— Слезай, хулиган!
Штирлиц спрыгнул и начал крушить цепью по наглым полицейским.
Побоище продолжалось минут пять. Штирлиц, к великому облегчению полицейских, споткнулся, его повалили на траву, отобрали цепь и связали.
Перевернутого вверх ногами Штирлица понесли в машину, а он смотрел как на трибуне Айсман выламывает со своей бригадой скамьи и устраивает настоящую баррикаду. «Часов пять продержится,» — с надеждой подумал Штирлиц. Его бросили в машину вместе с десятком других правонарушителей. Через минуту машина быстро уехала с поля, так как майор, руководящий операцией, боялся, что пленных могут освободить.
ГЛАВА 9. ОШИБКА ТРЕЗВОГО ПОЛИЦЕЙСКОГО
В полицейском участке перед захваченными хулиганами извинились.
— Господа болельщики! Администрация просит прощения за отсутствие удобных одиночных камер. Не далее как вчера состоялась забастовка проституток Берлина, и камеры переполнены.
— Небось опять понизили зарплату, — мрачно сострил Штирлиц. — И куда только смотрит профсоюз? За какие-то вонючие десять марок обслуживать вшивых немецких солдат!
Майор, снявший фуражку и оказавшийся внезапно белобрысым и ушастым, вытер лоб рукавом мундира и с интересом посмотрел на Штирлица.
— Вас я буду допрашивать первым, — сказал он Штирлицу.
— Попробовал бы не допросить!
— Пожалуйста, пройдемся в мой кабинет.
Штирлиц, отталкивая конвоиров, послушно прошел в кабинет.
Майор сел за стол. Штирлиц посмотрел на висящий на стене портрет Фюрера и подумал: «Господи! И тут Фюрер! Прям культ личности какой-то!»
— За кого болели, господин штандартенфюрер?
— «Морские львы».
— О! — восхитился полицейский. — Отто, два кофе!
Толстый бритый под машинку фельдфебель принес три кофе.
— Какой был счет, когда вас забрали?
— Один-ноль в мою пользу.
— Класс! — возрадовался майор. — Отто, две сигары! Однако, футбол нынче стал уже не тот.
— Да, — согласился Штирлиц. — Вот, я помню, был в Мадриде на женском футболе, там были такие клевые телки. У одной во время матча порвались трусы и отлетела застежка на лифчике. Весь стадион визжал от восторга.
Майор заржал, представив эту картину, и чем-то напомнил Штирлицу Айсмана.
— Да вы остряк, господин штандартенфюрер! Будьте любезны назвать свою фамилию.
Бритый фельдфебель с хлюпом допил кофе и застучал на пишущей машинке.
— Фон Штирлиц, — скромно сказал Штирлиц.
— Да вы действительно шутник! Ну, а на самом деле?
— Штирлиц.
— Слушайте, давайте отставим шутки в сторону. Я же на работе.
Штирлиц пожал плечами.
— Неужели вы думаете, — убедительно сказал майор, — что я не видел самого Штирлица? Да, я его не видел! Но много о нем слышал. Вот на днях, — майор невольно понизил голос, — 172-е отделение задержало Штирлица. Это был такой широкоплечий великан, светловолосый, с открытым честным выражением лица. Словом, истинный ариец. Мне майор 172-го отделения рассказывал, что Штирлиц там такое устроил, хуже, чем русские под Сталинградом! Его только сам Мюллер смог успокоить! Все мы очень любим Штирлица!
— Я рад, — сказал польщенный Штирлиц, — но Штирлиц — это все-таки я.
— Ну, батенька, у вас мания величия! Какой же вы Штирлиц? Вы же на него совершенно не похожи.
— А кто же я тогда? — спросил Штирлиц.
— Ну, не знаю… Но не Штирлиц, это точно! Посудите сами, сегодня вы скажете, что вы — Штирлиц, завтра — Адольф Гитлер, послезавтра — Эйфелева башня…
— А что, — сказал Штирлиц, гася бычок от сигары, — Эйфелева башня — в этом что-то есть… Но пока что я хотел бы остаться Штирлицем.
Майор нервно забарабанил пальцами по столу. Фельдфебель Отто наклонился к майору и жарко зашептал на ухо:
— Господин майор, среди помешанных психов и буйные встречаются! Его же в психбольницу надо — а ну как сейчас все начнет крушить!
Штирлиц равнодушно достал пачку «Беломора» и прикурил папиросу. Натренированное ухо русского разведчика легко могло расслышать любой шепот, но Штирлиц никогда этим не пользовался.
— Гм… — пробурчал майор, с опаской глядя на Штирлица. — Кстати, господин штандартенфюрер, работа у вас не из легких, наверное, сильно устаете… Я мог бы устроить вас на некоторое время отдохнуть в загородный пансионат. Представьте себе: свежий воздух, парное молоко к завтраку, никаких бомбежек… Там может и имя свое вспомните…
— Тс-с-с! — Отто из-за спины Штирлица поднес палец к губам и сделал зверское лицо.
