Пятница, 28 июля
Глупо менять каждую неделю по три комплекта постельного белья. Если бы я делил ложе с Пандорой, мы бы сэкономили на стиральном порошке. Я неоднократно ей на это указывал, наконец она мне ответила:
– Ты одержим стиркой! Вспомни, какой скандал ты закатил, потеряв один-единственный носовой платок.
– Если ты опять заведешься насчет этого голубого платочка, – вставил Джулиан, – я просто озверею.
Я заткнулся но, откровенно говоря, дорогой дневник, до сих пор чрезвычайно взбешен. Платок был из набора: семь штук разного цвета для каждого дня недели. Пандора считает, что мне пора приобщаться к цивилизации “Клинекса”. Говорит, что в наши дни уже никто не пользуется вонючими, измазанными в соплях тряпками. Пусть она расскажет об этом мистеру Брауну из Управления охраны окружающей среды. От него ушла жена только потому, что он запрещал ей пользоваться одноразовыми подгузниками.
Навестил отца в его новом жилище. Квартира обставлена очень скудно: односпальная кровать, стереосистема, бамбуковый столик, два пластиковых стула и специальное кресло с высокой спинкой – для тех, кто страдает болями в спине.
– Если вдруг спина разболится, кресло придется очень кстати, – заметил отец.
Я опустился на пластиковый стул и попытался сказать что-нибудь утешительное, но в голову ничего не приходило. Отец оглядел свое жилье:
– Выходит, за двадцать лет женитьбы я толком ничего и не нажил.
Он предложил мне банку “Пилза”, но я отказался. (Стоит мне сделать несколько глотков пива, как я чувствую, что превращаюсь в отпетого хулигана: так и хочется раскурочить какую-нибудь телефонную будку!)
– А белого вина у тебя нет? – спросил я.
– Белого вина? – усмехнулся он. – Ну как же, есть белое вино, я его ящиками закупаю. Или, может быть, ты предпочитаешь шампанское? – не унимался отец. – А как насчет икорки, надо же закусить шампанское, и клубники не в сезон, и профигребаных-тролей, и отменного “Стилтона”, и чертовых пирожных “Карр”?
Позже мы обсудили перестановки в кабинете министров. Миссис Тэтчер вышвырнула сэра Джефри Хоу, словно использованный чайный пакетик. Сэр Джеф больше не министр иностранных дел. Им стал чувак по имени Джон Мейджор. В Англии никто не слыхивал о Джоне Мейджоре, не говоря уж о загранице, поэтому, по моим прогнозам, он долго не протянет. Он похож на мистера Пратта, замдиректора в моем строительном кооперативе, который отказал мне в ссуде на покупку жилья.
Ну погоди, Пратт! Когда я буду жить на вилле с фламинго, плавающими в озере, я приглашу тебя в гости и угощу коктейлем на террасе. То-то повеселюсь, глядя на твою отпавшую челюсть. А еще, Пратт, я покажу тебе дом, проведу по всем без исключения ванным комнатам, спортивному залу с первоклассным оборудованием и мимо бассейнов с проточной водой. Ты еще пожалеешь, Пратт, что не поверил в мой поэтический талант. Ты заявил, что никогда не слыхивал о “богатом поэте”, что является доказательством твоего монументального невежества. А как насчет бестселлеров? Писатели на них дворцы строят!
Когда-нибудь я стану самым знаменитым поэтом Англии. Опус “Неугомонный головастик” почти закончен, а “Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины”, мой экспериментальный роман, отлично подвигается. Моим следующим шагом станут поиски литературного агента. Интересно, кто работает на принца Чарльза?
Из ежегодника “Писатели и художники” я узнал, что агентом нашего наследника является человек по имени сэр Гордон Джайлз. Написал ему, предложив мои сочинения.
Дорогой сэр Гордон Джайлз,
Как нетрудно заметить, я посылаю Вам отрывки двух сочинений, над которыми я сейчас тружусь: опуса “Неугомонный головастик” и экспериментального романа “Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины”. Предлагаю Вам стать моим агентом и продать вышеупомянутые произведения. Я вижу “Головастика” у “Фабера и Фабера”, а “Курганы” у “Вейденфилда”.
