеху, выкрикнул мистер Смит. — То есть, надо было сказать, что общего между Питтсбургом и птицей, но, в общем, это все равно.
Едва замерли взрывы хохота и миссис Смит настолько успокоилась, что смогла наконец налить в чашки кофе, она сказала:
— На днях я слышала ужасно смешную историю: один человек попросил проводника помочь ему высадиться из вагона в Буффало в три часа ночи, а проводник перепутал и высадил кого-то другого!
— Ха-ха-ха! — залились отец и дети. — Высадил другого! Ха-ха-ха!
— Папа, — сказал Смит-младший, — а ты когда-нибудь слышал анекдот про шотландца?
— Про шотландца? — воскликнул мистер Смит, заранее расплываясь в улыбке. — Нет, не слышал. Ну-ка, расскажи.
— Этот шотландец был фермер, и у него были корова и два теленка, и он надумал отдать одного священнику, только никак не мог решить, какого. Один раз телята паслись на лугу, и вдруг началась гроза, и одного убила молния. И, когда этот шотландец пришел на луг и увидел мертвого теленка, он сказал: «Ай-ай-ай, священников-то теленок околел».
Последовал такой громовой хохот, что на время все и думать забыли о завтраке; наконец восстановилось некое подобие порядка, и слово взяла крошка Вильгельмина:
— Я тоже знаю смешное про одного адвоката, только я, наверное, не сумею как следует рассказать.
— Ничего, ничего, рассказывай! — закричали остальные.
— Этот адвокат, — начала Вильгельмина, — нечаянно проглотил монетку в двадцать пять центов, и она застряла у него в горле. Тут его сразу отвели к врачу, а он велел перевернуть его вверх ногами и трясти, чтобы она выскочила обратно. Они трясли — трясли, но вытрясли только восемнадцать центов.
Над столом прокатился новый взрыв смеха.
— Есть еще один анекдот, про ирландца… — начал мистер Смит.
