– О! – восхитился полицейский. – Отто, два кофе!
Толстый бритый под машинку фельдфебель принес три кофе.
– Какой был счет, когда вас забрали?
– Один-ноль в мою пользу.
– Класс! – возрадовался майор. – Отто, две сигары! Однако, футбол нынче стал уже не тот.
– Да, – согласился Штирлиц. – Вот, я помню, был в Мадриде на женском футболе, там были такие клевые телки. У одной во время матча порвались трусы и отлетела застежка на лифчике. Весь стадион визжал от восторга.
Майор заржал, представив эту картину, и чем-то напомнил Штирлицу Айсмана.
– Да вы остряк, господин штандартенфюрер! Будьте любезны назвать свою фамилию.
Бритый фельдфебель с хлюпом допил кофе и застучал на пишущей машинке.
– Фон Штирлиц, – скромно сказал Штирлиц.
– Да вы действительно шутник! Ну, а на самом деле?
– Штирлиц.
– Слушайте, давайте отставим шутки в сторону. Я же на работе.
Штирлиц пожал плечами.
– Неужели вы думаете, – убедительно сказал майор, – что я не видел самого Штирлица? Да, я его не видел! Но много о нем слышал. Вот на днях, – майор невольно понизил голос, – 172-е отделение задержало Штирлица. Это был такой широкоплечий великан, светловолосый, с открытым честным выражением лица. Словом, истинный ариец. Мне майор 172-го отделения рассказывал, что Штирлиц там такое устроил, хуже, чем русские под Сталинградом! Его только сам Мюллер смог успокоить! Все мы очень любим Штирлица!
– Я рад, – сказал польщенный Штирлиц, – но Штирлиц – это все-таки я.
– Ну, батенька, у вас мания величия! Какой же вы Штирлиц? Вы же на него совершенно не похожи.
– А кто же я тогда? – спросил Штирлиц.
– Ну, не знаю… Но не Штирлиц, это точно! Посудите сами, сегодня вы скажете, что вы – Штирлиц, завтра – Адольф Гитлер, послезавтра – Эйфелева башня…
– А что, – сказал Штирлиц, гася бычок от сигары, – Эйфелева башня – в этом что-то есть… Но пока что я хотел бы остаться Штирлицем.
Майор нервно забарабанил пальцами по столу. Фельдфебель Отто наклонился к майору и жарко зашептал на ухо:
– Господин майор, среди помешанных психов и буйные встречаются! Его же в психбольницу надо – а ну как сейчас все начнет крушить!
Штирлиц равнодушно достал пачку «Беломора» и прикурил папиросу. Натренированное ухо русского разведчика легко могло расслышать любой шепот, но Штирлиц никогда этим не пользовался.
– Гм… – пробурчал майор, с опаской глядя на Штирлица. – Кстати, господин штандартенфюрер, работа у вас не из легких, наверное, сильно устаете… Я мог бы устроить вас на некоторое время отдохнуть в загородный пансионат. Представьте себе: свежий воздух, парное молоко к завтраку, никаких бомбежек… Там может и имя свое вспомните…
– Тс-с-с! – Отто из-за спины Штирлица поднес палец к губам и сделал зверское лицо.
– Парное молоко?.. – задумчиво пробормотал Штирлиц, почесывая подбородок. – А пиво там есть?
– Конечно!
Майор энергично закивал головой, улыбаясь опасному собеседнику, и, чтобы не рисковать, тут же добавил:
– И вино! И водочка!
– Согласен, – сломался Штирлиц.
Через пять минут крытая полицейская машина уже везла Штирлица в пригород Берлина. Штирлица сопровождали два полицейских, удивительно похожих на Отто и, соответственно, друг на друга. Русский разведчик предложил им сыграть в очко и, когда машина подъехала к психиатрической лечебнице, выиграл семь марок.
Глава 10
Три Гитлера и один Штирлиц
Кабинет главного врача психиатрической лечебницы имени Второго съезда НСДАП напоминал бы зал Дрезденской галереи, если бы не решетки на окнах. На обитых дубом стенах висело множество портретов: от лошади Александра Македонского до господа бога. Штирлиц с интересом осмотрелся.
Главный врач Арнольд фон Швацц в роскошном белом халате и внешностью мясника, с красной рожей, пропитыми глазами и в золотом пенсне на носу, встал, оперся на стол руками и дыхнул на Штирлица перегаром.
– Э… Как мне сказали, господин Штирлиц?
– Без сомнения, – уверенно подтвердил Штирлиц.
– А я – Арнольд фон Швацц, главный врач в этом заведении.
– Еврей? – прищурился Штирлиц.
– Что вы! Истинный ариец! Не обязательно ведь каждому врачу быть евреем.
– Вот и я думаю, – сказал Штирлиц, – почему это среди врачей одни евреи?
– Не все. У нас еще есть, например, три итальянца, два австрийца, японец и даже один уругваец, – заметил фон Швацц, улыбаясь. – Значит, вы и есть фон Штирлиц?
