Так хотелось заглянуть в ее красивые выразительные глаза и, потеряв рассудок и самообладание утонуть в их бездонной завораживающей глубине… А там, уже и до лямур-тужур-абажур недалеко. Эх! Мечта.
В реалии все более-менее приличные места с музыкой и танцполом были уже давно забиты под завязку, а толкаться в потной толпе, как шпрота в банке с маслом, постоянно ощущая назойливое присутствие дружеского локтя в глубине твоей печени, как-то не улыбалось.
Наша сплоченная компашка из 20-ти курсантов уже фактически без настроения медленно брела в последнее, из нашего необъятного списка более менее приличных злачных мест с дискотекой — ДК им. Ленина. Но день был явно не наш, звезды на небосводе встали раком, и ангел-хранитель ВВС похоже тупо слинял в самовольную отлучку, бросив нас на произвол жестокой судьбы.
Приблизившись к величественному зданию с фундаментальными колоннами, мы увидели автобусы с курсантами ракетного училища, и наше настроение совсем окончательно ухудшилось. Расстроенный Витя Копыто скрывая досаду и отчаяние, окончательно потерял самообладание и расхорохорился.
— Ну, блин, рого… рогоносцы, тьфу … ракетоносцы, вообще офигели! Скоро поездами будут на танцы ездить! Прикиньте парни, подползает бронепоезд, пар, свист, гудок. Погрузка-разгрузка, выходи строиться! И на танцы, под прикрытием брони и с поддержкой тяжелой артиллерии. Вот жопа! А ведь «помидоры» и сухопутчики нас реально боятся, стадами из училища выезжают, с охраной. Может, накажем?!
Мы дружно посмотрели на Витю как на умалишенного, а Валера Гнедовский ласково чмыхнул.
— Ага! Сейчас шинельки сбросим и покажем силушку свою богатырскую, удаль молодецкую. Правда придется кулачками помахать и ножками подрыгать, но это мелочи. Такие мелочи, что говорить даже не хочется. Правда, парни?! Чего нам — 20-ти лихим ухарям против 120-ти, а то и 180-ти? Так, размяться, вспотеть даже не успеем. Да, Витенька?!
Витя замялся, но отступать не хотелось и он, потупив невинные глазки, пролепетал следующий шедевр изысканной словесности.
— Мля, пля, я фто, я ето. А что я?! Я же тоже буду, потом, наверное, много их, вижу, да. План есть. Я это, вы начинайте тут, а я пока за подмогой сбегаю. Вот! Я ж понимаю, что не все просто, более того — вообще все непросто, полный абзац, облом, и писец. Я же обо всех беспокоюсь. Стратеги обнаглели, факт, учить же надо и на место поставить тоже, вот. Ну, это… Я побежал? Я быстро! Продержитесь минут десять, а может даже и меньше?! Я хорошо бегаю, быстро…
— Угу. Сейчас. Есть более радикальное предложение. Давай-ка Витенька, мы за подмогой сбегаем! А ты не стесняйся, давай приступай! Начинай герой!
— Я?! Один? Сам? Ну, бля?!
— Да Витюша! Один, бля! Сам, бля! Без ансамбля! А мы потом твой хладный трупик заберем. Если конечно получится от асфальта отколупать. Может проще будет снежком его присыпать, до весны. А, подснежничек?! Ну ладно, пошутили и хватит! Сегодня явно не наш день парни, надо проигрывать достойно, в «Минутку» что ли?! А «слабо» 20-ть раз по 3-ри порции, еще и с хлебом?! Вот, тетки с ума посъезжают. Пошли отсюда, здесь нам не светит. Сегодня праздник на улице у стратегов.
И бросив откровенно завистливый взгляд в сторону молодцеватых курсантов ракетного училища, которые организованно выгружались из автобусов и быстренько исчезали в дверях гостеприимного ДК, мы, не торопясь, с достоинством двинули в сторону легендарной пельменной. На душе было тоскливо, мерзопакостный снег падал огромными хлопьями и противно скрипел под ногами, увольнение в город бездарно пропадало. Настроение было просто дрянь.
Мы уже прошли мимо ДК «Октябрь», как вдруг Витя Копыто так заорал дурным голосом, что прохожая тетка выпустила объемные сумки из своих рук, обреченно охнула и схватилась за сердце. Ее ноги подкосились, и она грузно осела в сугроб. А Витя продолжал орать как резанный.
— Стоять! Стоять, я кому сказал! Всем стоять! А ну назад!
Ребята нехотя остановились, время увольнительной неумолимо таяло, а до дверей гостеприимной пельменной было еще далеко. Но Витя уже взбежал вверх по мраморной лестнице ДК и остановился у огромной цветной афиши. Копыто светился как прожектор, комично пританцовывал и тыкал руками в огромное полотно. На афише, размером 3х4 метра красовалось яркое и красочное приглашение посетить танцевальный вечер «Тем, кому за 30. .». Блин, вообще красота, совсем парень умом тронулся. Первым вслух возмутился опять Валера Гнедовский, выражая наше общее мнение.
