На военном флоте все строго. Сход только (по крайней мере в советское время) в дружественных государствах, то есть в странах Варшавского договора (плюс Куба, Вьетнам и там еще парочка государств где-то в тьмутаракани), но туда еще дойти надо, а это не всем удается. А на Балтике, к примеру, заход только в Польшу. То есть в Свиноуйсьце. Но, как говорится, «курица не птица, Польша не заграница». Девушки красивые попадаются, конечно, но дальше-то что, когда даже в те времена, когда здесь была наша база ВМФ, в кафе местного Дома офицеров служившие здесь попить пивка заходили только вдвоем. Втроем – никак нельзя. Потому что если пьешь втроем, никогда не узнаешь, кто тебя особистам* заложил. А когда вдвоем пьешь – все понятно.
Ну, а тут еще проблема «облико аморале», как говорится. И, конечно же, бдительности. Как говорил наш флагманский особист Александр Иванович Шилов (знаковая фамилия на флоте) нашему командиру БЧ-5 Диме Бенеманскому: «Бенеманский, тебя вчера в кабаке видели с Машкой. Это не страшно. Но вот если бы я тебя увидел с Мэри…»
Естественно, для особиста главное не нравственность, а чтобы механик Дима какой-нибудь чужеродной Мэри не выдал секреты нашего сторожевого корабля «Туман», по своим тактико-технических данным не слишком далеко ушедшего от кораблей Первой мировой войны. А вот вышестоящие политработники безнравственность приравнивали к измене Родине. Помнится, замполит нашего отряда (не пионерского, а отдельного морского радиотехнического) Сергей Платонович Шпак на очередном разборе полетов заявил мне:
– Старший лейтенант Рискин! По моим данным, вы ведете аморальный образ жизни.
– Это как, товарищ капитана 2 ранга? Я же холостой, как я могу вести аморальный образ жизни? Расскажите, пожалуйста…
Тут даже Шпак не нашел, что ответить.
Кстати, неправильный образ жизни – это же не только аморальное поведение. На итоговой партийной конференции в отряде (он в Балтийске базировался на горке, чтобы до него добраться от нашего дивизиона, нужно через весь город топать) командир всех наших подразделений «мохнатых ушей» капитан 1 ранга Владимир Степанович Висовень речь толкал:
– Товарищи коммунисты! Это безобразие – каждый офицер, которого вызывают в отряд, считает своим долгом на полпути, возле кинотеатра, остановиться у вонючего пивного ларька и хлебать там вонючее пиво. Это не просто бардак, это архибардак!
После конференции возвращаемся на корабль тем же маршрутом, естественно, строем. И что мы видим? Стоит возле кинотеатра командирский «козлик», а командир отряда Висовень и замполит отряда Шпак стоят у этого самого «вонючего ларька» и с видимым удовольствием пьют это самое «вонючее пиво». Личным примером, так сказать…
Да, история борьбы за нравственность и примерное поведение на этом не закончилась. Вскоре у нас нового командира дивизиона назначили – капитана 3 ранга Вячеслава Викторовича Беляева. И он сразу же стал дисциплину приводить «в должный порядок». И приказ соответствующий издал. Мол, всем офицерам, не имеющим жилья, прибывать на корабль после схода не позднее 24.00. Но так как ни Корабельным уставом, ни каким другим документом подобные ограничения не предусмотрены (да и по иным причинам), я после очередного схода прибыл на борт только ранним утром, естественно, до подъема флага.
А после подъема флага, меня, что называется, вызвали на вздрючку в штабной вагончик, где собрался офицерский состав нашего дивизиона. Дальше случился дивный диалог:
– Старший лейтенант Рискин, вы почему нарушили мой приказ?
– Виноват, товарищ капитан 3 ранга. Больше не повторится. А завтра вы старший по дивизиону?
– Да, и что из этого?
– Тогда не могли бы вы мне дать ваш домашний адрес?
– Это зачем еще?
– Ну, вы понимаете, выхожу я из ресторана, а на корабль до полуночи не успеваю. Тогда я к вам домой ночевать приду. Чтобы вашего приказа не нарушать.
Через пару дней комдив приказ свой отменил…
Ну, а вообще-то главная бытовая заповедь на флоте проста. Если семья мешает службе, бросай семью. Если служба мешает семье – бросай службу. Гениальная, на мой взгляд, формула. Потому что все, как в старом флотском анекдоте. Сидит командир в своей каюте, вызывает вестового:
– Так, боец, сходи в кают-компанию, послушай, о чем господа офицеры говорят…
Через пять минут моряк докладывает:
– О бабах, товарищ командир.
– Хорошо.