Что до финансовой стороны вопроса, я не могу заплатить Вам обычные десять процентов. Как насчет пяти? Мои книги разойдутся огромными тиражами, так что внакладе Вы не останетесь. Будьте любезны выслать копии контрактов на мой рабочий адрес:
А. А. Моул,
Бюро тритонов, Отдел мелких амфибий, УООС,
18-21, ул. Лорда Дэвида Сесила, Оксфорд.
P.S. Пожалуйста, не звоните с поздравлениями. Мой непосредственный начальник, мистер Браун, запрещает разговаривать по телефону на личные темы (если только речь не идет о смерти близкого родственника). Домашнего номера в настоящее время у меня нет, вследствие неумеренных злоупотреблений телефоном моими соседями. Прошу извинить за лиловые чернила, которыми мне пришлось начертать это письмо; обычно я пишу зеленой ручкой, но она кончилась.
Сегодня получил следующее письмо:
Адриану Моулу
Бюро тритонов
УООС
Оксфорд
Сэр Гордон Джайлз и Кcirc,
372, Даути-стрит, Лондон
Дорогой Адриан Моул,
Благодарю за присланные рукописи: опус “Неугомонный головастик” и роман “Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины”. Как нетрудно заметить, я отсылаю их обратно. Говоря откровенно, мистер Моул, мне было невероятно трудно разобрать Вашу рукопись. Мелкий почерк и зеленые чернила не способствуют легкому чтению. Вам известно, что на столь пухлый (и увесистый) пакет Вы наклеили недостаточное количество марок?
Как бы то ни было, Вы задолжали моей фирме один фунт и семьдесят пять пенсов. Не стану задерживаться на несимпатичных предметах, обнаруженных мною меж страниц Вашей рукописи. Кожа от бекона, автобусные билеты, нетронутая упаковка презервативов, засушенный полевой цветок... Боюсь, Ваш роман чересчур экспериментален, чтобы представлять интерес для широкой публики. Более того, отсутствие гласных делает его порою абсолютно невразумительным.
Советую послать “Неугомонного головастика” в Отдел естественной истории на Би-би-си в Бристоль. Возможно, они знают, что с ним делать. Я – нет.
С наилучшими пожеланиями,
сэр Гордон Джайлз,
литературный агент.
Так вот куда подевались презервативы! Я отметил, что он их не вернул.
Сегодня королеве-матери исполняется восемьдесят девять! Благослови ее Господь! Некая мисс Элисон Уотт представила на суд публики портрет королевы-матери. У меня нет слов. Голова величественной особы напоминает репу. Мисс Уотт двадцать три года. Думаю, этим многое сказано. Я тоже экспериментальный художник, но кладу конец экспериментам, когда речь заходит о нашей глубоко почитаемой королевской семье.
О, королева-мать!
Другой такой не сыскать.
Народ не соврал, сказав:
“У нее голубые глаза”.
Прелестью дышит лик,
Обаянья запас велик.
Морщинки твои добры...
(незаконченное... надоело)
2 часа утра. Пандора еще не вернулась из спортивного зала. Ей бы надо поумерить пыл, иначе мускулов у нее будет больше, чем моллюсков в Дублинском заливе.
Свершилось! Опус “Неугомонный головастик” закончен! Я лежал в постели, размышляя о сексе, и вдруг концовка сама собой сложилась у меня в голове.
Итак! Червеобразный, черноватый, чувственный
Обитатель прудов и каналов,
Тянись, тянись к свету, тщись на воздух!
О дарвиновская тварь, прыгай, выпрыгивай на сушу!
Скок-поскок, покуда всю Англию не заселишь!
Восстань! Лягушкой восстань! Довольно ты головастиком пожил!
Твой путь окончен, твой облик стал иным.
О, как бы я хотел проделать тот же фокус -
И трансформироваться.
Ступай! Ступай! Проквакай свое слово миру!
Конец
Я не верю в ложную скромность, посему, дорогой дневник, со всей ответственностью заявляю: это, несомненно, творение гения. Когда-нибудь мой опус станут изучать в школе в обязательной программе. А не послать ли его Эндрю Ллойд-Веберу (21)? Из него получится потрясающий мюзикл. Да! “Головастик” поставит Вест-Энд на уши!
ГОЛОВАСТИК
Действующие лица и исполнители:
Мать головастика – Джулия Маккензи
Отец головастика – Стивен Фрай
Ребенок-головастик – Мадонна
Мудрая лягушка – Бернард Левин
Но есть одна загвоздка: состоит ли Бернард Левин в актерском профсоюзе Англии?
