– Простите, эфенди, – обратился он ко мне. – Я стал невольным свидетелем вашего разговора об оценке подарка господину министру. Не могу ли я быть чем-нибудь полезен?
Я был настолько поражен и преисполнен благодарности за готовность помочь мне, что, не задумываясь, спросил его, имеет ли он представление о стоимости кувшина.
Он весело рассмеялся.
– Конечно. Это подлинное произведение искусства семнадцатого века – исключительно ценная вещь.
– О господи! – тяжело вздохнул я, представив себе разочарование Энни Хэкер.
Моя реакция его, естественно, удивила.
– Вы огорчены?
– Мм… и да, и нет. Проблема в том, что, если он окажется слишком ценным, министру не разрешат оставить его себе. Поэтому, откровенно говоря, я надеялся…
Улыбающийся араб понял все с полуслова.
– Да-да, конечно. Как я уже сказал, кувшин – исключительно ценная вещь. Однако поскольку в данном случае речь может идти о копии, правда, прекрасно выполненной, но всего лишь копии, то и стоимость ее должна измеряться категориями иного порядка.
– Какая удача! И сколько он может стоить?
Араб испытующе посмотрел на меня.
– Не сочтите за дерзость, эфенди, а во сколько бы вы сами его оценили?
На редкость догадливый парень!
– Ну, что-нибудь около пятидесяти фунтов? – с надеждой предположил я.
– О-о! – восхищенно воскликнул он. – Вашими устами говорит настоящий знаток!
Я спросил, не может ли он подписать оценочную квитанцию. Он без колебаний согласился, однако не скрыл своего удивления по поводу «странной логики англичан».
– Вы проявляете крайнюю щепетильность в отношении маленького подарка и вместе с тем позволяете своей «Бритиш электроникс системз» платить миллион долларов нашему министру финансов за «помощь в заключении контракта». Разве это не странно?
Его слова прозвучали, как гром среди ясного неба. Я был потрясен! Шокирован! Едва не лишился дара речи! Единственно, на что я оказался тогда способен, – это пролепетать:
– Э-э… простите, а вы ничего не путаете?
Его улыбка стала еще более ослепительной.
– Конечно, нет. Я сам из министерства финансов и уже получил свою долю.
– За что?
– За то, что держу язык за зубами.
«Теперь его обязательно заставят вернуть деньги», – мелькнула у меня невольная мысль, однако я не стал ее развивать, а торопливо – насколько позволяли приличия – попрощался с ним и бросился на поиски сэра Хамфри.
Когда я наконец нашел его, он оживленно разговаривал с министром. Вот уж совсем некстати! Я смущенно пробормотал какие-то извинения и спросил, не могу ли я побеседовать с сэром Хамфри с глазу на глаз. Однако Хэкер потребовал, чтобы я говорил при нем. Учитывая исключительную важность информации, которую мне предстояло сообщить сэру Хамфри, мне пришлось на ходу придумать верный способ удалить Хэкера на несколько минут. – Господин министр, – обратился я к нему. – Вас вызывают для срочной связи. Кто-то из ВАТа[83]… по поводу ваших доходов за шестьдесят девятый год.
Очевидно, Хэкер нагрузился уже весьма основательно, поскольку осоловело посмотрел на меня не в силах понять, о чем идет речь. Пришлось внести ясность:
– ВАТ шестьдесят девять[84], – произнес я, на всякий случай понизив голос.
Сообразив, в чем дело, он круто развернулся и… налетел на стоящего рядом толстого араба, выплеснув ему на одежду остатки «апельсинового сока». Сэр Хамфри взял меня за локоть и поспешно отвел в сторону.
– Бернард, по-моему, господин министр принял достаточно срочных сообщений. Боюсь, больше ему не выдержать.
Обрадованный тем, что мне удалось остаться с сэром Хамфри наедине, я взволнованно поделился с ним убийственной новостью: контракт достался нам за взятку!
К моему глубокому удивлению, на сэра Хамфри это не произвело ни малейшего впечатления.
– Ничего особенного, – успокоил он меня. – Без взятки здесь контракта не получишь. Ни для кого это не секрет. Главное, чтобы никто ничего не узнал.
Будучи абсолютно уверен, что Хэкер ничего об этом не знает, я предложил ввести его в курс дела.
– Ни в коем случае! – всполошился сэр Хамфри.
– Но раз ни для кого это не секрет…
– Ни для кого, кроме него. Совсем необязательно посвящать министров в то, что не является секретом для всех остальных.
