С возрастом рос и его аппетит.
Но он хорошо справлялся со своими обязанностями, и, когда его потом повысили в должности, сделав работником, не было человека надежней, чем он.
Он был очень смышлен, внимательно ко всему присматривался и пришел к выводу, что кругом много всякой снеди.
Он ловил зябликов, воробьев и жарил их.
Следил за жизнью на лугах, ловил и жарил кротов. Наконец как-то раз вернулся домой с целым узлом, полным ежей.
- Хочу вот и это попробовать, матушка, - сказал он сторожихе. - Может, тоже годится в пищу. Ведь ежик ничего скверного не ест. Это чистые зверьки, матушка. Я их освежую во дворе.
Вечером он изжарил ежей и съел их, закусывая большой краюхой хлеба.
- Все руки мне искололи, подлые, - с сердцем промолвил он и приступил к новому блюду.
- Да за тебя, Матей, ни одна не пойдет, - сплюнув в сторону, заметил баштырь. - Ну кто захочет с тобой целоваться, коли ты ежей лопаешь.
- Эх, - отвечал Матей, разрывая своими мускулистыми руками жареную ежатину. - Мне бы надо их на сале изжарить. Вот дело было бы! Слава создателю, - промолвил он, покончив с трапезой. - Кто бы подумал, что у ежей такое вкусное мясо! Жаль, я раньше не знал.
С тех пор Матей начал ловить ежей. Вскоре он пришел к заключению, что ежи со свиными мордочками много вкуснее, чем с собачьими.
- Еж вкусней ежихи, - говорил он. - А всего лучше молодые ежата.
Как-то раз пришел навестить Матея отчим. Это был редкий гость: он приходил к пасынку раз в пять лет.
Пришел в воскресенье, в полдень. Матей увидел отчима в комнате, вернувшись из похода на ежей.
Сторож и сторожиха ушли куда-то в деревню, и Матей оставался хозяином в доме.
- Как живете, папаша? - приветливо спросил Матей, поцеловав отчима в бритую щеку.
- Помаленьку, Матей, - ответил отчим. - А ты как? Хорошо?
- Хорошо, папаша.
- Ну вот, повидал я тебя, Матей, - сказал отчим. - Могу теперь идти восвояси.
- Как же вы пойдете голодный, папаша? - возразил Матей. - Я сейчас приготовлю вам чего-нибудь такого, чего вы еще отродясь не пробовали.
- Чего же это?
- Вот увидите, - ответил Матей. - Полакомитесь на славу, я вам ручаюсь. Пойду пожарю.
Матей ушел и отсутствовал довольно долго.
- Не могу я вас так отпустить, папаша, - сказал он, вернувшись. - И то вижу вас раз в пять лет. Я уж забыл, что вы меня били и мне от вас убежать пришлось, когда мальчишкой был.
- Чего вспоминать-то, - сказал отчим. - Больно ты прожорливый мальчишка был, Матей. Как-то раз зажарил себе двух цыплят.
- Я еще не знал тогда, что есть вещи повкусней, - объяснил Матей. - А вы, папаша, поморили-таки меня голодом. Но оставим это, нынче вы у меня полакомитесь.
Матей ушел опять на кухню, откуда вскоре послышалось шипение; в комнату проник приятный запах.
«Чего это парень всполошился? - подумал крестьянин. - А пахнет славно... Все ушли, сам хозяйничает. Забыл, как я его лупцевал. Хорошо».
Матей то и дело заглядывал к отчиму: поговорит с ним - и опять на кухню. Приятный запах все сильнее распространялся по дому.
- Ну вот несу, папаша, - сказал, наконец, Матей, внося тарелку и буханку хлеба. - Уж постарался для вас.
Отчим набросился на аппетитно пахнущее жаркое.
- Отменное блюдо, - похваливал он. - И костей мало как... Уж не удалось ли тебе, Матей, молодого зайца поймать?
- Где там! - засмеялся в ответ Матей.
