Как говорится, чаша была переполнена…. Гошу перевели служить на берег.
Мы встретились снова через несколько лет, я был уже командиром корабля, а Гоша – все тем же неунывающим капитан-лейтенантом.
Единственно, в чем он изменился, так это в том, что стал довольно заметно заикаться, и при разговоре отчётливо был виден тик, дёргающий угол губ и веки….
По его рассказу, идя как-то со службы, и будучи слегка «выпимши» он просто не поделил дорогу с УАЗиком. УАЗик оказался чуть крепче, и Гоша отделался семнадцатисантиметровыми трещинами в черепе, переломом руки, да вот такими видимыми последствиями.
Он готовился к увольнению по болезни.
Надеюсь, что его невезение кончилось в другой жизни, после увольнения.
А если все же нет, «Инженеров не убивает!»
Ветеран СГВ Самый первый дефолт
г. Свидница, ПНР, 1988-89 гг.
Призвали меня после сессии 2-го курса в 1988 году, а отпустили назад тоже после сессии, но уже Верховного Совета СССР в 1989 году. Ну, из недослуживших я, студент!
Так вот, кто помнит, время тогда не поспевало за событиями, события за героями, а зарплата и за теми и за другими. В общем, «чтоб ты жил в эпоху перемен», как говорят китайцы. Мы уходили в армию под звуки XIX Партийной конференции (в прямом смысле, на сборном пункте транслировали), служили с комсомольскими значками на груди, а когда вернулись, я не нашёл в альма-матери комитета ВЛКСМ! Он испарился, вместо него было Совместное предприятие!
Это отчасти в ответ на то, что, мол, чего парень убивался по стёртым записям старых рокеров. Мол, пошёл и записал. Э, нет. Это в 1990-м уже было – пошёл и записал. А в 1988 за это ещё могли из комсомола турнуть. Да и где их найти? Вот и убивался человек по самому дорогому, безнадёжно потерянному.
Хотя… Хм, самое дорогое! Он ещё не знал, что такое самое дорогое.
А что самое дорогое у солдата? Гусары, молчать! Я имею в виду, из имущества? Конечно, правильная дембельская форма со всеми возможными и невозможными значками. И если форму сделать можно собственно– или духо-ручно, то значки… Их бережно и заботливо коллекционируют. Их обменивают. Их покупают. Их порой воруют, вернее, пользуются тем, как их про… теряют другие. Ими с будущим дембелем расплачиваются за товары/работы/услуги. А человек, имеющий доступ к их источнику, становится просто Рокфеллером. Потому что он может себе купить всё, поменяв имеющиеся у него излишки значков на всеобщий эквивалент, в нашем случае – польские злотые, или «панские» на диалекте СГВ.[116] Всё по Марксу, «Капитал», первый том.
Но была ещё одна категория предметов в те далёкие уже годы, которая ценилась даже дороже значков. Что значки, кто их не видел? Даже «Гвардия», даже «Первый класс», даже (не дай бог!) «100 прыжков с парашютом». На заре капитализма служивый люд уже начинал понимать, что не значки являются лучшим вложением капитала, а то, чего простой народ никогда ещё не видел и за что он (народ) будет платить ну просто сверхприбыли.
Маленькое отступление. Кто пережил, тот помнит. В СССР секса не было. По крайней мере, до 1989 года. А в маленькой, но гордой Польше был уже в 1988-м! И свидетельством тому являлись шикарные плакаты формата А0 (газета «Правда» в развороте) с голыми бабами !!! Привезти это домой да продать соседским мужикам – вот главная цель, которую себе поставили бойцы, собиравшиеся на дембель весной 1989-го. Тем более, что из агентурных сведений, присланных предыдущим дембельским эшелоном, эффект от операции трудно себе вообразить, и тем более, посчитать.
Однако, приобретение товара для будущего «импорта» не было таким уж лёгким делом. Советский солдат за рубежом в увольнения не ходит, по магазинам не шляется, а за самоволки разбирается не со старшиной, а с особистом. Поэтому вожделенные бабы покупались при посредничестве немногочисленных доверенных гражданских, так называемых служащих СА. И где-то ближе к приказу у будущих дембелей скопились изрядные запасы этой наглядной агитации и пропаганды онанизма.
