— Все, не получилось! Поставь скорее! Пусти, чертяка здоровенная, ребра сломаешь! Опусти на землю, Геросракл киевский!
Лелик мягко ставит Валерку на пол и осторожно разжимает нежные и могучие объятья. Все разочарованы. Копыто разочарован больше других, он уже приготовился начать оправдываться, как происходит следующее.
Внезапно, у Гнедовского подкашиваются ноги, закатываются глаза, и он бесформенным мешком валится на пол, попутно ударяясь головой о кромку стола. При этом его голова от удара об стол неестественно дернулась и, Валерка бездыханным телом распластался под соседним столом.
Все ребята, на время оставляют удрученного неудачей Витьку Копыто в покое и поворачиваются к неожиданно упавшему Гнедовскому. Лелик, посчитав, что Валерка решил по каким-то причинам подыграть Виктору Копыто, подходит к неподвижно лежащему под столом Гнедовскому и, толкая его в зад кончиком сапога произносит следующее.
— Ладно, проехали, кончай придуриваться, вставай.
Видя, что Гнедовский увлекся процедурой подыгрывания, и его тело желеобразно покачивается под воздействием сапога, киевлянин наклонился, чтобы помочь Валере подняться с пола. Вдруг Лелик резко отшатнулся, он побледнел и молча вытянул руку с оттопыренным указательным пальцем.
Я быстро присел на корточки возле лежащего под столом Валеры Гнедовского и сразу увидел лужицу черно-багровой крови, которая очень медленно расползалась по полу.
— Аааааааах!
Позади меня раздался грохот падающего тела. Я обернулся и увидел лежащего на полу в бессознательном состоянии курсанта Полимонова. «Замечательно! До окончания самоподготовки полчаса, а в активе имеем два трупа, один из них — сержант Гнедовский!», — пронеслось у меня в голове.
— Ребята, шевелись, чего замерли! Кто-нибудь, заприте дверь. Не хватало еще, чтобы зашел дежурный преподаватель. А у нас тут действующий филиал городского морга.
Все забегали и засуетились. Надо отметить, что благодаря военному училищу мы научились мгновенно мобилизовываться в самых непредвиденных ситуациях, быстро соображать, а еще — быстро и качественно работать.
Кто-то из ребят зафиксировал входную дверь, просунув ножку стула в дверную ручку. Серега Филин открыл окно и сгреб в руку снег, который лежал на отливе. Выдвинули стол и положили на него курсанта Полимонова, расстегнули ему воротник гимнастерки и засунули во внутрь хорошую порцию снега. Также снегом обильно посыпали на лицо, растерли виски и уши.
Вторая импровизированная бригада трудилась над реанимацией Валеры Гнедовского. Его осторожно вытащили из-под стола и аккуратно протирали рану на голове, промакивая кровь носовыми платками, чтобы оценить степень повреждения и реально оценить ситуацию для разработки правильного алгоритма наших дальнейших действий.
Курсант Полимонов пришел в себя, немного порозовел и слабо промямлил.
— Вида крови не переношу с детства, поймите правильно.
Он повернул свою голову в сторону Гнедовского и, увидев багровую лужицу крови на полу, под столом на котором лежал Валера, жалобно охнув, Полимонов закатил помутневшие глаза и опять выключил свое сознание. Так, с одним уже понятно, жить будет! Сачок! Симулянт! Дизертир!
— Андрюха! Яровой, будь ласка, возьми ведро и замой кровь, а то Полимона регулярно теряем!
Даже в такой далеко непростой ситуации находилось место для шуток. Курсант Яровой пулей полетел в туалет за ведром и тряпкой. Оставив Филина с запасом снега приводить в чувство Полимонова, все обступили безнадежного Гнедовского, который вообще не реагировал ни на что. Зрачки его глаз закатывались, но на свет реагировали однозначно, сердце билось ровно и ритмично, дыхание было устойчивым. Ранка на голове была неопасная, просто при падении и сильном ударе о кромку стола Валера рассек кожу в районе виска на участке полутора сантиметров. Кровь на ране уже свернулась и сама рана, по всей видимости, опасности не представляла.
Лицо Гнедовского старательно обтерли влажными носовыми платками, и он выглядел просто образцово. За исключением одной маленькой закавыки — Валера был без сознания. Но если честно складывалось такое впечатление, что парень просто крепко спит. Спит, хоть из пушки стреляй!
Все замолчали и задумались. В наступившей тишине было слышно, как стучат зубы у курсанта Копыто. Виктор отбивал азбуку Морзе.
— Витя, перестань клацать компостером! Колдун сраный, экстрасенс пионерский!
— В-ам хо-ро-шо, а ме-ня то-ч-но по-са-дят!
— За что?
— За у-би-йст-во. Э-то же я в-се при-ду-мал!
Тут неожиданно подключился молчавший Лелик. Он бережно поддерживал голову Гнедовского в максимально удобном положении.
