И тут я увидел, что Шурик, бросив пулемет, просовывает в бойницу жерло огнемета! Страшное это все-таки оружие огнемет. Первый язык пламени вылетел всего на пару метров, но потом на БМП двинулась стена огня, охватывая машину целиком. Еще несколько секунд, и она запылала ярким пламенем. Пулемет противника замолчал, и через верхний люк на горящую броню стали выскакивать бандиты. Шурик еще раз пустил облако огня, и они превратились в дергающиеся горящие комки. Через несколько минут все было кончено.
А Цан в это время потихоньку двигал наш автобус к разрушенной баррикаде. Ее защитники, похоже, разбежались, оставив после себя несколько черных луж. Видимо, тысячи крупнокалиберных пуль и ПТУРСы сделали свое дело: плотность огня была такой, что головы «зомбийцам» уберечь никак не удалось…
Мы аккуратно перевалили через остатки препятствия и двинулись в глубину тоннеля, постоянно ведя наблюдение. На всякий случай Цан заранее включил глушение радиосигналов, так что противник был лишен возможности координировать свои действия. Перед «Украинской» мы увидели на путях группу «зомбийцев», которые при первых очередях нашего шестиствольного пулемета разбежались, оставив лишь пару-тройку черных луж. А на ярко освещенной станции никого не было. Она как будто вымерла, хотя казалась наиболее обжитой из всех. На полноразмерной платформе, видимо, уже в процессе строительства приспосабливавшейся для секретных целей, стояли какие-то палатки, около стен были наскоро сколоченные двухэтажные нары, лежали ящики с консервами, бутылками воды и даже стояли три биотуалета.
Оставив Рогалика и Жоржика вести наблюдение, мы собрались на военный совет. Мне не давал покоя мой сон, в котором мы попадали в хранилища Госрезерва СССР. Судя по всем картам и планам, они числились затопленными с 1993 года, когда окопавшимся в Белом доме оппозиционерам отрезали путь к бегству через подземные ходы. Разложив на столе карту с пометками Алексеича, я стал внимательно изучать их. Тоннель между «Украинской» и «Домом Правительства» и контуры находившегося под дном Москвы-реки хранилища были залиты синим цветом.
— Тут, однако, без ста граммов не разберешься, — сказал я. — Шурик, притащи-ка бутылку водки, или нет, лучше возьми из моего НЗ литр «Фэймос Трахтенберга». Что его нам беречь…
Разливая янтарную жидкость по хрустальным бокалам с государственными гербами, Шурик неожиданно пошатнулся и разлил дозу виски прямо на нашу секретную карту. Он было хотел исправиться и промокнуть напиток полотенцем, но я знаком остановил его, поскольку неожиданно увидел в поведении жидкости что-то странное. Сначала она, как ртуть, собралась в небольшую толстенькую лужицу, а потом стала перетекать по направлению к середине карты, где как раз находилось примерное место нашей дислокации. Она полностью накрыла собой участок, обозначенный синим цветом, а затем зашипела, забурлила и стала быстро испаряться. Через несколько секунд только запах ячменя и обожженного дуба напоминал о происшествии. Но карта! Карта теперь выглядела совершенно иначе!
Примерно через сто — двести метров после «Украинской» тоннель прерывался перемычкой, за которой голубым цветом обозначался участок, затопленный водой, своего рода «пробка», которая была длиной всего в несколько десятков метров. С другой стороны она тоже закрывалась перемычкой. Точно такая же «пробка» была сделана на участке от Белого дома до набережной Москвы-реки. Средняя же часть тоннеля, равно как и объект Госрезерва, оставались сухими! На новом варианте карты к хранилищу вел широкий тоннель, который отходил влево от основного пути сразу после нашей станции. А с другой стороны был тоже прорыт обходной тоннель по направлению к центру города. Через «остановочный пункт» под особняком Берии во Вспольном переулке и станцию «Советская», находящуюся под памятником Юрию Долгорукому рядом с «гражданским» метро между «Театральной» и «Горьковской», он выходил прямо к нашей конечной цели — Кремлю.
Решение пришло сразу: разведать подступы к тайному тоннелю, пробиться к хранилищу госрезерва и бандитского общака, а затем двигаться прямо к станции «Кремлевская». Рамиль и Шурик с автоматами и в полной боевой готовности двинулись в тоннель, мы с Тыну прикрывали их с платформы, Цан в любую минуту был готов начать стрельбу из управлявшегося компьютером шестиствольного пулемета, а Рогалик с французом наблюдали за ситуацией сзади.
