— И то правда, батюшка, — выдвинулся вперед Иван. — Давай отслужи побыстрей, а за нами дело не станет, — подмигнул он попу и извлек из кармана бутыль со спиртом.
Узрев спирт, отец Агафонгел сразу смягчился: такое дополнение к трапезе было ему по душе.
— Разве ради младенца… Младенец невинно страдает, — сказал он, облизнув губы. И, выдержав для приличия недолгую паузу, буркнул попадье:
— Одеваться.
Через полчаса процессия гуськом проследовала в церковь. Замыкала шествие попадья с ведром теплой воды в руке.
Обряд крещения состоялся быстро: спешили все. Тут же в церкви отец Агафонгел написал и вручил Заломову документ, свидетельствующий, что будущий красный шофер наречен Сергием. Тщательно завернув свидетельство в платок, Иван спрятал его в нагрудный карман.
Пока длились переговоры с попом и обряд крещения, в доме названой крестной матери не теряли времени даром: событие полагалось вспрыснуть. Вспрыск удался, и только новокрещенный Сергей Иванов сладко спал после купели на хозяйской кровати.
На дворе тем временем начиналась дикая февральская метель. Под мутным, без единой звездочки, небом в вязкой тьме белесыми полосами струилась поземка. С песнями кое-как забрались в сани, уложили завернутого в тулуп ребенка. Ветер подхватил и унес в степь прощальные крики провожающих, вслед за ветром выбрались за околицу и наши путники. Подпрыгивали на снежных сугробах сани, всхрапывала беспрерывно понукаемая лошаденка.
У ближайшего к городку оврага сани сильно тряхнуло и занесло.
— Фу, шорт, какой дорога, — прорвало молчаливого Закиса. И еще не однажды повторил он эту глубокомысленную фразу, ибо издерганная лошадь сбилась с занесенной снежными сугробами дороги и поплелась целиной. Наконец, справа показался свет.
— Давай, Закис, на огонек, — обрадованно закричал счастливый отец. — Спросим дорогу у добрых людей, выпьем по чарке и дальше!
— Пр-р-равильно, Ванюша, — поддержал друга Максим. — Вперед, Закис.
Через несколько минут Заломов уже бил кулаком в раму слабо освещенного окна. Со скрипом отворилась дверь, из домика вышли два красноармейца с винтовками — пост воинской заставы.
— Кто такие? Давай документы! — строго крикнул один из них.
— Какие тебе, пехтура, документы! — ответствовал шофер. — Мы их сами спросить можем.
— А вот мы сейчас проверим, что вы за птицы. Заходь в караулку!
Оказавшийся на посту начальник заставы с пристрастием допросил механиков.
— Крестить, значит, ездили? И без документов? — недоверчиво переспросил он. — А ну, покажь, где ваш ребенок?
Гурьбой вышли на улицу. Отец разгреб сено и ахнул: сына не было…
Хмель точно вихрем выдуло из удалых голов. Такими жалкими и растерянными стали механики, что начальник заставы сразу почувствовал: не врут.
— Ладно, — махнул он рукой. — Заворачивайте обратно, ищите.
И, то ли не до конца поверив, то ли не надеясь на подвыпивших мужиков, добавил:
— Самойлов, возьми двух людей, фонари. Сопроводите.
По смутно различимому в снежной пляске следу, порой больше полагаясь на чутье лошади, медленно двинулись в обратный путь. Заломов и Дымба шагали первыми, разделенные лошадиной мордой. Придерживались за оглобли. Только хриплое дыхание вплеталось в свист ветра, да ледяшки нарастали на щеках. Осторожно спустились в овраг. Здесь, в затишье, лошадь вдруг остановилась перед странным, не на месте выросшим белым бугорком. Иван упал на колени, разгреб снег.
— Нашел! Нашел! — заорал он благим матом и поднял сына, спокойно спавшего в теплом свертке из овчинного тулупа.
«Вещественное доказательство» с превеликой осторожностью под тем же конвоем было доставлено к исходной точке поиска — в караулку поста.
Счастливый отец на радостях лез целоваться с конвоирами. Умиленный Дымба пытался качать Закиса. Хохотали, перебрасываясь ядреными шутками, бойцы. Только будущий красный шофер, распеленатый в жарко натопленной караулке, звонким криком выражал недовольство затянувшимся путешествием: требовал материнскую грудь.
Пряча усмешку, начальник заставы вкатил незадачливым механикам по пять суток ареста, а пока с тем же эскортом отправил домой — отвезти ребенка. И вовремя: там уже началась тихая паника…
Заслуженный отдых
(Письмо к другу)
Здравствуй, друг ты мой дорогой, Василий Алексеевич!
