Доктор Чарушкин отхлёбывал из коньячного бокала маленькими глоточками и как будто наслаждался вкусом посредственного дагестанского бренди, бутылку которого Астролягов зацепил возле метро.
— У вас в «Роснефти» сухой закон? — полюбопытствовал Алексей.
— У нас пьют только спирт, потому что водка при минус пятидесяти не забирает, — охотно просветил доктор.
— А если спирта нет? — ехидно спросил Ник Далёв.
— Тогда мы пьём ломовую водку, — доктор Чарушкин вытряс в пасть последние капли, незаметно опустошив бокал, и мило улыбнулся. — Для получения продукта требуется эмалированное ведро и лом. Откупориваешь на улице бутылку и льёшь по замёрзшему лому. Вода сразу вымерзает, а в ведёрко начинает капать этанол. С бутылки немного выходит, поэтому бутылками надо запастись, но тоже по уму. Держать на улице нельзя, чтобы водка не замёрзла. Спирт из неё никуда не денется, но застынет посерёдке в виде шарика, выковыривай его потом. Надо запасные бутылки хранить в тепле, под шубой, а доставать строго по мере надобности. Лёд с лома тоже надо сбивать — вода только на голом железе встанет. В общем, есть свои тонкости. Зато спиртяга получается что надо. Рекомендую!
— Да ну тебя, Чернушкин, с твоими полярными рецептами, — Ник Далёв утёр холодный пот. — Давай долью.
— А вы что не пьёте? — невинно поинтересовался доктор, подставляя бокал.
— Страшно, — признался Астролягов.
— Жить вообще страшно, — философски рассудил доктор. — На Чукотке когда южак дует, люди в океан улетают, а ничего — живут, осваивают местность.
— Хорошо у вас там…
— Приезжайте.
— Только за государственный счёт, по приговору суда, — деликатно отказался Астролягов.
— Значит, ждём! — постановил Док, и, подтверждая заслуженное звание доктора Чернушкина, поднял тост: — За криотерапию — самый доступный и действенный метод лечения для граждан Российской Федерации!
После мрачной темы циркумполярных концлагерей обсуждение психологии серийного убийцы показалось Астролягову лучиком света в тёмном царстве окраины Девяткино. К тому же, закончилась бодяжная конина, и Ник Далёв достал из холодильника апельсиновый ликёр. Подмороженный, он нечувствительно прокатывался по пищеводу, оставлял во рту богатое послевкусие средиземноморского лета и давал по шарам.
Разложили бумаги и сели вокруг журнального столика, как настоящие заговорщики. Не хватало только свечки и кинжала.
— Клятву будем приносить? — спросил Док, он тоже что-то почувствовал.
— Мы никогда перед началом журналистского расследования клятву не приносили, нефиг и начинать, — отмахнулся Ник Далёв. — Для начала нам следует разграничить участки поиска. Лёша, я предлагаю тебе взять на себя всех авторов, включая отвергнутых МТА, которые сумели засветиться в архиве электронной почты. Мы с Доком займёмся редакционной братией. Проверим их связи, контакты, изучим «Напалм» снаружи. Может быть, найдём пересечения с твоими фигурантами.
«Когда ведёшь расследование, главное, не выйти на собственный след», — мрачно подумал Астролягов и представил целебное воздействие криотерапии в духе лучших строк Шаламова и Солженицына.
— Ладно, — он снял колпачок с гелевой ручки. — Давай прикинем, среди кого будем искать.
Он представил длинный список авторов и сколько времени понадобится, чтобы просмотреть всю их переписку с покойным Веней.
— Предлагаю сразу отсеять тех, среди кого не надо искать, — зашёл с неожиданной стороны Док.
Гелевая ручка замерла, не коснувшись бумаги.
— Если вы считаете, что маньяк является серийным убийцей, имеет смысл исключить из круга подозреваемых случайных посетителей редакции, пусть они и вели себя буйно.
Астролягов поймал торжествующий взгляд Далёва, мол, что я тебе говорил! Родственник оказался полезен с первой минуты расследования.
