Литературные частушки
1
Два романа я прочла
Про колхозные дела,
Три деревни, два села,
Хоть бы разница была.
2
Мой миленочек со всеми
К современной рвется теме.
Вспомнил юность, вспомнил детство,
Написал для «Лит. наследства».
3
Полюбила я поэта,
Не скажу ему про это,
Обольюсь слезами аж:
Очень мал его тираж.
4
Пьесу пишет юморист,—
Ты к нему не подступись.
Он волнуется, спешит,
А кто спешит, тот насмешит.
5
Я девчонка без претензий:
Или любишь, или нет.
Неужели без рецензий
Ты не можешь дать ответ?
6
Наш писатель, наш издатель
Издают немало книг,
Отчего же наш читатель
Издает порою крик?
•
Краткая биография критика
Со всеми во всем соглашаясь всегда,
Сошел он на «да».
Завещание сценариста
И на ранней могиле моей начертайте одно:
«Он писал для кино…»
Дом творчества
Тише… тише… тише… тише…
Где-то
кто-то
что-то
пишет…
Худсовету
Прими последний мой привет,
Мой скорбный труд:
Не та беда, что ты совет,
А та, что худ!
Мрачный критик
Он шутки не терпел в куплете,
В картинах — обнаженных тел,
И даже, черт возьми, в балете
Смотреть на ножки не хотел.
Мальчик-с-пальчик
Не видел я лиц
И речей не слыхал людоедских,
Таких, как на секции
Добрых писателей детских.
Вечер был…
Был вечер сатиры и юмора тож,
Но люстру от смеха не бросило в дрожь.
Все было прилично и чинно…
Зачем хохотать без причины?
Судьба балерины
Сперва плясала,
Потом писала.
Чистая лирика
Это было раннею весною,
Попросила девушка поэта:
— Прочитайте что-нибудь смешное… —
До сих пор бедняжка ждет ответа.
Н. Вирте
«Вечерний звон»… «Вечерний звон»…
Как много глав вмещает он.
О том… о сем… о сем… о том…
За томом том… за томом том…
С. Маршаку
Маршак! Как много в этом слове
Для сердца детского слилось,
Для взрослого — перевелось.
Л. Шейнину
Лев на охоте! Стар иль молод,
Преступник будет пойман, вызнан,
Допрошен, побежден, «расколот»,
Описан, издан, переиздан.
П. Антокольскому
Поэт французский, датский, польский…
Всех переводит Антокольский,
Да так, что даже сам Пермяк,
Читая перевод, обмяк.
А. Твардовскому
В нем редактор борется с поэтом.
Как поэт, он написал об этом,
А потом (довольно важный фактор!)
Пропустил поэму, как редактор.
И. Эренбургу
Изъездив землю, воду, небо,
Не удивляясь чудесам,
Он, может, где-нибудь и не был,
Но где — не помнит даже сам.
Э. Казакевичу
На творческом пути его есть кочки,
Но это не грозит ему бедой.
Он, может быть, родился не в сорочке,
Но явно под счастливою «Звездой».
С. Нариньяни
Слетались критики на пир,
Клевали пьесу монотонно…
А может быть, Вильям Шекспир
Писал плохие фельетоны?
В. Захарченко
Василий Захарченко множество лет
Проводит в писательском клубе совет
И ездит по белому свету.
Он — самый ведущий (программу) поэт,
Он — самый ведущий (машину) поэт,
Другого подобного нету.
Молчащему-руководящему
Руководителей Союза
Мы все привыкли почитать,
Но, уважая тьму нагрузок,
Хотели бы и почитать.
Члену редколлегии
Заботы у него хватает:
Свой труд тяжелый возлюбя,
Сам пишет он, и сам читает,
И сам печатает себя.
Краткая творческая биография
Москвичу, печатающемуся в Ленинграде
Итак, переменили вы насест,
Но впрок вам не пошли суровые уроки:
Не изменяются от перемены мест
Слагаемые вами строки.
Некоему критику
Живет на свете некий критик,
Довольно тонкий он политик:
Бесстрашно хвалит всех в глаза
И вечно голосует «за».
Некоему писателю
Живет на свете мой приятель,
Благополучнейший писатель,
Нигде ни в чем он не спешил,
Не ошибался, не грешил,
Но если спросите его,
Что написал он —
ничего.
