Полимон тяжело и обреченно вздохнул, закатил глаза «под образа» и, хаотично хватаясь руками за воздух, в очередной раз загремел в глубокий обморок. Реанимационные мероприятия продолжились.
На кафедре «Физкультуры и спорта» в нашем незабвенном училище ВВС служил весьма интересный преподаватель. Он был, несомненно, очень яркой личностью, обладал феноменальными организаторскими способностями и когда-то очень давно был чемпионом почти всего на свете. Нет, кроме шуток.
А ныне в свои 52 года полковник Миллер обладал феноменально крепким здоровьем, отменой выносливостью и был в замечательной физической форме. «Папаша Мюллер» пролетал 100-метровку при старте из положения: «лёжа», бегал изнурительную 3-ку, а также любой марш-бросок значительно лучше и быстрее подавляющего большинства курсантской братии нашей альма-матер.
Находясь в великолепной не по годам физической форме, полковник Миллер скрупулезно и методично «задрачивал» личный состав училища, приводя состояние наших изначально немощных тушек к некому одному ему известному идеалу, не давая нам ни малейшего шанса остаться слабыми и хилыми. Спасибо ему конечно, ибо даже спустя пару десятков лет после общения с этим общепризнанным монстром в около спортивных кругах, я имею относительно стройную спину, широкие развернутые плечи, легкую пружинящую походу и весьма приличную атлетическую фигуру. Короче, остатки былой роскоши «на лицо» и это, откровенно говоря, радует.
К тому же наше родное училище из года в год гарантировано входило в почетную тройку самых лучших училищ ВВС по состоянию физической подготовки и в десятку сильнейших — по уровню спортивных достижений во всей Красной армии в целом. Более того, под руководством и при непосредственном участии «дедушки» Миллера, мы легко и непринужденно сдавали любые самые жестокие нормативы неподкупным и принципиальным представителям строгой комиссии из ГШ ВС СССР. Так как после изнуряющей и бесконечно-постоянной перманентно-текущей физической подготовки нашего дорогого «чемпиона», все эти плановые и неплановые проверки были для нас абсолютно рядовым явлением — легкий разогрев и не более того.
Как уже ранее отмечалось, практически каждое воскресенье в нашем военном училище проводился гарантированно-традиционный спортивный праздник. Данное неизбежное мероприятие спортивно-массового явления в зависимости от текущего времени года и погодных условий могло плавно перерасти и вылиться в спортивный кросс на 3000 метров, праздничный марш-бросок с полной выкладкой на 6-ть км., ну а зимой — это естественно стандартная 10-ка на тяжеленных сучковатых дровах и убогих пиломатериалах под неожиданным названием: «лыжи».
Эти так называемые «лыжи» не только отказывались мало-мальски скользить по снегу, но были вообще неподъемными и совершенно неприспособленными для какого-либо передвижения по снежному покрову любой толщины, плотности и консистенции. Поэтому, довольно частенько, наши курсанты пересекали финишную черту просто бегом по колено в снегу, отчаянно волоча за собой, а то — и на себе, два кривых бревна, с гордым названием: «лыжи», а также — лыжные палки, тоже весьма далекие от прямолинейности. Тоесть, фактически зимняя лыжная эстафета тупо превращалась в длительный изнуряющий бег по глубокому снегу с дополнительным весом — широченными деревянными лыжами на плечах или подмышкой. Причем в качестве крепления на лыжах использовались истлевшие от древности черные резинки, которые моментально рвались при малейшей попытке зафиксировать сапог.
Так как, с состав зимнего нательного белья курсанта Красной армии такой предмет, как трусы почему-то не входит, а стандартные подштанники имеют внушительную ширинку спереди то, как правило сразу же после финиша, приходилось очень долго искать в недрах необъятного галифе свое заиндевевшее мужское достоинство, которое после дистанции в 10-ть км., продуваемое насквозь морозным воздухом, съеживалось до неприлично маленького размера и задорно звенело, как крошечная сосулька с двумя микроскопическими колокольчиками. Чтобы сохранить для производства потенциальных потомков, катастрофически замерзший мужской аппарат в рабочем состоянии, «дедушка Мюллер» настоятельно требовал всех выживших после дистанции курсантов, срочно помочиться прямо за белой тряпкой с надписью «Финиш». Ибо, только таким общедоступным образом, относительно теплая жидкость желтого цвета, истекая наружу из организма курсанта, могла изнутри отогреть его сильно скукожившееся мужское начало.