— Ну, вообще, писец! Витя, ты болен! Ты просто безнадежно болен! Твой шифер треснул, и крыша съехала. Повторяю, для тех, кто на бронепоезде: «Тихо шифером шурша, едет крыша неспеша!» Курсант Копыто, бегом в аптеку, срочно возьми яду и принимай по 5-ть капель три раза в день! В воде не растворять, принимать в чистом виде, натощак! Запомнил? Повтори, пожалуйста.
— Не, а что?! Чем не танцы?
— Ну, точно чердак потек. Витя, увидишь белую машинку с красной полосой и цифрами «03» на капоте и на боках, беги на дорогу и сразу прыгай под колеса. Тебе обязательно помогут, отвезут «куда следоват». Там хорошо, рубашки с длинными рукавами, режим, кашка манная, тишина и спокойствие. Дурилка картонная, на этом вечере твои папы и мамы в вальсе кружатся, бабушки и дедушки — мазурку с гопаком скачут. Слышишь, полонез Огинского играет?! Запомни, где пишут: «За 30-ть, там все 70–80…», я точно говорю. Вежливость, этика, эстетика и как его… — толерантность. Во! Понимаешь?! Прикинь член к носу, это же танцульки для завсегдатаев «Дома престарелых». Твоя потенциальная партнерша по танцам, вставную челюсть на ночь в стакане замачивает. Ну, дятел! Ребята вяжите его, на обратном пути в «дурку» сдадим.
Но Витя не унимался, он дико вращал глазами и отчаянно брызгал слюной, которая на трескучем уральском морозе разлетаясь, превращалась в маленькие льдинки и с веселым звоном падала на мраморные ступеньки ДК.
— Да какая нам в принципе разница?! Пусть будет хоть 100 лет, день все равно пропал. Давайте зайдем, хоть будет, потом что вспомнить и внукам рассказать. Тем более времени осталось пару часов, а тут девушки, ну в смысле — дамы должны быть однозначно. Не понравится, всегда свалить можно. Короче, хорош ломаться, как ни разу не целованные, пойдем, опозоримся и все. Где наша не пропадала?!
Не знаю, что на нас нашло в тот вечер, но спорить и сопротивляться безумному порыву нашего дурачка, было просто лень, да и любопытство, знаете ли, короче, мы почему-то поддались на доводы умалишенного Копыто и нехотя двинули за Виктором, который уверенно по-хозяйски распахнул массивную дверь и вошел в огромный холл ДК.
У заспанной старушки-гардеробщицы от удивления вывалилась вставная челюсть, когда она растерянно металась, принимая в раздевалке наши 20-ть шинелей. Добрая бабулька попыталась нас о чем-то предупредить или предостеречь, но уверенный тон Виктора свел на «нет» все ее благие намерения.
Раздевшись и старательно причесавшись, мы столпились у дверей, которые отделяли нас от зала, откуда доносилась размеренная и слегка заунывная музыка. Сделать решающий шаг — распахнуть массивную дверь, и войти в зал было непросто, совсем непросто. Валера Гнедовский вытолкнул Витю вперед и дружеским пинком ноги по костлявой заднице придал ему поступательный импульс. Копыто ничего не оставалось делать как, распахнув своим тщедушным тельцем настежь двери, влететь в просторный и ярко освещенный зал.
Никому из нас не хотелось показать свою робость или неуверенность, и мы дружно двинули следом. Нашему взору открылась идиллическая картина. В огромном зале с шикарным лакированным паркетом, с бронзовыми люстрами, висящими под потолком на внушительных цепях, находилось примерно около 100 человек мужчин и женщин, возрастом от 35 до, глубоко за 45–50. Мда, прозорливый Гнедовский был частично прав на счет поправки на возраст в более древний период.
На старомодной эстраде зала располагался звукооператор с весьма приличной аппаратурой и ведущая вечера — дама в длинном, до самого пола, элегантном парчовом платье со сложной многоэтажной прической на голове, которая своим видом очень напоминала Пизанскую башню.
Когда наша компашка ввалилась в зал, все присутствующие на вечере изумленно замерли, музыка затихла и наступила гнетущая тишина.
Представляю, как глупо выглядела эта сцена со стороны. Ведущая вечера беспомощно хлопала глазами, она поднеся микрофон к своим ярко накрашенным губам, открывала рот, но не находила нужных слов. Звукооператор тупо вертел в руках виниловые пластинки и старался не отрывать взгляда от проигрывателя. Все те — кому, если верить афише, было за 30-ть, в недоумении уставились на толпу молодцеватых, розовощеких курсантов, одинаковых как цыплята из инкубатора.
Мы сами уже с первой минуты пребывания в этом зале, поняли всю абсурдность нашего положения, и мысленно проклиная Витю Копыто. Глупо улыбаясь, ребята были готовы попятиться назад в раздевалку за шинелями и, включив форсаж, дать хода отсюда, чтобы потом на досуге намять бока нашему дорогому Витечке. А, скорее всего — лучше даже и похоронить его тихонечко, в ближайшем сугробе, пока совсем не опозорились.