- Значит, это какая-нибудь молодая птица, -решил отчим. - У нее такие маленькие косточки. Вкусно, очень вкусно.
- Скушайте еще кусочек! - предложил Матей.
Он принес новую порцию и, поставив ее перед гостем, сказал:
- Теперь с головой вам подал, папаша, и вы, верно, догадаетесь, что это такое.
Отчим внимательно разрезал жаркое ножом, потом сказал:
- У него какой-то странный клюв.
- Что вы, папаша, - засмеялся Матей. - Неужто у вас в Малетицах ежей нет?
- Как? Это еж? - спросил удивленный отчим.
- Ну да, еж. Такой же, как на тарелке, - ответил Матей.
- Господи Иисусе! Да неужто ты, милый, угостил меня ежатиной?, - А вам нешто не понравилось? - удивился батрак. - Ведь вы всегда первый там, где жареным пахнет.
Отчим, не говоря ни слова, встал из-за стола, надел шапку, вышел во двор и зашагал к себе в Малетицы.
Озадаченный Матей, съев нетронутую порцию, вышел на плотину и увидал, что отчим время от времени останавливается и наклоняется вперед, словно его наизнанку выворачивает. Потом всякий раз обернется к сторожке и погрозит кулаком.
Вскоре по всему краю разнесся слух, что Матей из ражицкой башты угостил отчима жареными ежами, а сам он, по утверждениям клеветников, ест даже мышей. А когда Матей в храмовой праздник пошел на танцы, ни одна девушка не захотела с ним танцевать, а парни выгнали беднягу из трактира.
Всеми отвергнутый, Матей в один прекрасный день поблагодарил сторожа и сторожиху за все добро, которое они ему сделали с самого детства, и ушел бродить по свету, решив больше не возвращаться.
Никто не знал, куда он исчез. Так на ражицкой баште стало одной любопытной фигурой меньше. И только произносимое при случае присловие: «он как Матей», означающее «он все слопает», осталось напоминанием о работнике Матее.
VI. Конец башты
Он наступил неожиданно. Не в силу стихийного бедствия, а по желанию всемогущего директора поместья, который считал ражицкого баштыря мятежником, так как тот никогда перед ним не унижался, как требовал директор.
Облавливали как-то раз неподалеку, в Талине, пруд. Баштырь Яреш тоже участвовал в облове.
Вечером пруд спустили, вода осталась только в середине, и туда собралась вся рыба; утром ее должны были выловить, покрыв оставшуюся часть водной поверхности неводом, но вдруг неизвестный злоумышленник открыл затворы труб, и вся вода вылилась на луга, а рыба оказалась на мели.
В критический момент появился рыбный сторож Яреш, разбудил остальных, и все они с великим напряжением сил принялись возить на телегах в бочках воду из ближайшего пруда и лить ее в пустой пруд, где в иле метались рыбы.
Если б это не было сделано, рыба уснула бы. Но за то, что Яреш благодаря своей бдительности спас весь улов, тогда как остальные спали, утром директор поместья, узнав обо всем, поставил ему на вид его невнимательность.
А когда Яреш, с сознанием добросовестно исполненного долга, стал возражать, директор закричал на него:
- Прочь от кадок!
И Яреш ушел к себе в сторожку.
Директор велел передать Ярешу, чтоб тот пришел и попросил у него прощения. Велел раз, два, три раза, но Яреш отвечал одно:
- За то, что он меня от кадок прогнал, я должен у него прощения просить, да еще, может, руку ему поцеловать?
Тогда директор поместья велел вызвать Яреша в канцелярию, и тот, вернувшись к себе, спокойно сказал сторожихе:
- Значит, осенью выходим на пенсию. Буду получать в год двести золотых, - продолжал он. -Ражицкую башту закрывают. Директор говорит, что он давно уж решил вместо рыбной сторожки лесную устроить и в ней будет жить лесник.
Таков был конец ражицкой башты.
Царь небесный! (нем.)
Nous sommes, nous sommes / Les honntes hommes... - Всем нам как есть / Дорога наша честь (фр.)