— Парное молоко?… — задумчиво пробормотал Штирлиц, почесывая подбородок. — А пиво там есть?
— Конечно!
Майор энергично закивал головой, улыбаясь опасному собеседнику, и, чтобы не рисковать, тут же добавил:
— И вино! И водочка!
— Согласен, — сломался Штирлиц.
Через пять минут крытая полицейская машина уже везла Штирлица в пригород Берлина. Штирлица сопровождали два полицейских, удивительно похожих на Отто и, соответственно, друг на друга. Русский разведчик предложил им сыграть в очко и, когда машина подъехала к психиатрической лечебнице, выиграл семь марок.
ГЛАВА 10. ТРИ ГИТЛЕРА И ОДИН ШТИРЛИЦ
Кабинет главного врача психиатрической лечебницы имени Второго съезда НСДАП напоминал бы зал Дрезденской галереи, если бы не решетки на окнах. На обитых дубом стенах висело множество портретов: от лошади Александра Македонского до господа бога. Штирлиц с интересом осмотрелся.
Главный врач Арнольд фон Швацц в роскошном белом халате и внешностью мясника, с красной рожей, пропитыми глазами и в золотом пенсне на носу, встал, оперся на стол руками и дыхнул на Штирлица перегаром.
— Э… Как мне сказали, господин Штирлиц?
— Без сомнения, — уверенно подтвердил Штирлиц.
— А я — Арнольд фон Швацц, главный врач в этом заведении.
— Еврей? — прищурился Штирлиц.
— Что вы! Истинный ариец! Не обязательно ведь каждому врачу быть евреем.
— Вот и я думаю, — сказал Штирлиц, — почему это среди врачей одни евреи?
— Не все. У нас еще есть, например, три итальянца, два австрийца, японец и даже один уругваец, — заметил фон Швацц, улыбаясь. — Значит, вы и есть фон Штирлиц?
— Штандартенфюрер СС, — подтвердил Штирлиц. — Меня сегодня об этом уже раз десять спрашивали. Могу и морду набить!
— Послушайте, почему бы вам не быть Бонапартом? У нас по нему документации два ящика, вам и самому будет интересно почитать. Да и компания неплохая — Бонапартов у нас уже штук двадцать. Можно в футбол играть…
— На фиг мне ваши Бонапарты! — возмутился Штирлиц. — Я сам себе Штирлиц.
— Очень хорошо. Прошу вас, покажите язык… У вас в родне никто не болел венерическими заболеваниями?
— Нет, — признался Штирлиц.
— Вы алкоголик?
— Нет, конечно. Но привык пить, начиная с утра.
— Вот как? Мне нравятся такие пациенты.
Главврач залез в стол и извлек оттуда початую бутылку французского коньяка.
— Не откажетесь? Я так и думал… Мне презентовал ее один господин, который поначалу считал себя аргентинским шпионом, а потом переквалифицировался в Бонапарты. Давайте выпьем за то, чтобы каждый мог быть тем, кем он хочет быть.
— Например, Эйфелевой башней.
— Вот именно!
Покончив с оформлением нового пациента доктор фон Швацц проводил Штирлица к домохозяйке. Штирлиц получил полосатую пижаму с длинными рукавами и рулон туалетной бумаги.
— Возьмите еще рулончик, господин штандартенфюрер, — посоветовала сестра-домохозяйка, пожилая женщина с располагающей внешностью.
— Здесь что, плохо кормят? Как в Рейхе?
— Наоборот! Потому и советую. У нас вам будет очень хорошо! Вас будут прекрасно кормить, одевать…
— Что, и задницу у меня будете подтирать?
Сестра деликатно посмеялась незамысловатой шутке больного.
Обвешенного шестью рулонами туалетной бумаги Штирлица проводили в его палату. Когда Штирлиц увидел в палате трех Фюреров в больничных халатах, он ничем не выдал своего удивления.
— Хайль Гитлер! — проорал он, вытаращив глаза и выбросив вперед руку.
— Хайль! — ответили трое одновременно.
У всех троих было бледное худое лицо, челка, спадающая на лоб, черные усики и тупое выражение лица.
— Узнаю моего любимца Штирлица, — сказал один из Гитлеров.
— Здорово, дружище Штирлиц, — воскликнул второй.
— Присаживайтесь, Штирлиц, — отозвался третий, отодвигая стул. — Мы как раз изволили нарисовать пулю, и нам не хватает партнера.
— Пробовали предложить Кальтенбруннеру (он в соседней палате), но этот гад зачитался порнографическим романом, — сказал второй Гитлер.
Штирлиц закинул туалетную бумагу в угол, где уже была свалена целая куча рулонов, и подсел к столу.