Разведчики скрылись в тоннеле, когда сзади нас неожиданно началась стрельба. Чтобы не стать мишенью, мы с Тыну заскочили в автобус, и я услышал голос Рогалика: «Там сзади „зомбийцы“ прут, много!» Немедленно дав приказ Цану переключиться на задние мониторы, я увидел, что она была права: весь тоннель метрах в ста от нас был заполнен чернолицыми гражданами в спецовках. Некоторые из них уже стреляли в нашу сторону из автоматов и винтовок, другие просто шли к нам. Причем явно не с лучшими намерениями.
Выход был только один: ввести в дело до этого молчавший задний пулемет. Цан поставил темп стрельбы на тысячу выстрелов в минуту и нажал на пусковую клавишу, с помошью джойстика управляя направлением стрельбы. Урон «зомбийцам» наносился страшный: пули буквально разрывали их на части, превращая в черные лужи, но они неуклонно двигались вперед. Цана прошиб пот: я видел, как тяжелые капли стекают с его лба на клавиатуру компьютера. Медлить было нельзя, и я скомандовал:
— Взять гранаты, и в атаку!
Снаружи грохот крупнокалиберного пулемета был еще более впечатляющим. Наша группа, выскочив на платформу, стала с близкого расстояния расстреливать бандитов, пытавшихся взобраться с путей наверх. Я увидел, как кто-то из них подтягивается на руках и начинает выползать на платформу. Вот показалась верхняя часть тела, а дальше… Дальше не было ничего, только какие-то черные ошметки! Но этот получеловек, отталкиваясь от асфальта руками, полз к нам… Тыну дал короткую очередь из «калашникова» ему в голову, и через несколько секунд труп растекся по платформе черным пятном. Шурик и Рогалик побежали в конец платформы, чтобы забросать тоннель гранатами. Взрывы следовали один за другим, и я уже чувствовал себя увереннее. Неожиданно я заметил, что слева от меня за какими-то ящиками и коробками, там, где находился Жоржик, происходит какая-то борьба. Не знаю, каким уж образом щуплому французику удалось поставить довольно крупного парня в классическую для греко-римской борьбы позицию «в партере», но дело обстояло именно так. Парень в джинсах и черной майке кряхтел и сопел, пытаясь освободиться от прилипшего к нему сверху Жоржика, но это ему не удавалось. Щит, два автомата, принадлежавших нашему борцу, а также бейсбольная бита, которой, скорее всего, был вооружен противник, валялись рядом с дерущимися.
Я, направив на них ствол автомата, собрался уж было пристрелить подмятого Жоржиком оппонента, но француз взмолился:
— Не стреляйте, он — мой! Вы мне только сзади ремень раковинки расстегните, и я с ним справлюсь!
Пришлось помочь соратнику, который, ухватив парня за шею одной рукой, другой стаскивал с него рвущиеся джинсы. Я расстегнул натянувшийся до предела ремень раковины и молча отвернулся. Не люблю, знаете ли, голубую порнуху…
А бой с «зомбийцами» постепенно затихал. Слышались еще отдельные выстрелы: это Шурик контрольно стрелял в голову еще шевелившимся врагам, превращая их в лужи черной жидкости. Минут через десять из переднего тоннеля прибежали и наши разведчики, которые обнаружили левое ответвление, в нескольких сотнях метров перекрытое мощной решеткой. Ее, по словам Рамиля, нужно было только взрывать — могучие щипцы Шурика тут были бесполезны.
— А это что еще такое? — спросил подполковник, показывая на груду коробок, из-за которых ритмично высовывался костистый зад Жоржика.
— Это наш Жоржулик пленного допрашивает, — ответил я, — третья степень устрашения…
Дугушев понимающе кивнул и отправился в автобус за взрывчаткой и детонаторами.
— Какая все-таки гадость эти педрилы, — пробормотала Рогалик, тем не менее неотрывно глядя на происходящее за ящиками. — И что они в этом интересного находят?
— Так, — подытожил я, — хватит тут наблюдать пип-шоу, пошли готовиться к продолжению нашего путешествия.
Минут через пятнадцать вдалеке раздался громкий взрыв, и из тоннеля в нашу сторону полетел всякий мусор. Пока мы наблюдали за въездом, к нам подошел победно улыбавшийся и уже почти полностью одетый Жоржик, тащивший на цепи парня в наручниках, трусах и майке.
— Это он, Роман Львович, меня обокрал. И Иван Васильевич правильно говорил, что он тут где-то обитает. Я, пока суд да дело, пошел его поискать, а он как выскочит на меня из-за ящиков с битой. Пришлось все бросить и схватить его. Ну а тут уж вы мне помогли, сам бы я не справился, не три руки все-таки…
