Я не заметил за боями и походами, как оба они — и Историк, и Писец — превратились в опасную, ядовитую сволочь.
Я просмотрел, как академический муж стал теоретиком и арбитром кровавых игр Империи. Я проморгал, как скромный, зачуханный парень оборотился кабинетным волком. Как оба они предали Слово. Как полилась из-под их перьев человеческая кровь.
Правда, фамилия Историка уже давно была не Соловьев и не Карамзин, а Писца звали не Нестор и не Сильвестр, и повадились они щеголять в галифе. Тысячи новых «ученых», «писателей» и «делопроизводителей» теперь пахали биографическую ниву нашей родины, создавали новую имперскую словесность, возвеличивали до небес значение судейской бумажки, соседского доноса, казенного протокола. И я остался один в их тесном кольце…
Нет, не один, конечно. Оказалось, что новые князья и цари САМИ ПИШУТ СВОЮ ИСТОРИЮ! А писцы и историки только приводят их писанину в читаемый вид.
Товарищ Ленин оставил нам пятьдесят с лишним томов своего Полного Собрания Сочинений. Длина его книжной полки примерно в 10 раз длиннее полки Сергея Соловьева.
Товарищ Сталин тоже писал. Его бог наградил особым писательским талантом. Бог сделал это по блату. Ибо в детстве босоногом был товарищ Сталин православным семинаристом. Талант товарища Сталина состоял в лаконичности его русского языка, поскольку русский язык не был его природным инструментом. Сталин осваивал его по ходу дела и обращался с обоюдоострой штуковиной очень осторожно и осмысленно. Полка книжная у Сталина образовалась недлинная, зато крепкая, дубовая, — в хорошем смысле этого слова. С нее и будем выхватывать.
Иосиф Виссарионович Джугашвили родился в Грузии, когда эта веселая страна на добровольных началах входила в нашу Империю. Жизненный путь его нам известен также наизусть, как жизнь Ленина, Трех Богатырей, Змея Горыныча и Серенького Козлика. Поэтому не будем уточнять, был ли товарищ Сталин полицейским стукачом, да имел ли женщин-революционерок на стороне. Займемся своими делами. Разберем феномен Сталина. Чем этот грузин так мил русскому сердцу? Отчего мы до сих пор носим его портреты по майским и ноябрьским улицам? Почему даже в атаку спокойно сходить не можем, — обязательно орем «За Сталина!»?
Теория все объясняет. Вот правильные поступки Императора Иосифа Виссарионовича Сталина (он же — семинарист Джугашвили, он же — подпольщик Сосо, он же — уголовник Коба). Они умело и беззастенчиво позаимствованы героем из русской Истории:
1. Сталин правильно расчистил вокруг себя пространство. Он целенаправленно и планомерно задвинул и уничтожил ВСЕХ соратников Ленина, то есть, своих революционных подельников. Ему не пришлось делиться властью. Это — точно по Святополку Окаянному.
2. Он поднимал во власть карьеристов и выдвиженцев с самого низу. Он придавал им космическое ускорение. Лейтенанты по-гагарински превращались в майоров и генералов и подсекали разъевшуюся на московских хлебах новую партбуржуазию. Автор этой космической программы — Иван Грозный. Сталин в сердце своем сразу, в день приобретения приговаривал новых центурионов к списанию, как «малоценное имущество» (бухгалтеру понятно, о чем я). Ротационная машина сталинской Империи работала непрерывно и неумолимо. Задерживались в живых и на верхушке мавзолея только те, кто наглядно доказывал свой дебилизм по Вассиану Топоркову. Каждый простой пахарь имел шанс прославиться выведением нового сорта огурца и мог легко оказаться начальником. Но должен был сразу готовить этапный сидор…
Возникает вопрос. Чего ж они лезли во власть, раз она такая коварная? А, думали, именно меня пронесет! Я же верный и хороший! Но так рассуждали только озабоченные мыслители. Все прочие перли нахрапом — чисто инстинктивно. Инстинкты у нас, слава богу, не утрачены. Считаем дальше.
4. Сталин не давал мышам дремать. За ленинским НЭПом грянула Индустриализация 1929 года. Под крылом ЧК-ГПУ-НКВД работалось легко, все были при деле, оборотные средства прокручивались с огромной частотой, — не то что теперь! Страна хорошела. Чекисты добивали врагов Революции по всему миру. Белый конь не мог спастись ни в какой европейской или мексиканской конюшне. Везде его настигал мозолистый кулак пролетарской мести. Везде доставал чекистский ледоруб. Благополучно восстанавливалось крепостное право на селе. Даже мои однокурсники приехали поступать в институт из деревень в 1969 году без паспортов, — со справками об освобождении из колхоза! Народ кристаллизовался в единое, монолитное сообщество. Тут Сталин применил лучшее из опыта Петра и Павла Первых.
