— Сейчас пройдет, — сказал старик…
Ф. М. Достоевский «Униженные и оскорбленные»
Глава пятнадцатая
Глава, которая могла бы быть эпилогом (если бы у этого романа не было эпилога)
Eh bien, mon prince.
Лев Толстой «Война и мир»
Утром проснувшийся Сидор долго кричал:
— Какие же гады бывают! Украл сволочь мой любимый роман в восьми томах! Ну, кто же теперь ленинградских митьков доставать будет? Елы-палы!
— Дык, — смущенно бормотали Василий и Серега, как будто именно они увели у Сидора его любимый роман. — Дык…
Антоныч был больше расстроен пропажей «Запорожца».
— Крутая была машина, — пыхтел он. — Ехали себе и ехали! Дык…
— Елки-палки колючие! — страдал Сидор, хватаясь за голову.
Вдруг кусты раздвинулись, и на поляну высыпалась толпа милиционеров с собаками. Собаки рвались с поводка, разъяренные равнодушно взирающим на них Мироном. А Мирону все было по-фигу! Один из милиционеров, в штатском, но тоже с глупой физиономией, подозрительно спросил:
— Что-нибудь случилось?
— Э… — начал было Вася.
— Не, ничего не случилось! — в один голос завопили Сидор и Антоныч.
— Может у вас чего-нибудь украли?
— Не, ничего не украли!
— А чего ж вы здесь орете?
— Начальник, — заявил Антоныч, — Здесь, однако, лес, хотим и кричим! Настроение шибко хорошее!
Начальник покопался во внутреннем кармане пиджака и вытащил пачку фотографий.
— Вы этого человека тут не видали?
— Не, не видали! — едва взглянув на фотографию, сказал Сидор.
— А он чего-нибудь натворил? — робко спросил Василий.
— Сбежал из тюрьмы. Да тут недалеко из колхозного курятника двадцать куриц утащил.
— Крупный преступник! — сделав удивленное лицо, сказал Сидор. Не, начальник, такого не видали.
— Если встретите где, звоните ноль-два.
— Всенепременнейше, начальник!
— За мной, — скомандовал штатский, и вся свора рванула в кусты.
— Дык, — покачал головой Антоныч.
— Елы-палы, — сказал Сидор. — Хорошо, что Мирон все кости от курей подмел.
— Я всегда говорил — умнейший кот, — гордо сказал Антоныч. Однако, надоть в Москву топать.
— Дык, а как же питерские митьки?
— Телеграмму отошлем… Мол, грузите апельсины и так далее.
И братишки потопали в Москву.
На этом можно было бы и закончить. Но…
Когда к вечеру друзья подошли, наконец, к котельной Антоныча, на шею Василия бросилась растрепанная Настенька, вся в слезах.
— Васька! Милый мой! Братишка!
— Настенька! Сестренка моя!
Антоныч ласково усмехнулся:
— Ну, и слава богу. Хоть у них все хорошо.
И, глядя в след удаляющимся счастливым супругам, молвил:
— Однако! Пошли поищем, чего поужинать.
Отворил дверь, в котельную запрыгнул Мирон и тут же погнался за крысой. Вот так все и завершилось. Весьма необычно, но очень даже счастливый Happy End. Сам Дмитрий Шагин позавидовал бы такому Happy End'у!
(Тут сам Дмитрий Шагин в очередной раз заорал: «Достали!», порвал сей роман на мелкие кусочки и выбросил в мусоропровод. Что и требовалось доказать.)
— Уходи, старик, ты мне надоел!
— Ты меня отпускаешь отсюда, откуда еще никто не выходил?
— Все искали выход, ты ищешь смысл жизни. Уходи!
М. Крокодиладзе «Компот для людоеда»
Подходит ко мне на днях чувак в троечке и при галстуке (ну, чисто комсомольский деятель конца семидесятых) и говорит:
— Послушайте! Что вы здесь наплели? В одну кучу смешали митьков, папуасов, государя-императора, Пушкина, Лермонтова, Достоевского, Толстого и Альфреда де Мюссе? Зачем все это? И кот у вас целых две курицы съедает. Вы когда-нибудь видели кота?
— Извините, — спросил я. — А ваша фамилия случайно не Кайфоломов?
— Нет, — оторопел чувак.
— Странно, — покачал я головой.
Вот такой у нас с ним спор вышел…
Москва 19.01.89–13.02.89
