– Я должен произнести тост? – Петр вышел из спальни в брюках и носках, но без рубашки.
– Непременно, – Ирина плеснула коньяк в бокалы и протянула один из них Волкову.
– Ну… – он глубоко вздохнул. – Желаю, чтобы все…
– Аналогично.
Петр выпил коньяк одним большим глотком. Ирина отхлебнула чуть-чуть, поставила бокал на стол и достала из пачки сигарету.
– Мужчина, угостите даму спичкой. Волков с усмешкой покачал головой и щелкнул зажигалкой.
– Что-то вы, мадам, не сильно горем убиты.
– Да?
– Ну… со стороны так кажется.
– И пусть кажется. Со стороны. Отца не вернешь, да и, собственно, я – плод его воспитания. Всякие «сю-сю» в доме не поощрялись. Так что…
Петр пожал плечами и плеснул себе еще коньяку.
– Что, сестренка, гуляем?
Волков и Ирина одновременно обернулись на голос. В дверях гостиной, опершись о косяк, стоял Виктор Гольдберг.
– Что ж ты, как тать в ночи, крадешься? – Ирина стряхнула пепел с сигареты. – Напугал даже.
«Вот черт, – подумал Петр, – совершенно чутье теряю. Хорошо хоть в портках».
– А я и не крадусь вовсе, – Виктор пьяно помотал головой. – Я, некоторым образом, в свой дом пришел, – он продемонстрировал ключи от входной двери и убрал их в карман длинного пальто. – А у вас, а зде-ся… папиросы, вино и военные, – он указал на пистолет, торчащий из висящей на спинке стула кобуры. – Элементы сладкой жизни, сестренка.
– Ты откуда такой?
– Да так, – Виктор сделал неопределенный жест рукой куда-то за спину, – тут рядом… Представляешь, думал, хоть к утру попрет, ни фига. Во!.. – Он распахнул пальто и вывернул карманы брюк. – Сквозняк. Даже на тачку нет. Свою я блар… бла-го-ра… о!.. благоразумно оставил на стоянке. У Шамиля труба «вне зоны досягаемости». Думал здесь отлежаться. Но, вижу, не ко времени. Дай на тачку, я домой поеду.
– А Елена тебя не убьет с порога?
– Обижа-аешь… Ленка свое место знает. Она знает, что я шпилил и шпилить буду. Мне без этого никак. Дашь на тачку?
– Подожди, сейчас принесу, – Ирина вышла из комнаты.
– А вы, как я погляжу, вплотную заняты расследованием? Погрузились, так сказать, в ситуацию с головой. Вошли, так сказать, в нее целиком и полностью, даже штиблеты сняли, чтобы не наследить. И это правильно. Только бабочку-то можно было бы и оставить… Чего набычился-то? Сказать чего хочешь?
– Да у нас обычно не принято бить клиента, но…
– Бывают исключения? А я, кстати, вовсе и не клиент твой. Вот…. что нет, то нет. Мне вообще тыщу лет не надо, чтобы ты копался в наших делах. Перебирал погремушки в нашей избушке. Я и Ирке так сказал. Еще неизвестно, кто ты такой. Тоже мне Майк-Хаммер-Ниро-Вульф… Ха!.. Штаны-то уже надел или еще снять не успел? – Виктор попытался сделать красноречивый жест и пошатнулся.
Конечно, нехорошо бить клиента. Сначала нужно официально расторгнуть с ним договор, а уж потом – в рыло, если есть необходимость.
Но с другой стороны, ситуация, в которую невольно поставил себя Волков, была, как ни крути, нештатной. Поэтому, исходя из принципа: «что выросло, то выросло», и принимая во внимание тот факт, что официально клиентом и правда являлась Ирина, он решил принять компромиссное решение. А именно: договора с ней не расторгать, но и братцу ее в дюньдель все-таки выписать.
Что и осуществил. Но аккуратно. Дернув, словно тряпичная кукла, головой и ударившись затылком о стену, Виктор тихо сполз на пол.
«Вот ведь как неправильно все складывается, – думал Петр. – Хрена он после этого мне что-нибудь скажет. Впрочем, свидетель с самого начала не горел желанием активно сотрудничать со следствием. А вызвать его в кабинет да пугнуть ответственностью за отказ от дачи показаний… Нету таких моих законных полномочий на сегодняшний день. Да и у ментов теперь это не всегда пролезает. Грамотные все стали. Так что…»
– Что случилось? – Ирина вошла в комнату, неся деньги.
– Да я и сам не знаю, – удивленно сказал Петр. – Стоял-стоял, вроде все нормально… и вдруг – на тебе. С ним вообще такое бывает?
– Виктор! – Ирина присела на корточки и похлопала брата по щекам. – Виктор, тебе плохо?
– Нет, – открыл тот глаза, – нормально. Просто, дай, думаю, вздремну, пока ты ходишь.
Он поднялся с пола, отряхнул пальто, подошел к столу и налил коньяк в два бокала. Один протянул Волкову:
– Держи. Ничья. Но твои аргументы весомее.
– О чем это вы? – Ирина подозрительно посмотрела на мужчин.