Поэту Эн
Едва успел твой стих забыть,
Как ты статьей меня тревожишь…
Поэтом можешь ты не быть,
Но критиком ты быть не можешь.
Голубое и розовое
Нам критики твердят наперебой:
— Он голубой! Он слишком голубой! —
Но ежели его прочтете прозу вы,
Увидите, что многое в ней розово.
Холодному художнику
Был стих его пустым и голым.
Как ни дудел он в свой рожок,
Как он ни жег сердца глаголом,
То недожег, то пережег…
Почти по Пруткову
Вы любите ль стихи? — спросили раз ханжу.
— Люблю! — он отвечал. — Я их перевожу.
Журналу «Крокодил»
Среди стихов, а также прозы
Мы наблюдаем без помех
Сквозь видимые миру слезы
Невидимый для мира смех.
Толстому журналу
Журнал, журнал… господь его прости…
Как много в нем и серости, и сырости…
Тут можно зарасти и обрасти,
Но чрезвычайно трудно вырасти.
Журналу «Театр»
Понятен интерес
И взрослых и детей:
Тут много юных пьес
И пожилых статей.
Журналу «Огонек»
Не потому ли он немного пресный,
Что каждый номер у него воскресный?
Журналу «Новый мир»
В нем чувствуешь размах от всей души,
Когда важны не мелочи, не «блохи»,
Коль вещи хороши, так хороши,
А коли плохи, так уж плохи.
Альманаху
Романы без начала и конца.
Стишок прохладен, и обзор не пылок…
Как жаль, что вместо своего лица
Имеет он нахмуренный затылок.
Лит. начетчик
Словечка не проронит своего,
Не человек — ходячая цитата.
Ума палата явно у него,
Да жаль, что это книжная палата.
Пятая ласточка
Мы статей твоих не встретим
По вопросам непочатым.
То доругиваешь… третьим,
То дохваливаешь… пятым.
Поэту-критику
Скажу, статей твоих отведав
И просмотрев твои тома,
Все ясно: ты не Грибоедов
И горе тут не от ума.
Однолюб
Всю жизнь любил он воспевать жену.
— «Я однолю-у-уб!» — завинчивал все туже…
И верно: он всегда любил одну,
Но, к сожаленью, не одну и ту же.
Наш общий друг
Поскольку писал он о дружбе всегда,
За страницей, страницу,
Постольку друзья не могли никогда
До него дозвониться.
Младой пиит
Любил он Тютчева и Фета,
Но больше всех любил… буфета.
Судьба поэта
Он до того был сух и пресен,
Что перешел на тексты песен.
Теперь он пишет для кино,
Там слов не слышно все равно.
«Смелый» оратор
Любитель вечный правды-матки
(не без оглядки).
Зам. зава он критиковал
(не наповал).
«Принципиальный»
Принципиален до конца,
Голосовал за подлеца
И говорил: в конце концов,
Я видел худших подлецов.
О повести Василия Ардаматского
Усилия Василия
Осилить был не в силе я.
О сатирической поэме Н. Грибачева
Мы долго страдали: поэм сатирических нет!
И вот окропил наши раны бальзам грибачевский…
Читаешь и думаешь: очень хороший поэт
Твардовский!
Г. Фишу
Щебечут в небе пташки
И шепчут в норках мыши
О вредной черепашке
И о полезном Фише.
Б. Полевому
О настоящем человеке повесть,
Что говорить, написана на совесть.
Но, к сожалению, признать придется,
Не все то «Золото», что издается.
Е. Долматовскому
Поэму выткал ты,
и пряжи
Вполне хватило для холста.
Поэма так длинна, что даже
В ней есть удачные места.
Г. Рыклину
Его герои дико голосят,
Шипят и воют, испускают стоны.
Ему исполнилось недавно шестьдесят,
Из коих семьдесят он пишет фельетоны.
Лев Никулин
Шаляпина воспев,
Сразив Наполеона,
Любил Никулин Лев
Писать про время оно.
Л. Кассилю
Кассиль пожилой и Кассиль молодой
И нынче и прежде он — чудо:
Писатель он, может быть, самый худой,
Но пишет он вовсе не худо.
