Бедный безлошадник
(Лев Кондырев)
Шли валуны
Под изволок…
Как петушиный хохолок,
Пырей, от солнца красноватый,
Качался в балке…
Пахло мятой…
Холмов косматая гряда
Тянулась к западу, туда,
Где пруд,
Задумчивый, печальный,
Лежал…
– Отсель, – сказал геодезист, –
Грозить мы будем бездорожью!
Лев Кондырев
На берегу пустынных волн
Стоял я,
Тоже чем-то полн…
И вдаль глядел.
Стояло лето.
Происходило что-то где-то.
Я в суть вникать не успевал,
Поскольку мыслил. Не зевал,
Как Петр Первый. Отовсюду
Шли валуны.
Качалась ель.
И мне подумалось: я буду
Грозить издателям отсель!
Закончил мыслить.
Прочь усталость!
Сел на валун.
Мне так писалось,
Как никогда! Смешать скорей
Курей, пырей и сельдерей,
Все, что мелькает, проплывает,
Сидит, лежит и навевает
Реминисценции. Увы,
Не избежать, как видно, снова
Ни в критике разгона злого,
Ни унизительной молвы.
Меня ли
Тем они обидят?!
Да я чихал! Пусть все увидят,
Как, глядя в синюю волну,
Я сочинил
Пять тысяч строк!
Таких пять тысяч
За одну
Я променял бы.
Если б мог…
Из книги «Пегас – не роскошь» (1979)
Весь в голубом
(Константин Ваншенкин)
Меж бровями складка.
Шарфик голубой.
Трепетно и сладко
Быть всегда с тобой.
Константин Ваншенкин
Мне мила любая
Черточка твоя,
Словно голубая
Лирика моя.
Трепетна и томна,
Чуточку сладка,
Несколько альбомна,
Капельку горька.
Я всегда с тобою.
Ты всегда со мной.
Небо голубое,
Шарфик голубой.
Быть с тобою сладко.
Ты мила, я мил.
Острая нехватка
Розовых чернил.
Мой пес и я
(Владимир Костров)
Витой веревочкой доверья
Ко мне привязан старый пес.
Его глаза – глаза не зверя –
Все понимают наугад.
Он верит в то, во что я верю,
И рад тому, чему я рад.
Владимир Костров
Мой пес и я!
Нельзя словами
Нас достоверно описать.
Есть много общего меж нами –
Чутье и верность, ум и стать.
Есть даже общее в обличье,
Не то чтоб сходство, а чуть-чуть…
Но ряд существенных различий
Я не могу не подчеркнуть.
Не курит он, хоть это жалко,
А то ведь мог бы угощать.
Мой пес не ездит на рыбалку
Денька на три, четыре, пять…
Все понимает он отлично,
Но молчуном слывет зато.
Он ест все то, что я обычно,
Но пьет совсем, совсем не то…
Короче, лишена собака
Нам, людям, свойственных грехов.
Но что ценней всего, однако,–
Не пишет, умница, стихов!
День в гиперборее
(Юнна Мориц)
Как у нас в Гиперборее,
Там, где бегают кентавры,
Соблазнительные феи
Днем и ночью бьют в литавры.
Там лежит раскрытый томик,
Не прочитанный Сатиром.
Там стоит дощатый домик,
Называемый сортиром.
Одиссей свое отплавал,
Греет пузо под навесом.
Перед богом хитрый дьявол
Так и ходит мелким бесом.
Едут музы в Сиракузы,
Не убит еще Патрокл.
На Олимпе в моде блюзы,
Гоголь-моголь и Софокл.
Зевс в объятиях Морфея,
Вельзевул песочит зама.
Незаконный сын Орфея
Спит, наклюкавшись бальзама.
Сел Гомер за фортепьяно,
Звон идет на всю катушку.
Посреди дубравы рьяно
Соблазняет бык пастушку.
Пляшет Плоть в обнимку с Духом,
Сладко чмокая и блея.
А в углу, собравшись с духом,
Сочиняю под Рабле я…
Покамест я…
(Станислав Куняев)
…Мы будем жить, покамест Пушкин с нами,
мы будем жить, покамест с нами Блок.
…И нищим надо подавать,
покамест есть они на свете.
Станислав Куняев
Покамест Пушкин есть и Блок,
литература нас врачует.
Литература нам не впрок,
покамест Кобзев есть и Чуев.
Покамест все чего-то ждут,
и всяк покамест что-то ищет.
Покамест нищие живут
и на кладбище ветер свищет.
Мы будем жить, а выйдет срок,
то пусть земля нам будет пухом.
И в жизни тот не одинок,
кто уважает нищих духом.
Покамест жив, цени свой труд,
в бессмертье душу окуная…
А пародисты не умрут,
покамест не иссяк Куняев.