Давненько тебе не писал, извини. А дело в том, что изменились мои жизненные обстоятельства. Сначала все шло очень даже отлично. Откровенно говоря, я от нашей дирекции и месткома такого и не ожидал — размахнулись они здорово. Торжественное собрание, подарки, речи… Какие речи!!! За все свои шестьдесят лет не слыхал я о себе столько хорошего… И все поздравляли меня с заслуженным отдыхом. Чувствовалось, что кое-кто и завидовал: говорят о том, как интересно будет мне подаренным спиннингом рыбу ловить, или о том, с каким удовольствием отдамся я своему хобби (помнишь мои модели парусников?), — и… завидуют. На душе у меня было приятно. Не скрою, чуть грустно, но приятно.
«Что ж, — думал я. — Отдых, пожалуй, я действительно заслужил. Как-никак, сорок пять лет трудового стажа — не шутка».
День закончился, и из техника-электрика превратился я в пенсионера…
Утром жена мне сказала:
— Милый, сходи, пожалуйста, в магазин. Ты же совершенно свободен.
Я с готовностью взял авоську.
— Отец, может быть, проскочишь до «Юбилейного»? Там сигареты появились новые, «Любимые» называются, — крикнул из своей комнаты зять. — Моцион на отдыхе, знаешь, здорово полезен.
…Разгрузив авоську от продуктов и сигарет, я снял пиджак и потянулся за коробкой с блеснами.
— Дед, ты мог бы посидеть с внуком часок, а? Мне в библиотеку слетать надо, — сказала дочь.
Часа через три, порядком умаявшись, я, наконец, уложил буйного карапуза в кровать. На цыпочках ушел от него, предвкушая отдых, но… из своей комнаты, на ходу одевая куртку, выскочил сын.
— Пап, мне страшно некогда, а мама велела уплатить за квартиру. Сходи, а? Ты ж теперь отдыхаешь…
Я отправился в приходную кассу.
…Поднимаясь по лестнице в квартиру, услышал надрывные звонки телефона.
— Дорогой, — ласково сказала жена. — Ты, наверное, помнишь, что у Марии Сергеевны завтра день рождения? Я сегодня очень занята по службе, ты бы пробежался по магазинам, присмотрел подарок. Теперь времени у тебя достаточно. Но сразу не покупай, позвони мне.
К вечеру, с колотьем в боку и болями в пояснице, я добрался до дома.
— Ой, я тебя так жду, — проворковала дочь. — Вадик купил билеты в кино. Посиди с внуком, пока придет мама, хорошо?
Говорить я не мог, только вздохнул.
Надо ли описывать дальнейшие события? День все-таки закончился.
…Дорогой Василий Алексеевич! Верный старый друг мой! Прошло полгода с тех пор, как я нахожусь на заслуженном отдыхе. И теперь обращаюсь к тебе с просьбой. Пожалуйста, подыщи мне работу на каком-нибудь корабле самого долгого плавания. Любую работу. Полугодовое плавание… как бы сказать… внесет приятное разнообразие в мой отдых. Прошу тебя, отвечай срочно.
Твой И в а н.
— Заходи, заходи! Ты что же, а? — Иван Васильевич внушительно почесал переносицу и продолжал: — Головой работать надо, милый. Тут тебе не филармония, на Бетховена надеяться нечего.
— Так я…
— Так ты! Тебя директором назначили, чтобы финансовый план выполнял. А песни с девчатами пусть кто-нибудь на общественных началах затягивает. И всяких лекторов, которые не бесплатно, нечего в клуб тащить. Интересно, не интересно — это дело десятое.
— Так я…
— Так ты! Танцы можно почаще устраивать. Молодежь любит ногами подрыгать… и платит. Доход. И не обязательно под оркестр, им, лабухам, тоже платить надо. Под баян пусть танцуют. Под магнитолу эту самую.
— Так я…
— Так ты! Думаешь, училище это самое, просветительно-культурное или как его там, прошел, так все знаешь? Тут, брат, не училище, на профессоров не надейся. Тут головой работать надо. Учись у дятла: он долбит-долбит в одно место, глядишь — дупло. Под квартиру какой пичуге сдать можно. А ты клуб кому сдавал?
— Так я…
— Так ты! Выгоды не понимаешь. Головой плохо работаешь.
— Ой!..
— Чего ойкаешь?
— Голова разболелась…
— Вот-вот. Я и говорю. Головой работать надо, а как, ежели она у тебя слабая? Ты у дятла учись. Он долбит и долбит. А голова у него не болит.
— Иван Васильевич!..
— Что, Иван Васильевич? Я тебе толком разъясняю.
— Так, Иван Васильевич, я же ваш новый шофер. Я зашел спросить: можно в гараж ехать?
— Шофер? М-да, шофер… А хоть и шофер, должен головой работать, не все баранку крутить. Езжай. А про дятла — помни. У него голова не болит.