Через полчаса командир опять посылает вестового в кают-компанию. Тот по возвращении докладывает:
– Все о бабах говорят, товарищи командир.
Еще через час кэп в очередной раз отправляет вестового в кают-компанию с тем же заданием. Моряк возвращается и сообщает:
– О службе говорят, товарищ командир.
Командир в недоумении стучит кулаком по столу:
– Блин, и когда успели нажраться? Я же весь вечер на корабле торчу!
А представляете, что было бы, если бы на борту дамы находились? Так что правильно в Главном штабе рассудили. Не время еще. И не в том дело, что, как говорится, женщина на корабле – к несчастью. Так что никакого сексизма. Кстати, в 1562 году король Дании Фредерик II якобы издал довольно свирепый закон, который гласил: «Для женщин и свиней доступ на корабли Его Величества запрещен. Если же они будут обнаружены на корабле, незамедлительно следует выбросить оных за борт». А сейчас в ВМС Дании женщины могут даже на подводных лодках служить. Правда, у них сегодня в боевом составе ни одной субмарины нет, так что все это не так уж и важно.
На флоте бабочек не ловят
Про белую кость, брагу в огнетушителе и военно-морские розыгрыши
Служба на флоте чем хороша? Ну не тем же, что качает. Значит, юмором и соответственно хорошим настроением. А как его создать? Очень легко – надо разыграть товарища по службе. Конечно, продувание макарон (чтобы были по настоящему по-флотски), питье чая на клотике и заточка напильником якоря (чтобы лучше в грунт входил) – это уже в прошлом, на это никого не купишь (спасибо писателям-маринистам). Приходится каждый раз придумывать что-то новое.
Меня разыграли уже на второй день службы на моем первом «железе» – сторожевом корабле 50-го проекта «Туман». В первый день старшие товарищи были заняты – разводили меня на ресторан. Это у них получилось. Кстати, во много благодаря тому, что я особо не сопротивлялся. Успешно сдав на «допуск к столу», что обошлось мне в последние 25 рублей, на следующий день я приступил к изучению матчасти, то есть устройства корабля и т. д., чтобы безболезненно сдать зачеты и получить почетное право дежурить по кораблю и нести службу вахтенным офицером.
Первым вызвался помочь командир БЧ-5 старший лейтенант Дима Бенеманский.
– Так, Андрюха, – сказал Дима. – Для начала ты должен заполнить книжку «Боевой номер» и принести ее командиру. А уже потом – все остальное. Типа где какие перегородки, шпангоуты и прочая хрень.
И вручил мне эту самую книжечку. Которую я добросовестно заполнял целый день. Записывая в нее все свои действия по тревоге, на объекте приборки (меня уже успели назначить старшим по офицерскому отсеку), в случае пожара и т. д.
Вечером постучался в каюту кэпа:
– Товарищ командир! Лейтенант Рискин книжку «Боевой номер» заполнил.
И с гордым видом вручил командиру плод целого дня работы. Командир книжку даже не раскрыл:
– Лейтенант, итти твою маковку! Тебя чему в училище учили? Книжка «Боевой номер» – это для личного состава срочной службы. Тебя что, в матросы разжаловать? Уйди с глаз моих и на берег ни ногой, пока не сдашь мне лично зачет по Корабельному уставу!
Но я легко отделался. Вскоре на «Туман» прибыл новый корабельный врач – лейтенант медицинской службы Саня Курочка. Тогда еще святой человек. Святее всех святых.
Во время первого же его выхода в море, когда старшим на борту был командир Лиепайской военно-морской базы контрадмирал Олег Шадрич, к Курочке подошел наш дивизионный связист – известный раздолбай и пьяница Костя Ковров:
– Дело, док, такое… Меня с должности снимают. Ну, сам понимаешь, за разврат, за пьянство, за дебош. Пока в дивизион не пришлют нового связиста, будешь исполнять мои обязанности. Документы к передаче тебе я приготовил. Осталось только акт приемки подписать.
После чего Костя скрылся на боевом посту ЗАС (засекреченной связи), куда Курочка, естественно, прорваться не смог. Зато прорвался на главный командный пост – в боевую рубку. Там как раз мирно беседовали наш командир Сергей Сергеевич Степанов и адмирал Шадрич.
– Товарищ командир! – с ходу возмутился док, даже забыв спросить разрешения войти и не обратив никакого внимания на командира базы. – Я не могу исполнять обязанности дивизионного связиста! У меня своих дел хватает! Я еще не проверил состояние амбулатории, да и медикаментов у меня некомплект…
В итоге адмирал вставил всем. По полной программе. И командиру, и связисту. Всем, разумеется, кроме дока. Ему по неопытности и молодости все простили…