Если бы вы знали, как было иногда совсем непросто справить элементарные естественные надобности — пописать тоесть, после дистанции в 10-ть км., особенно при встречном ветре и температуре воздуха при -20 и ниже по Цельсию. Далеко непросто, а еще — больно. Кто служил, тот знает.
В результате активной жизни, насыщенной всякими конно-спортивными развлечениями под издевательским названием: «спортивный праздник», такая незначительная мелочь, как всевозможные 100-метровки, многоэтапные эстафеты, а также банальные 1000 метров, вообще не считались за серьезную дистанцию и воспринимались большинством курсантов, как легкий променад на свежем воздухе, полезный для моциона и не более того.
Причем все эти вышеперечисленные дистанции бегались нами — курсантами, исключительно в армейских сапогах «противотанковой модели», которые смело можно использовать в качестве якоря для небольшого парохода, ибо внушительный вес армейской обуви типа: «сапоги абныкавенные» приводил многих ребят в состояние легкого недоумения, местами переходящего в поголовную панику и неконтролируемую истерику.
Вес стандартных армейских сапог действительно просто запредельный. Убить можно. Наверное, на это и рассчитано. Складывалось устойчивое впечатление, что сапоги — это изуверское и секретное оружие, не попадающее под ограничительное действие ни одной международной гуманной конвенции.
Допустим, закончились в ближнем бою у красноармейца все патроны — нет повода для паники, тогда ты снимаешь свой сапог, берешь его нежно двумя руками за голенище и айда в «рукопашную» крушить врага-супостата смертоубийственными ударами наотмашь. Под напором тяжеленного русского сапога далеко ни одна вражеская черепушка «на раз» проломится, причем — вместе со шлем-каской, к бабке не ходи. Много противника таким нехитрым образом положить можно. Только успевай трупы оттаскивать. Есть правда одно «но» — до тех пор героически биться будешь, пока твои собственные ручонки от усталости не отвалятся. Такими серьезными весами, как стандартный сапог советского солдата длительное время махаться, далеко не каждый военный богатырь сподобиться, это точнее некуда. Sorry, за лирическое отступление… Итак.
Постоянная и активная спортивная жизнь была неотъемлемой частью повседневной курсантской жизни. Даже список увольняемых в город курсантов составлялся фактически после обязательного посещения ротного турника в спортивном уголке казармы. На этом турнике каждый соискатель кратковременного похода за пределы колючей проволоки, надежно опутывающей периметр военного училища, должен был под неусыпным контролем дежурного офицера, сделать не менее 15-ти подъемов переворотом — стандартное силовое упражнение на перекладине, требующее наличие весьма неплохой физической формы.
Кто не способен выполнить данное гимнастическое упражнение — свободен! Пожалуйста, молодой человек занимайтесь, тренируйтесь, растите так сказать над собой, а сегодня в город к девочкам пойдут более достойные представители — гармонично развитые в физическом плане. А всевозможным слабакам, лентяям, немощным и убогим личностям нечего с девочками общаться и генофонд нации портить. Советская девушка должна дружить и строить свои близкие отношения только с крепкими и здоровыми парнями, а не с какой-то там «спирохетой бледной», прости господи. Строгий искусственный отбор в действии — слабые и нежизнеспособные особи мужского пола принудительно изолируются в пределах территории, исключающей осуществление тесного контакта с женским населением! Все строго в соответствии с гениальной теорией Дарвина. Вот так! Неплохой стимул для физического самосовершенствования, не так ли?! Виси себе на перекладине, сколько потребуется — хоть, до паховой грыжи — твое право. А через недельку подойдешь, прогресс в спортивных результатах продемонстрируешь, тогда можно и в увольнение в город прогуляться — к девочкам! Вот так.
Когда приходила пора более серьезной подготовки к традиционно-ежегодному спортивному смотру в масштабе всей Красной армии, наступал вообще полный писец — училище переходило на осадное положение, все увольнения отменялись, а наши тела и души безраздельно отдавались в полное и безраздельное распоряжение полковника Миллера, который получал в свои мускулистые руки неограниченную власть.
