Я думаю, здесь мы едины давно, хоть общество наше расколото: есть люди, которым давай хоть (ну да) – они превратят его в золото. Дилемма, какой не решил и Толстой, в бунтарстве напрасном упорствуя: им хочется жизни толстовски-простой – а жизнь получается толстая! Им хочется сеять, пахать, боронить, уча, сочиняя, печатая, – но все умудряется похоронить особенность эта проклятая! Услышав рассветное «Кукареку», забыв свое имя и отчество – о, как им хотелось бы выйти к станку (кому же к станку-то не хочется?!), – но снова попытка, и снова облом. Им хочется выглядеть лохами – а путь их тернистый усыпан баблом, как кошки усыпаны блохами. Не слиться с народом, любовью горя. Не выпить и чаю без сахару! Ужасная участь Мидаса-царя, по мифам известная всякому.
И что мы им скажем, из наших глубин следя за трагической участью? Да ладно! Да вы уж не мучайтесь, блин, борясь со своею везучестью! Убогая зависть присуща скотам. Не надо нам места доходного! Оставьте свои привилегии там – от них нам ни жарко, ни холодно. Ужель населенье богатой Москвы за ваши мигалки удавится? Когда от мигалок откажетесь вы – мигалок у нас не прибавится. Ужель вас осудит четвертый наш Рим за скромные увеселения? Мы рады, что жить по стандартам таким способна хоть часть населения! Другие осудят богатство и прыть – но нам почему-то не ропщется. Ведь вы же избранники наши, етить! Ведь вы представители общества! Допустим, мы все погрязаем в гнильце, какой не закрутишь и гайками, – и пашем, и киснем… Но в вашем лице – мы все-таки ездим с мигалками!
Инфляция не пугает граждан России, согласно опросам общественного мнения. Я не отстаю от читательской массы.
Вот говорят: в стране растет инфляция. Рванули вверх горючка и еда. Но не успею толком испугаться я, как понимаю: это не беда. Нас не накроешь валом информации, которая чем дальше, тем мрачней: подумаешь, мы жили при инфляции! И ничего, не умерли при ней. Она была такая в девяностые, что пот холодный лился по челу: «братки» рыдали двухметроворостые, пытаясь разобраться, что к чему. Тогда и сам старался удержаться я на тонком льду менявшихся времен: в те времена, когда была инфляция, я был изящен, молод и умен. Пускай вернется эта ситуация – а с нею младость, ум и худоба.
Нас вечно стимулирует инфляция!
И это наша русская судьба!
Еще пример: давно, в семидесятые, в мои былые школьные года, американцы звездно-полосатые страдали от инфляции всегда. Порой иду гулять, тайком покуриваю, почти уже большой, но не совсем, – стоит газетный стенд с карикатурою: с Инфляцией танцует дядя Сэм. Мне каждый раз хотелось озаботиться судьбой страны, где правил капитал: Инфляция, а рядом Безработица. Об этой паре много я читал. Запомнил я их лапы волосатые, тянувшиеся к горлу бедняка… Но как же жили там в семидесятые! Мы с вами так не пожили пока. Пусть не хотел туда переселяться я, но мне претил российский произвол. Я с детских лет усвоил: где инфляция – там джинсы, жвачка, секс и рок-н-ролл. Теперь не склонен этим обольщаться я, теперь мне больше нравится Париж…
Но ведь и там, как водится, инфляция!
Инфляция, ты с миром нас роднишь!
Со старцами, с юнцами безбородыми – в одном ряду школяр и ветеран – мы примемся спасаться огородами, капустою, как Диоклетиан… Подорожанье это продуктовое не в первый раз справляет торжество: припомнится ли времечко, в которое в России вдосталь было бы всего? А ничего, страна жива и в целости. А главное – что у моей страны едва ль остались базовые ценности, которые по-прежнему ценны. На что еще способен опираться я? Уж десять лет, как все свелось к рублю… Здесь все давно затронула инфляция – по крайней мере все, что я люблю. Хоть этому не склонен умиляться я – но так картина видится общей: растущая российская инфляция всего лишь отражает суть вещей. Не нажил ни мильонов, ни палаццо я – но с прежней беззаботностью пою:
– Привет тебе, о честная инфляция! Ты лучше, чем стабильность, мать твою!
По подсчетам «Форбс», русская законодательная власть – самая богатая в мире. Среди депутатов обеих палат русского парламента – 12 миллиардеров (из зарегистрированных в стране). Я и тут изыскал повод возгордитья.