— Мы считаем, что убийца — какой-то псих из наших постоянных авторов, — поделился своей шаткой версией Астролягов, привыкший в издательстве говорить во множественном числе как работник низшего звена и жертва коллегиальных решений. Это было защитная реакция. Решения не всегда принимали в его пользу, и приходилось укрываться за спинами товарищей, чтобы гнев автора пал на коллектив и рассеялся.
— Вряд ли псих-убийца может быть создателем литературных произведений, — заявил Док. — Настоящий сумасшедший не способен написать роман, потому что мыслит обрывками.
Журналисты затаились, переваривая новые сведения.
— У дураков мысли путаются, — наконец сказал Ник.
— Сумасшедших потому и зовут в народе дураками, что они не умеют чётко выражать свои мысли, а если пробуют записать, надолго их не хватает. Безумец не способен долго рассуждать логически. Он быстро всё забывает.
«Сумасшедший не может написать роман», — осенило Астролягова.
— Я встречал такое в самотёке, — сказал он. — Многие бездарные произведения мы называем графоманией, но неоправданно. Они просто бесталанны. Но я видел длинные тексты, написанные бессвязно. Они редки в самотёке, так же, как талантливые произведения.
— Как нечасто встречается в обществе по-настоящему психически больной человек, — согласился Док.
«Значит, это не Климович», — Алексей слегка утешился, что автор-аутист выпадает из подозрений.
«Если только его заметки следователя не обрабатывает литературно Алла Владимировна, превращая в художественное произведение», — и он забеспокоился.
— А как же Тед Банди? — спросил Ник Далёв.
— А что с ним? — похоже, Док слышал о Банди впервые.
— Это американский серийный убийца. Он был красив и умён, отличался высоким интеллектом. При этом похищал, насиловал и жестоко убивал девушек. Одно другому не мешает.
— Сколько Тед Банди написал книг? — в упор спросил Док.
— Хм… Действительно.
Ник замолчал. По бешено сверкающим глазам было видно, как он подыскивает другой пример, перебирая в памяти маньяков, и не находит.
— Готов поставить ящик французского коньяка против бутылки спирта, что ни один серийный убийца не написал ни одного литературного произведения, — холодно сказал Док. — От его имени могли выходить книги, но сам преступник, в лучшем случае, был способен написать лишь фрагментарные заметки. Косноязычные, скорее всего. А то и вовсе наговаривал на диктофон бессвязные исповеди, которые потом обрабатывал ушлый американский щелкопёр, — Док помолчал и добавил: — Нет детективов, написанных маньяками-психопатами.
— А если найдём? — не сдался Ник Далёв, но прозвучало жалко.
— Найдёшь детективный роман, написанный без посторонней помощи настоящим серийным убийцей, не тем, кто однажды кого-то убил, а маньяком, я тебе поставлю ящик любого французского коньяка, марка по твоему выбору.
— Значит, будем искать! — с фальшивой радостью воскликнул Ник.
«Значит, среди наших авторов можно не искать, — общение с профессионалом облегчало Астролягову его часть дела. — Если только… если только писатель не пользовался услугами убийцы. Или убийц…»
— Почему убийца должен быть сумасшедшим? — Астролягов сбился с мысли, но вопрос задал.
— Мы отбрасываем сумасшедших посетителей из числа литераторов, чтобы не тратить на них время и силы, — сказал Док. — Серийным убийцей будет человек с травмированной психикой. Это какое-то ущербное, глубоко несчастное и по этой причине озлобленное на весь мир существо. Возможно, либеральных взглядов.
— Такие в «Напалме» не водятся, — сразу отмёл Астролягов.
— В любом случае, он явно ненормальный и его, наверное, можно легко выделить из числа окружающих. Счастливые люди маньяками не становятся. Чтобы пойти на хладнокровное, обдуманное лишение человека жизни своими руками, нужно быть очень искорёженным душой.
— Счастливые люди писателями не становятся, — ухмыльнулся Ник Далёв.
Док проглотил пилюлю и продолжил:
— Кроме того, убийство не проходит бесследно для психики убившего. Насилие всегда оставляет следы. Особенно, первое убийство.
— Что, если озлобленный писатель не марался кровью, а выступал заказчиком? — мысль о Черкезишвили не давала покоя. — То есть не убивал лично, а виновен в смерти?
