Зайцев. А мне кажется, что оно состоялось.
Полозова. Вы присоединяетесь к точке зрения Потапова?
Зайцев. Я не присоединяюсь, я ее разделяю.
Потапов. Нина Ивановна, я не понимаю, почему именно Зайцева вы спрашиваете с таким пристрастием, — ведь его мнение, в конце концов, необязательно. Здесь есть товарищ Кривошеин, он...
Полозова. Товарищ Потапов, может быть, вы мне разрешите вести заседание бюро? (Членам бюро.) Я думаю, что товарищу Кривошеину можно слова и не давать. Мнение руководства завода мы слышали.
Член бюро. Не стоит, конечно.
Другой член бюро. А я думаю, что стоит. Техническое руководство - как же можно без него?
Потапов. Я прошу бюро выслушать старшего технолога завода. Он специально был вызван на заседание.
Полозова. Пожалуй... А ты, Дружинин?
Дружинин. А я прошу дать слово товарищу Кривошеину.
Полозова (Кривошеину). Вы что-либо мажете добавить к обсуждаемому вопросу?
Кривошеин. Могу. Я прошу дать мне слово.
Полозова. Что ж, давайте послушаем. Пожалуйста, товарищ Кривошеин.
Кривошеин. Я должен отметить, что получение заказа создает трудности. Здесь я целиком согласен с моим директором. Я много уделил времени возможности принятия заказа и сейчас хочу высказаться более определенно.
Северова. Вы и так говорите очень определенно.
Зайцев (Северовой). Вы же перебиваете технологический процесс мысли...
Кривошеин. Я детально познакомился со станком. Это очень хороший, производительный станок, с большим будущим. Правда, там необходимо внести еще несколько изменений.
Гринева. Стоит ли вам беспокоиться о станке, производить который вы не собираетесь?
Потапов. Ирина Федоровна, вы можете спокойно выслушать объективное мнение?
Гринева. С трудом, но стараюсь...
Кривошеин (Потапову). Я хочу изложить объективное мнение, Алексей Кирьяныч. Я понимаю ваш размах, я не согласен с теми, кто пытается воздействовать на вас...
Потапов. И на вас!
Кривошеин. И на меня... Но мне кажется, что вы все-таки не правы...
Потапов. Кому вы это говорите?
Кривошеин. Вам, Алексей Кирьяныч... Дело в том, что, несмотря на большие трудности, я думаю, я просто уверен, что мы сумеем выполнить заказ. И, знаете, без ущерба. Я вижу все возможности для этого.
Потапов. Вы говорите чушь, Кривошеин!
Гринева. Алексей Кирьяныч, вы можете хотя бы один раз спокойно выслушать объективное мнение?
Кривошеин (оскорбленно). Я никогда не говорил чушь, Алексей Кирьяныч. И сейчас не говорю... Вы говорили об оснастке. Да, нам придется изменить технологию... У нас есть ручные операции - механизируем их. У нас недостаточно производительные приспособления - изготовим новые, разработаем, улучшим транспортировку... Давайте же честно говорить, товарищи. У нас бывает и так, что оборудование стоит без пользы. А мы все ожидаем, чтобы сманеврировать. Мы не имеем права, Алексей Кирьянович, вводить в заблуждение ни министерство, ни райком. Есть у нас эти самые резервы! Их легко расшифровать. Нас просят ведь не ткацкие машины выпускать, а электрогравировальный станок. Станок, товарищи. А мы что выпускаем? Станки. Технология-то одна. Мы решили выполнить пятилетку в три с половиной года. Мы выполним ее, и, знаете, по всем показателям. Есть все возможности. Вот все, что хотел сказать.
Полозова. Превосходно, товарищ Кривошеин!
Кривошеин. Вот, собственно, и все. Я только хотел сказать... (Взглянув на Кружкову.) Очень красивые материи будут... Это очень важно для женщин и... для всех, конечно...
Полозова. Значит, вы поклонник красивого?
Полозова. Значит, вы поклонник красивого?
Кривошеин. Конечно!
Полозова. Вот это искренне!
Потапов (встал). Очень искренне! Нина Ивановна, товарищи члены бюро! Это неприлично, в конце концов.
Полозова. Что неприлично?
Потапов. Все! От начала и до конца! Прилично ли, когда к работнику моего завода, от которого зависит во многом решение о принятии заказа, приходит один из изобретателей и склоняет его в свою сторону? Прилично, Нина Ивановна?
Полозова. Не очень.