Говорят, что власть у нас богата. Это очень правильно, ребята. Ей к лицу заводы и дома. Мы иначе думали когда-то, но у нас прибавилось ума. Власть должна работать идеалом, презирая бедность, как чуму, и не знать отказа даже в малом, чтоб тянуться было нам к чему. Власть народу служит эталоном, подражанья высшим образцом. Власть нельзя поить одеколоном и кормить соленым огурцом. Нужто, чтоб всерьез, без бутафорства депутат народный был богат, чтоб слюной завистливою «Форбса» подавился западный магнат. Мы не зря на мир глядим с хитриной. Мы скромны, но это все пока-с. Депутаты служат нам витриной, выставленной миру напоказ. Пусть косятся Брауны в испуге, пусть в досаде Буш кусает рот: если так живут народа слуги – как живет избравший их народ?!
Прекратите речи о расплатах. Зависть социальная – пустяк. Бедным людям сладок вид богатых: бедных навидались мы и так. Отчего заходишься в тоске ты? Счастье есть, оно перед тобой! Слава богу, были тут аскеты – прежде лысый, а потом рябой. Правили страной, как фараоны (а порой значительно лютей). Тратили при этом миллионы – но, увы, не денег, а людей. Он, тиран, иначе не умеет. Он на мир взирает из дыры. А богатый все уже имеет – стало быть, богатые добры. Только в кадре явится Керимов (первый номер в перечне «Форбсá») – сразу слышишь пенье херувимов, серафимов слышишь голоса! Он уже не хочет дрязг и шуму, и его политика мудра. Я когда смотрю на эту Думу – просто страшно, сколько там добра!
Кто из вас богатого осудит? Экстремист? Фанатик? Либерал? Слава богу, он и красть не будет, потому что все уже украл. Бедный же пускай свою потерю так и носит дальше на горбу. Как же я страны судьбу доверю тем, кто проиграл свою судьбу?! ВВП не сможешь ты удвоить, нацпроекты сгубишь, размазня: если ты не смог себя пристроить – как устроить можешь ты меня?! Вечно будешь, мрачное пророча, биться лбом в трибуну, инвалид… А взгляни на депутата Скоча: крепкий Скоч, и видно, что рулит! Не ругай его неосторожно. Лучше избери его, любя. Для себя он сделал все что можно – дальше будет делать для тебя.
До чего сладка любовь к богатым, в ожиданье пламенных щедрот! Нам осталось к этим депутатам подобрать бы правильный народ, чтобы, как жена при сытом муже, что прилично пьет и сладко ест, выглядел как минимум не хуже и входил бы в форбсовский реестр. А пока Россия ищет брода к счастью на заветном рубеже – депутаты смогут без народа.
Да и могут, собственно, уже.
Фьючерсные контракты на нефть заключаются, исходя из суммы 200 долларов за баррель.
Поистине волнующая кода: в мечтах мне это видится, в кошмаре ль – цена на нефть дойдет к финалу года до пары сотен долларов за баррель. Едва еще до ста она взлетела – мир оказался праздничен и светел! Но главное – взглянув на это дело, я странную механику заметил. Давным-давно, в позорных девяностых, когда рыдала каждая икона, когда в России был отравлен воздух и не было ни денег, ни закона, повсюду кровь лилась, как сок томатный, рабочий люд зарплату редко видел, страною правил малоадекватный, полубольной волюнтаристский лидер, во рту сгущалась горечь непрестанно – от разочарования, от гари ль, – и нефть в эпоху эту, как ни странно, была по тридцать долларов за баррель.
Но все менялось. В нулевые годы, почти по предсказанью Фукуямы, по милости Творца или природы мы выбираться начали из ямы, и стали раздаваться заявленья, что дня не проживет, кто нас обидел, и во главе российского правле-нья стоял активный и мобильный лидер. Еще не все, конечно, было гладко – враги вредили, внутренние твари ль, – но нефть уже, замечу для порядка, была по сорок долларов за баррель.
Когда ж она достигла полусотни, уже забыв про всякое при-личье – мы окончательно утерли сопли, и обрели забытое величье, и начали мечтать о прежней силе, и славу набирать, как Матин Иден, но главное, что во главе России уже стоял национальный лидер! Врагам пришлось втянуть тупые жала и горько плакать, землю носом роя… И чем она сильнее дорожала, тем явственнее был масштаб героя! Играя на органе, на гитаре ль – всяк пел ему хвалу без принуждений. При девяноста долларах за баррель мы поняли, что перед нами гений.
Меж тем в конце две тысячи седьмого, когда уже мы были в лучшем виде, сдержал наш лидер даденное слово и нам явил преемника: ловите! Давно со мною дружен мой преемник. Готовы мы рулить поврозь ли, в паре ль… Но мало на земле морей подземных. И нефть уже идет по сто за баррель. За черную, живую эту жижу платить теперь готовы очень много… И глядя на преемника, я вижу черты не человека – полубога! Видать, не зря Россию Бог мытарил в объятиях вождя-волюнтариста…