5. Армия формировалась соответственно — «по-суворовски», читай «по-павловски» (неудобно было поминать добрым словом члена покойной династии Романовых). Офицерский кадр рекрутировался на 25 лет. Солдат автоматически принимали в комсомол, офицеров — в партию. Войсковая структура строилась в понятиях десятичной системы Чингиз-хана. Беглецов с поля боя по завету рыжебородого завоевателя спокойно расстреливали заградотрядовские гвардейцы.
6. Сама Партия теперь писалась с большой буквы. Принадлежность к ней стала необходимым и достаточным условием карьерного роста. Это было позаимствовано у Петра и Ивана Грозного.
7. Опричнина восстала из пепла! Идея опричного бытия обрела совершенство! Гений Сталина объединил опричнину военно-партийную с канцелярией тайной. ЧК-ГПУ-МГБ-КГБ воздвигли опричные города, лагеря, заводы и научные центры. На закате Гражданской войны в Питере, Москве, Киеве, других крупных поселениях для чекистов освобождались целые улицы, микрорайоны, кварталы. Каждая такая слобода имела свои особые магазины, кинотеатры, парикмахерские. Ну, и места для созидательного труда у поселенцев были под боком — застенки, тюрьмы, зоны. Это снова — Грозный!
Так. Что еще хорошего для Империи мы с товарищем Сталиным не забыли? Вот.
8. Религия должна у нас быть монотеистская и автокефальная. То есть, в ней должны присутствовать:
8.1. Бог на земле — 1 шт. (лично тов. И. В.Сталин).
8.2. Бог на небе — 1 шт. (покойный тов. В. И. Ленин).
8.3. Апостолы живые и мертвые, ангелы светлые и темные — уже убитые и еще живые соратники двух вождей — имя им легион.
8.4. «Дом мой — домом молитвы нареченный» — это Коммунистический Интернационал в реальных домах ЦК, обкомы, губкомы, райкомы. Соответственно, другие церкви и культы загоняются в бутылку и праведно нам прислуживают, чтоб только имя свое сохранить, да шкуры вместе с рясами на растерять. Это мы позаимствовали опять у Великого Петра.
9. Главное чуть не забыли! Забрать-таки назад Царьград! Мы могли это сделать легко. Прямо в 1945 году, вместе с Курильскими островами. Но не стали. Ибо идея православного креста над проливами расширилась у нас необъятно, воссияла красным солнышком над всей планетой (а не только над вонючими проливами), взмахнула над ошалевшим человечеством секущим серпом и долбящим молотом. Атрибуты идеи Мировой Революции мы и сейчас можем разобрать на любой монете советских времен.
Авторы Девятого пункта — классики марксизма-ленинизма, лично товарищи Ленин и Троцкий, православные великомученники и страстотерпцы, все Рюриковы и Романовы во всех наших веках и весях. Ну, и все мы, в Русской земле крещеные и от креста уцелевшие, от сего грешного соавторства не отрекаемся.
10. Теперь наше православно-куренное строительство нужно было надежно укрыть от постороннего глаза. А пуще того, свои глаза под их пограничные покровы не вылуплять. Границы закрыть насмерть. Запугать доверчивое население рогатыми призраками капитализма, насадить привычку к аскетизму, внушить надежды на скорое загробное безделие и сытую послевоенную жизнь. Аминь!
Теперь посмотрим, что товарищ Сталин делал неправильно…
Так. Пока ничего не находится…
Думай, голова, думай…
Да не спи, не спи!
Засыпает…
И снится Голове, что это она что-то сделала неправильно, чем-то нарушила волю Вождя, в чем-то ошиблась, не дотянулась извилиной до гениального замысла, провалила все имперское дело. И теперь должна отвечать.
И идет заседание Страшного Суда.
И все, как у людей, — за длинным суконным столом восседают апостолы в нимбах с подклеенными буклями; преступники — азраилы и гамалеилы какие-то — затравленно вертят головами и лихорадочными глазами из-за полированного барьера. И наша Голова — среди них. Прокурор, штатный громовержец, несет отъявленную околесицу. Зал — битком, президиум переполнен, и только главное кресло с высокой спинкой пустует. Где же Председатель Суда? Где наш Император?
— Вот он — подсматривает за процессом через щель в занавеске. Он желает наблюдать не только Суд, не только корчи подсудимых, но и истерику публики, страсти народа в зале.
— Какого еще народа?