Потапов. Я не знаю, что там было и что предлагали моему работнику за поддержку...
Северова. Что ты говоришь, Потапов?
Потапов. Не нравится? Правда глаза колет? И я не уверен, что только один изобретатель приходил к товарищу Кривошеину. Разве это по-партийному? Разве так государственные вопросы решаются? Это семейственность! (Садится.)
Северова. Ты говоришь неправду, Потапов!
Потапов. Неправду? Товарищ Кривошеин, у тебя был Гринев?
Кривошеин. Был.
Потапов. Пожалуйста... А еще?..
Кривошеин. А больше - никого!
Потапов. Никого? (Смотрит на Зайцева, тот в волнении закуривает папиросу.) Так-таки никого? (Полозовой.) Товарищ Кривошеин поступил нечестно: он мог мне предварительно сообщить свое мнение...
Кривошеин. Я пытался это сделать, но вы отмахнулись... Я вижу, что вы делаете ошибку. Как же я могу молчать?
Потапов. Нина Ивановна!
Полозова. Погоди, Потапов... Мы так еще и не слышали мнение секретаря парткома. Или партийная организация устранилась от решения вопроса?
Дружинин. Не устранилась. Разрешите?
Полозова. Говори, Дружинин.
Дружинин. Я чувствую себя виноватым перед бюро райкома за поведение Потапова, хотя мы с ним и расходимся в обсуждаемом вопросе. В чем моя вина? Постараюсь ответить. (Потапову.) Мы с тобой работаем два года. Хорошо работаем. Высокие проценты. И мы слишком привыкли к ним, к процентам, и, пожалуй, даже зазнались. И вот ты решил отказаться от принятия заказа, даже не посоветовавшись с партийной организацией. А ведь могли помочь тебе, разобрались бы вместе. И еще... Став на личную, индивидуалистическую позицию, ты и появление станка расценил не как государственное дело, а как личное Гринева дело.
Член бюро. Прав Дружинин. Если бы мой отец изобрел такое, разве я б ему не помог? Тут не семейственность, Потапов, а государственная польза.
Полозова. Все, Дружинин?
Дружинин. Все. (Садится.)
Потапов, нервно писавший записку, подает ее Полозовой.
Полозова (читает записку Потапова и прячет ее в карман жакета; членам бюро). Кто еще?
Член бюро. Пусть обдумает Потапов все, что было сказано в его адрес.
Полозова. Подумать ему есть о чем... (Поднявшись.) Я колебалась, товарищи: выносить этот вопрос на бюро райкома или не выносить? Надо ли вмешиваться райкому в это дело или не надо? Мы посоветовались с членами бюро, проконсультировались в министерстве. Они, кстати, склонны поддерживать текстильщиков, Потапов... Естественно, надо разобраться... Так вот, мы решили вынести вопрос на бюро райкома. Товарищи с текстильного комбината были не в меру горячи. Мы, так сказать, остудили их пыл. Они слишком обвиняли Потапова, что он, дескать, и «частник» и «консерватор». Так, товарищ Северова? Он не частник, он не консерватор. У него просто сузились горизонты. Прав Дружинин. А есть ведь еще и государственные интересы. Их никогда нельзя забывать. У Потапова резервов на заводе больше, чем он их пускает в ход. Он оставляет для себя слишком большую свободу маневра резервами. Как вы считаете, Зайцев?
Зайцев (растерянно). Я согласен.
Полозова. С кем? Ну, не будем уточнять. А то, что резервы есть, подтверждают и партийная организация и работники завода. Правда, товарищ Кривошеин?
Кривошеин. Да, товарищ Полозова.
Полозова. Вот что, Потапов. Вы не поняли государственного значения появления нового станка. Ведь изобретена не подметальная машина для одного района, а станок для целой большой отрасли народного хозяйства — для текстильной промышленности. Вы здесь бросили реплику, что райком не имеет права вас обязывать. Вы правы, обязывать вас пустить станок в производство мы не можем. Но поддержать инициативу стахановцев мы обязаны. И мы ее поддерживали, поддерживаем и будем поддерживать. Этому учит нас партия. А если ваш завод может взять заказ, почему бы вам его и не взять? Если министерство, если планирующие органы найдут нужным...
Потапов. Если они найдут возможным.
Полозова. Да, если они найдут возможным... А я думаю, что в том им помогут стахановцы, коммунисты и вы, товарищ Потапов. Подумайте: почему райком поддерживает текстильщиков? Потому что станок имеет общегосударственное значение.