Нашу беседу неожиданно прервали два человека, одновременно подошедшие к нам с противоположных сторон: справа – Его Королевское Высочество принц Фейсал, слева – достопочтенный Джеймс Хэкер, который уже едва держался на ногах.
– О, Лоуренс Аравийский[85]! – радостно завопил министр, бросаясь к сэру Хамфри. – Кончайте трепаться, вас ждут на пункте срочной связи… важное сообщение…
– Вот как? – вежливо осведомился сэр Хамфри. – От кого на этот раз?
– От Наполеона! – торжественно провозгласил Хэкер, пьяно хихикнул и… грохнулся на пол».
(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.) 19 мая
Снова в Англии и уже на работе. Из-за разницы во времени плохо соображаю, что к чему, и беспрестанно клюю носом. Иногда мне приходит в голову забавная мысль: способны ли мы, государственные деятели, принимать мудрые решения на благо собственного народа непосредственно после заграничного вояжа?
Сегодня в «Файнэншл таймс» появилась очень неприятная статья.
«Файнэншл таймс», четверг, 19 мая
БЭС ДАЕТ ВЗЯТКУ?
По утверждению «Монд», английская компания «Бритиш электроникс системз» получила контракт в Кумране за взятку!
В Париже склонны рассматривать это, как очередное звено в паутине чудовищной коррупции – наиболее скандальные примеры тому явили в последние годы компании «Локхид» и «Нортроп», – которую тайно плетут некоторые развитые страны Запада и правительства стран «третьего мира», тем самым бросая черное пятно на всю нашу цивилизацию…
Я показал статью Бернарду. Напрасный труд!
– У паутины не бывает звеньев, господин министр, и она не оставляет черных пятен, – тут же возразил он.
– Что-что?
– Пауки не выделяют черной жидкости, понимаете? Только некоторые виды головоногих моллюсков…
Может, он сошел с ума? Пауки выделяют головоногих моллюсков! Чушь какая-то. Иногда у меня складывается впечатление, будто он нарочно порет чепуху, чтобы не отвечать на мои вопросы. (Еще один признак постепенного прозрения Хэкера. – Ред.)
Тогда я прямо спросил его, что он думает об этих беспочвенных обвинениях в адрес БЭС.
– Это ужасно, – промямлил он и беспрекословно согласился со мной, что отвратительные явления «бакшиша», «подмазывания» и «взяток» абсолютно чужды нашей природе.
– Естественно! Мы же британцы! – воскликнул я. Бернард с готовностью подтвердил, что мы – британцы. И все-таки в его поведении было что-то подозрительное. Я решил докопаться до истины.
– Но, с другой стороны, «Файнэншл таймс» – достаточно солидный орган, чтобы печатать такую липу. Что-нибудь за всем этим да стоит, верно, Бернард? Что?
Он вскочил со стула и склонился над газетой.
– По-моему, спортивные новости, господин министр.
Итак, я не ошибся. Бернард все знает, но ему велели держать язык за зубами! Завтра первым делом серьезно поговорю с самим Хамфри. Я твердо намерен разобраться в этой истории.
20 мая
Дал Хамфри прочесть статью в «Файнэншл таймс» (хотя Бернард, не сомневаюсь, уже ввел его в курс дела) и сказал ему, что хочу знать правду.
– Я в этом не уверен, господин министр…
– Опять увертки, Хамфри! Вы будете отвечать на прямой вопрос?
На какой-то момент он смутился.
– Господин министр, я настоятельно рекомендую вам не задавать прямого вопроса.
– Почему?
– Он может спровоцировать прямой ответ.
– Такого на моей памяти еще не случалось…
Вчера Бернард был не до конца откровенен со мной. Поэтому сегодня я решил заставить его высказаться в присутствии Хамфри, чтобы он не мог говорить своему министру одно, а начальнику по государственной службе – другое. (Хэкер, сам того не подозревая, нащупал ахиллесову пяту личных секретарей Уайтхолла. – Ред.)
– Бернард, что вам известно об этом? Только честно!
Он посмотрел на меня, как кролик на удава, затем перевел затравленный взгляд на сэра Хамфри, который (подобно мне) напряженно ждал ответа.
Бернард пребывал в явной растерянности, и я утвердился в своих подозрениях: он в курсе каких-то темных делишек, но говорить боится.
– Понимаете, господин министр… э-э… ходят слухи, то есть… э-э… мне сказали…
Хамфри резко перебил его:
– Мало ли что говорят! Сплетни! Бездоказательные слухи…
Я остановил его.
– Продолжайте, Бернард.
– Э-э… видите ли… один из кумранцев сказал мне, что получил… то есть ему заплатили…