– Штандартенфюрер СС, – подтвердил Штирлиц. – Меня сегодня об этом уже раз десять спрашивали. Могу и морду набить!
– Послушайте, почему бы вам не быть Бонапартом? У нас по нему документации два ящика, вам и самому будет интересно почитать. Да и компания неплохая – Бонапартов у нас уже штук двадцать. Можно в футбол играть…
– На фиг мне ваши Бонапарты! – возмутился Штирлиц. – Я сам себе Штирлиц.
– Очень хорошо. Прошу вас, покажите язык… У вас в родне никто не болел венерическими заболеваниями?
– Нет, – признался Штирлиц.
– Вы алкоголик?
– Нет, конечно. Но привык пить, начиная с утра.
– Вот как? Мне нравятся такие пациенты.
Главврач залез в стол и извлек оттуда початую бутылку французского коньяка.
– Не откажетесь? Я так и думал… Мне презентовал ее один господин, который поначалу считал себя аргентинским шпионом, а потом переквалифицировался в Бонапарты. Давайте выпьем за то, чтобы каждый мог быть тем, кем он хочет быть.
– Например, Эйфелевой башней.
– Вот именно!
Покончив с оформлением нового пациента доктор фон Швацц проводил Штирлица к домохозяйке. Штирлиц получил полосатую пижаму с длинными рукавами и рулон туалетной бумаги.
– Возьмите еще рулончик, господин штандартенфюрер, – посоветовала сестра-домохозяйка, пожилая женщина с располагающей внешностью.
– Здесь что, плохо кормят? Как в Рейхе?
– Наоборот! Потому и советую. У нас вам будет очень хорошо! Вас будут прекрасно кормить, одевать…
– Что, и задницу у меня будете подтирать?
Сестра деликатно посмеялась незамысловатой шутке больного.
Обвешенного шестью рулонами туалетной бумаги Штирлица проводили в его палату. Когда Штирлиц увидел в палате трех Фюреров в больничных халатах, он ничем не выдал своего удивления.
– Хайль Гитлер! – проорал он, вытаращив глаза и выбросив вперед руку.
– Хайль! – ответили трое одновременно.
У всех троих было бледное худое лицо, челка, спадающая на лоб, черные усики и тупое выражение лица.
– Узнаю моего любимца Штирлица, – сказал один из Гитлеров.
– Здорово, дружище Штирлиц, – воскликнул второй.
– Присаживайтесь, Штирлиц, – отозвался третий, отодвигая стул. – Мы как раз изволили нарисовать пулю, и нам не хватает партнера.
– Пробовали предложить Кальтенбруннеру (он в соседней палате), но этот гад зачитался порнографическим романом, – сказал второй Гитлер.
Штирлиц закинул туалетную бумагу в угол, где уже была свалена целая куча рулонов, и подсел к столу.
– Вас как различают? – спросил он. – По именам или по фамилиям?
Больные переглянулись.
– Гитлеры мы, – сказали они хором. – Адольфы.
– Отлично, – сказал Штирлиц. – Я буду вас по номерам звать. Ты, – он ткнул пальцем, – будешь Фюрер-Первый, ты – Фюрер-Второй, ты – Фюрер-Третий. Смотрите, не перепутайте!
– Не перепутаем!
– Так вот. Меньше, чем по пять пфефингов, я играть не согласен, – сурово предупредил Штирлиц.
– Обижаете, – развел руками Фюрер-Третий.
Через полтора часа Штирлиц снял с вождей германской нации двадцать три марки и отправился спать.
– Чистое постельное белье – это хорошо, а то спишь постоянно, как в свинарнике…
Фюреры хотели что-то поддакнуть, но после произнесенных русским разведчиком слов тут же раздался его громкий храп.
Во сне Штирлиц гулял по вечернему Урюпинску и везде, куда только он не бросал своего спокойного взгляда, он видел Фюреров: гуляющих с Евами Браунами или с собакой, постригающих газоны или разговаривающих с Герингами. Со всеми Штирлиц здоровался по-простому, без всяких там "Хайль!" и вскидываний руки, и все отвечали ему вежливо:
– Добрый вечер, товарищ Штирлиц, не правда ли прекрасная погода? А не читали ли вы последний доклад Великого Сталина?
– Как же, как же, – отвечал Штирлиц. – Конечно, еще вчера взял и не прочитал этот самый доклад!
Штирлиц был совершенно счастлив. Потому что он был наконец-то на пенсии.
Штирлица разбудил осторожный шорох возле кровати. Он приоткрыл веки и сразу же понял, что наступило утро.
Изящная медсестра, блондинка с роскошным бюстом, ставила на столик возле кровати Штирлица завтрак: крутое яйцо в блестящей подставочке, парное молоко в граненом стакане и дымящуюся чашку кофе.
– Не изволите ли откушать, господин Штирлиц? – томно спросила медсестра.