Сложная натура
По жанру — критике сродни,
Он был не чужд драматургии:
Всю жизнь хвалил стихи одни,
Всю жизнь любил стихи другие.
В. Тушновой
Утверждает поэт,
Будто старости нет
В сорок.
Если любят тебя,
Ты ж, обратно любя,
Зорок.
Поэту-графоману
«Туманную даль» воспевал он и «ясную близь»
И слышал все то же: стихи ваши не удались.
Никто не решился на точный и честный ответ.
Давно ему надо сказать — Не удался поэт!
А. Безыменскому
Ему б стихи да эпиграммы
Писать уверенной рукой,
А он, мятежный, пишет драмы,
Как будто в драмах есть покой.
Л. Ошанину
На него взглянув, тотчас же ты поймешь:
Эту песню не задушишь, не убьешь!
Драматургу Цезарю Солодарю
(Картинка с премьеры)Не видно было на его лице зорь,
Он бледен был, программу теребя,
И кто-то вдруг воскликнул: — Здравствуй, Цезарь!
Идущие в театр приветствуют тебя!
В. Залесскому
У критика Залесского
Нашел я много резкого,
Но очень мало веского,
Нашел я у Залесского.
О. Колычеву
Книга… Колычев… Осип…
Что тут скажешь, читая?
Может, это и россыпь,
Только не золотая…
Л. Ленчу
Быстрый шаг и взор горящий:
Юбилей, почет и честь!
Ленч — писатель настоящий,
У него и книжки есть.
Ираклию Андроникову
Талант в нем странный обитает:
Писатель даровитый сей
Давно стране известен всей
Не тем, что пишет он, а тем, что он читает.
С. Михалкову
С. Михалков от жизненных забот
Не убегал, в смущении алея,
Давно уже пора отметить год,
В котором он не справил юбилея.
В. Ардову
Как старый анекдот, он — вечно молодой
И — тоже — с бородой.
Бахнову и Костюковскому
Молодежь… ни званий, ни регалий,
Смех свободно льется из груди…
Их еще ни разу не ругали,
Все, как говорится, впереди.
С. Щипачеву
Крупнейший мастер лаконичных строчек,
Певец любви, ее ночей и дней…
Ему никто не мог сказать: — Короче! —
И вряд ли кто хотел сказать: — Длинней!
С. Васильеву
В нем слиты две разных мелодии:
Он пишет стихи и пародии.
Порою теряется разница,
Когда он поет, когда дразнится.
Массу и Червинскому
Произведений масса
Червинского и Масса,
Да нет на них Белинского,
На Масса и Червинского.
М. Светлову
Светлов хорош во всякую погоду,
Хотя не пишет иногда по году.
В. Полякову
Союза не видал такого
Я ни вблизи, ни вдалеке:
Что на уме у Полякова,
У Райкина — на языке.
Эмилю Кроткому
Тихий, маленький и кроткий,
Но его удар короткий
Сокрушает подбородки,
В плане острой проработки.
Н. Акимову
Он весь талантом пышет,
Все перед ним пасует.
Он говорит, как пишет,
А пишет, как рисует.
Старому конферансье
В Москве, а также вне Москвы
Успех заслуженный имевший,
Он — самый старый, но, увы,
Совсем не самый устаревший.
Кукрыниксы
Всегда им было чуждо ячество,
Но им несвойственно и «мычество», —
Весьма наглядно их количество
Все время переходит в качество.
Аркадию Райкину
Любимцу публики пора заметить прямо:
Не знаем, принцип то или каприз,
Но стал ты повторять свои программы,
Не дожидаясь даже крика: «Бис!»
Игорю Ильинскому
Как жаль, что после фильма «Волга-Волга»
Ильинский не снимался долго-долго.
М. Гаркави
Что толст он — это не беда,
Беда, что тонок… не всегда.
Шостаковичу
О Шостаковиче не может быть двух мнений:
Как говорят, — обыкновенный гений.
Мурадели
Говорят, в консерватории
Все проходят курс истории,
Планомерно и давно,
От Гуно и до Вано.
Табачникову
Табачников! Твоей карьере
Не угрожал бы яд Сальери,
Но Моцарт, выйдя из терпенья,
Тебя бы задушил за пенье.
• • •