— Меня тоже посадят.
— А тебя за что?
— Копыто придумал, как Валерку убить, а я тупо выполнил.
— Тогда и Филина посадят, он команды давал, как душить.
— Так, стоп! Тогда, нас всех посадят. Мы все тут при чем. Кто-то кровь замывал, кто-то орал громче всех, кто-то подначивал и провоцировал, кто-то голосовал. Хорошая компашка получается, господа экстрасенсы. Сержанта Красной армии укокошили, причем вступив в предварительный сговор всем личным составом отделения, да еще с привлечением «черной магии» и потусторонних сил. Приехали! Это срок. Прямо к Чебурашке и пойдем под его охрану, заодно и квалификацию подтянем. Усыплять мы уже научились, а вот с пробуждением пока хреновато. Недоработочка вышла. Да плюс еще и довесочки незапланированные получаются — в виде трупа Полимона. Как он там кстати, дышит?!
— Дышит. Андрей, вот еще пятно на полу, замой пожалуйста. А то Полимон из комы никогда не выйдет!
И тут заговорил Валера Гнедовский, но заговорил еле слышно, не открывая глаз, прямо во сне.
— Вода. Почему у меня в ухе вода?!
Все обступили Гнедовского, даже Филин бросил Полимона и метнулся к окну за новой порцией снега.
— Валерочка, дорогой, открой глазки. Это не вода, это кровь у тебя в ушке. Натекла туда. Ты головушкой ударился, помнишь?
Гнедовский продолжая спать, понемногу все активнее включался в разговор. Похоже, он находился в каком-то пограничном психическом состоянии, которое по-умному называется — транс.
— Не помню. Если бы я ударился, было бы больно, а мне не больно. Мне очень хорошо. Мое тело легкое и послушное. У меня ничего не болит. Впервые, ничего не болит. Так приятно.
Тут неожиданно активизировался Виктор Копыто, он растолкал всех курсантов и приблизился к Гнедовскому. Витька принял гордую позу и выдал следующую тираду.
— Ага! Заработало! Я говорил! А вы не верили?! Нате! Вот получите. Его сейчас можно о чем угодно спрашивать. Он только правду скажет. Я по телеку видел. Он же сейчас, как зомби из африканской Замумбы, прости господи. Давайте, что-нибудь заветное и секретное спросим? А?! Все расскажет как миленький.
— Витя, исчезни придурок! Если такой умный, давай разбуди его. Он нам вменяемым нужен. Какой прок если он таким овощем останется. Достаточно в отделении одного дебила.
— Кого?
— Тебя, олигофрен-самоучка!
Копыто обиженно надул мясистые губы и отошел на второй план. Беседы со спящим Гнедовским продолжились. Испробовали всё и все, от ласковых уговоров, до строгих команд.
— Валерик, ты глазки открывай, хватит нас пугать, поспал и ладушки, в роту пора идти, скоро на ужин. Ну, давай, солнышко, давай маленький, откроем глазки. Сержант Гнедовский встать! Рота подъем, 45-ть секунд, время пошло!
Валера Гнедовский немного оживился но, тем не менее, глаза так и не открывал.
— Хочу сесть.
— Давай сядем, сейчас сядем, обязательно сядем, тьфу, чур, меня, чур! Давай «присядем», садиться нам нельзя Валерик, нельзя нам в тюрьму, ты только глазки открой. А?!
Сержант Гнедовский с нашей помощью сел, и понемногу начал открывать глаза — сначала чуть-чуть, потом больше. Его сознание медленно, но прояснялось. К нам постепенно возвращался наш привычный Валера Гнедовский, все вздохнули с облегчением. Минут через десять, сержант полностью пришел в себя.
В сопровождении Лелика и заботливо суетящегося Копыто, Гнедовский сходил в медсанчасть, где наплел историю о том, как поскользнулся на лестнице и ударился головой о перила. Дежурный врач сделала вид, что поверила в эту сказку и поставила ему две металлические скобки, стянув рассеченную кожу. Завершив процедуру, она попросила быть впредь осторожней и настоятельно рекомендовала держаться от подобных неприятностей подальше. Валера клятвенно пообещал и сразу максимально отодвинулся от Виктора Копыто, который нежно поддерживал своего кумира под руку.
Мы, тем временем, приведя учебную аудиторию в относительный порядок после серии наших научно-шарлатанских изысканий, выходили в коридор. Так получилось, что я выходил последним. Передо мной на подгибающихся от слабости ногах шел недавно очнувшийся, но еще до конца не пришедший в себя, курсант Полимонов, который был белее мела. Остановившись в дверном проеме, он обернулся в аудиторию. Его мутный взгляд бессмысленно скользнул по классу и остановился на столе, о кромку которого ударился Валера Гнедовский. На торце этой кромке запеклась маленькая капелька крови. Наводя чистоту и приводя помещение в порядок, мы не заметили эту капельку и не замыли ее.