– Да так, – Гольдберг выпил коньяк и поставил бокал на стол. Достал из кармана портмоне и, вынув из него визитку, протянул Волкову: – Заглядывай в гости. Только… свитерок какой-нибудь надень, что ли.
– Да в гости-то я обычно в одежде хожу. А вот так – это только если по делу.
– Ага. Ну да, ну да.
– Вот, держи, – Ирина протянула брату деньги.
– Сенкс. Ну ладно, удачи вам.
– Может, по телефону такси вызвать?
– Вот еще. Здесь машин, как грязи. Пока, Ирка. Я звонить буду.
– Протрезвей сначала.
– А я никогда и не пьянею. У кого хочешь спроси.
– Вот и протрезвей.
– До свидания, – сказал Волков.
– Ох… – вздохнул, взглянув на Петра, Гольдберг. – Дерзай, браток. Тебе жить.
Пока Ирина готовила на кухне завтрак, Волков, уже одетый, зашел в кабинет покойного Аркадия Соломоновича Гольдберга.
Это была маленькая комнатка, три стены которой почти полностью были заняты стеллажами с книгами, а справа, у окна, стоял большой старый письменный стол.
Петр окинул взглядом полки: альбомы по искусству, словари, собрания сочинений, много разных по формату и толщине книг, которые были куплены по отдельности и лежали стопками, несколько аккуратных рядов черных корешков с золотым тиснением.
«Брокгаузен и Ефронен», – отметил Волков.
Он повернулся к окну, и опять глаз резануло стилистическое несоответствие стоящего на письменном столе компьютера со всей обстановкой кабинета. И еще что– то привлекло внимание. Петр подошел поближе. На одной из полок, в углу, у самого окна, из-под стопки лежащих горизонтально художественных альбомов большого формата выглядывала какая-то белая пластиковая боковина то ли плоской коробки, то ли еще чего-то.
Он аккуратно снял альбомы, положил их на стол, а следом достал «коробку», которая оказалась не чем иным, как сканером.
«Вот те на, – подумал Волков, – на фига старику сканер?»
– Ира! – крикнул он.
– Да? – вошла в кабинет Ирина.
– Смотри-ка.
– Сканер…
– А ты говоришь, отец только в шахматы играл да пасьянсы раскладывал.
– Я и не видела его никогда. Отец вообще при мне компьютер включал очень редко. Я загляну – в шахматы играет. Ночами иногда даже засиживался, но очень редко, правда. Запрется, чтобы я его не отвлекала, и играет.
– Слушай, а можно я его включу, покопаюсь?
– Я тебе предоставляю неограниченные права на пользование всем моим имуществом. В целях расследования… – улыбнулась она.
– А у меня что, есть еще какие-то цели?
– Даже уж и не знаю… – Ирина прищурилась.
– Слушай, а может, у меня семья? Жена и четверо детей. Две девочки и… две девочки. Ты хоть спросила?
– Вот то, что у тебя девочек вагон, в этом я нисколько не сомневаюсь. А что семья… Уж извини. – Она развела руки.
– И откуда ты знаешь?
– Да от тебя же энергетика прет… как, я не знаю, как от атомного реактора! Что я, по-твоему, мужиков таких не видела? Вы же ни с одной бабой больше месяца прожить не в состоянии. Вам же надо преодолевать постоянно, завоевывать, побеждать. Для вас же адреналин – наркотик. Вы – порченые. Если тебя всего этого лишить, ты же сопьешься. Либо война, либо водка. Других-то альтернатив для таких в России не существует. Ты же просто… ну, я не знаю, как волк-одиночка, как медведь-шатун. Это же по глазам видно. Только все это рудименты юношеских комплексов. Вы все доказывать продолжаете самим себе в первую очередь, что вы – мужики. Но мужику-то как раз доказывать и нечего, он мужик и есть. А вы все – мальчишки. И хорошо. С мужиками скучно. Поехали со мной, а? – Она вдруг обняла его и прижалась щекой к кожаной лямке кобуры. – Господи, ты эту сбрую только в постели снимаешь?
– Не время, товарищ… – Он погладил ее по голове. – Ладно, пойдем завтракать.
– Слушай, – Волков подцепил на вилку большой кусок яичницы с ветчиной, отправил его в рот, прожевал и спросил:
– А кто такой Шамиль?
– Шамиль?
– Ну да, у которого трубка «вне зоны досягаемости»?
– А, этот…
– Он что – лучший друг?
– Да нет у Вити друзей, к сожалению. Партнеры одни. А Шамиль этот и вовсе неизвестно откуда взялся. Я всех тонкостей не знаю, я тебе говорила, но кое-что он мне рассказывает, мы же общаемся все-таки, а ему иной раз и похвастаться передо мной хочется.
– Кому?
– Кому… Виктору, конечно. Не Шамилю же.
– Ну?
– Ну что – «ну?» Он и говорит: колоссальный, дескать, мужик появился. Связи, возможности. Ну вот. Предложил якобы очень заманчивый вариант и даже кредит под него. Я, дескать, скоро к тебе, сестренка, на «Боинге» летать буду. На собственном.