Особо усердствовали два лица урюко-таджикской национальности, один по имени Федя, а другой Толик. Настоящих имён не знал никто, даже ротный писарь, поскольку выучить тридцатибуквенную похвалу Аллаху не могли и сами фигуранты. Так вот, Федя с Толиком, с особым цинизмом обобрав духов из учебного взвода после очередной получки, осознали, что на покупку очередной партии товара не хватает. И сильно. А гонец с воли уже пришёл, и того гляди унесёт изображения обратно в ночь, где реализует их по спекулятивной цене другим страждущим.
И тогда, как когда-то Рокфеллер на Лондонской бирже, наши герои принимают решение: продать значки . По демпинговым ценам. «Черпакам»!!![117]
Транзакция совершена, плакатные девки переходят в собственность к новым хозяевам, значки заботливо прячутся обалдевшими от счастья «черпаками»…
Как уже говорилось, время тогда бежало быстро, а события ещё быстрее. И если осенью 1988-го за «Рембо», показанного соседу дома на видаке, ещё могли даже посадить, то весной 1989-го этого же «Рембу» уже показывали в открытую в легальных видеосалонах.
В один солнечный день некто из наших вернулся из отпуска. И подобно вестнику Апокалипсиса принёс известие, за которое предки Толика и Феди снесли бы ему бошку ятаганом.
«Мужики! – чуть не плача, говорил он. – Этого (палец на плакат с сиськами)… там (палец на восток) – уже навалом !!!»
А вы говорите, дефолт…
В этом возрасте на мир не только смотришь через розовые очки, но и слушаешь его через розовые уши, а собственная розовая попка ещё не превратилась в мозолистую задницу павиана. Именно поэтому решение поступать в военное авиационно-инженерное училище, бросив в последний месяц физматшколу при престижном вузе, казалось абсолютно правильным. Правильным казалось все – казарма, столовая, ПХД,[118] спортивные праздники, запланированные непредвиденные работы (услышьте эту музыку слов!), присяга, учёба… учёба… учёба…
Единственное, что вызывало некоторое удивление – наличие в училище автомобильной кафедры. Даже кафедра английского не казалась такой чужеродной, ибо надо же кому-то допрашивать военнопленных и разбираться в секретной иностранной документации.
Но автомобили… Рождённый для неба ползать не будет – такая мысль неоднократно возникала в моей голове и, поправляя очки, я шёл изучать двигатель в разрезе. Впрочем, совсем бесполезным это знание назвать нельзя: я до сих пор могу к месту ввернуть слово «дифференциал», и меня понимает даже сосед по гаражу. Да и понажимать на табло с ПДД[119] было интересно, а уж про покатушки на тренажёрах, пока они ещё были целы, и говорить не буду. Жаль маловато, на 15 копеек в парке дольше получалось…
Наступило время практического вождения. Прапорщик-инструктор быстро убрал все противоречия в мироздании, объяснив, что на аэродроме нет РЭО-шников, АВ-шников, СД-шников и прочих АО-шников…[120] и не всегда бывают бойцы-водители, поэтому каждый офицер должен уметь подогнать любую машину в нужное место.
Короче говоря, сели и поехали.
Город, в котором мы учились ездить, «на карте генеральной кружком означен не всегда», но главной его особенностью были две центральные улицы, абсолютно прямые, расположенные буквой Т. И если ты сумел включить вначале улицы вторую передачу, то мог спокойно на ней ехать, особенно не заморачиваясь с двойным выжимом и перегазовкой. Это прокатывало во всех группах, кроме нашей. Почему наш прапорщик любил скорость? Может быть, и в его организме осталось что-то розовое? Не знаю. Но за городом ГАЗ-52 мы разгоняли до его честных 70 км/ч и, радостно хлопая зелёными крыльями, ехали купаться на ближайшее озеро.
В городе все было иначе. Бессмысленные переключения передач вверх-вниз на прямой улице (ну и что, что светофор красный, я на грузовике и к тому же военный водитель, а кому мало, буквы «У» везде понавешены) раздражали неимоверно. Но больше всего раздражал прапорщицкий куркулизм: за все 40 минут занятий он разрешал заводить машину стартером только один раз, аккумулятор жалел, гад. А вы пробовали когда-нибудь ездить на машине без синхронизаторов в коробке передач? Что говорите? Не-е-е… это не автоматическая коробка, совсем не автоматическая. И даже не ручная. Это ручно-ножная коробка с матерным приводом. Если не попал в передачу, глохнешь мгновенно, потому как сидящий рядом прапорщик бережёт шестерёнки учебного авто. Единственное, чего ему было не жалко, так это нашего здоровья. Он даже ничего не говорил, просто протягивал заводной ключ и отправлял крутить кривой стартер перед мордой машины.
