Звенигородская выходит. Входят Остроушко и монтер Паша.
Остроушко. Я считаю, Илларион Николаевич, день добрый.
Бекетов. День добрый, Захар Ефимыч. (Монтеру.) Здравствуйте. (Подчеркнуто демократично пожимает руку.)
Остроушко (монтеру). Ты вот что, Паша, я считаю, пошуруй малость. (Бекетову.) Не помешаем?
Бекетов. Нисколько.
Монтер работает.
Остроушко. Вот ведь штука, вентилятор... Жаркий день — прохлада. Газон, я считаю... А вот авария — и нет газону...
Бекетов (улыбаясь). Озона, Захар Ефимович. Газон — это трава, гладко подстриженная трава.
Остроушко. Гладко — это здорово. Интересно. Так говорите, озон? Интересно. Так вот, замыкание — и нет газону... Ветра нету, дуновения, я считаю...
Бекетов (перейдя в кресло, стараясь читать записку). Да? Именно... Нет дуновения...
Остроушко. Техника, она, как говорят, на грани... А что, Илларион Николаевич, машины наши — это фантастика? Вы как считаете?
Бекетов. Почему же фантастика?
Остроушко. Так ведь стоят на полях?
Бекетов. А ты откуда знаешь?
Остроушко. Весь завод знает.
Бекетов. Так уж и весь?
Остроушко. Конвейер стоит. Слух по заводу нехороший. Нормы перевыполняли, премии, передовиками были. А куда все это? Коту под хвост, я считаю... Депрессия.
Бекетов (смеясь). Что, что?
Остроушко. Ну, безобразия, одним словом. Обижается народ, работали, трудились и вдруг такое происшествие.
Паша. Это верно, обидно.
Остроушко. Паша, твое дело — вентилятор. Критику не наводи.
Бекетов. А тебе можно, Захар Ефимыч, наводить критику?
Остроушко. А чего ж нет, я комендант.
Бекетов (понимающе). А-а, да. Тебе можно.
Остроушко. Придется ответ держать.
Бекетов. Придется, Захар Ефимович, придется.
Остроушко. Ответ — не обед, не разгуляешься.
Паша (включая вентилятор). Готово, Захар Ефимович.
Остроушко. Простая вещь — техника. (Любуется вентилятором.) Всю жизнь уважение к ней имел.
Бекетов. А чего ж в коменданты пошел? Шел бы в технику.
Остроушко. Уважал и опасался, Илларион Николаевич, (Останавливает вентилятор.) Сергея Ивановича прохладой обеспечили на все сто процентов.
Бекетов. Зачем остановили? Или для меня энергии жалко?
Остроушко. Зачем, Илларион Николаевич, жалко? К чему обидные слова говорите? Я считаю, энергии у нас хватит, тем более — конвейер стоит. Девать некуда энергию. Что вентиль? Для вас мельницу ветряную можно пустить, нехай обдувает. А вы — жалко! (Монтеру.) Пошли, Паша. (На пороге.) Я считаю, как ваше здоровье, Илларион Николаевич? Язвочка ваша?
Бекетов. Зажила...
Остроушко. Во, Паша. Минеральные воды! Техника! (Уходит с монтером.)
Бекетов (неопределенно). Язвочка... (Пытается читать.)
Входит Звенигородская.
Звенигородская. Приехал товарищ Шатров, из министерства.
Бекетов. Что ж вы там его держите? (Быстро выходит из-за стола, широко раскрывает дверь.) Прошу, прошу вас, Евгений Федорович... Прошу!
Входит Шатров. Звенигородская выходит.
Илларион Николаевич Бекетов. Главный инженер завода.
Шатров. Шатров.
Бекетов. А мы вас ждали.
Шатров. Лучше б не ждали.
Бекетов. Да, такая печальная ситуация.
Шатров. Привалов на заводе?
Бекетов. В обкоме. Должен скоро вернуться, Евгений Федорович. Да мы поторопим. (Открывает дверь.) Анна Романовна, позвоните в обком товарищу Кутасину, скажите Сергею Ивановичу, что Евгений Федорович Шатров приехал. (Закрывает дверь.) Прошу присаживаться. (Достает коробку папирос.) Прошу.
Шатров. Спасибо, не курю.
Бекетов. А я, знаете, закурил после излечения язвы. (Прячет папиросы, не закурив.)
Шатров. Вы, говорят, тяжело болели?
Бекетов. Да, понимаете. Целых два месяца пришлось лечиться в Железноводске. И как раз эти два месяца! Приступ был, обострение. (Присматриваясь к Шатрову.) Но это не снимает с меня ответственности...
Шатров. Мне сказали, что Привалов отпустил вас в Железноводск?
Бекетов (радостно). Да он просто выпроводил меня! Что вы сказали?
Шатров. Нет, ничего... Но что же все-таки произошло?
Бекетов. Ошибка, обидная ошибка. Но мы ее допустили — и мы будем отвечать. И в первую очередь я. Хотя юридически меня на заводе не было, и фактически, конечно, но, однако, я не думаю, чтобы с Сергея Ивановича можно было слишком строго спрашивать. Он прекрасный директор, правда, так сказать, пооторвался, ну, не пооторвался, а отошел немного от производства. Не всегда слушал правильные советы...
Шатров. Какие, например?
Бекетов. Разные, Евгений Федорович, разные! Но вы знаете, это совершенно замечательный человек!
Шатров. Кто?
Бекетов (удивлен). Как — кто? Привалов! Сергей Иванович! Его у нас на заводе очень, очень любят. Он премии дает и довольно широко. Не всегда заслуженно, но — премии! Умеет выделить человека среди остальных, не всегда правильно, но умеет. Чудесный человек! Боюсь, его личное обаяние не давало и мне увидеть иногда его действительные ошибки. Обаятельный человек, настоящая русская натура!
Шатров. У вас немного необычная манера разговора, я как-то не привык...
Бекетов. Да уж, мы провинциалы, Евгений Федорович...
Шатров. У нас такое впечатление, что Привалов, как директор завода, этому новому заказу уделял мало внимания.
Бекетов. Да что вы? Что вы? Он отдавал заказу все свое время... остававшееся от партийных, общественных и личных дел! Он изумительный человек и, разрешите в порядке критики, Евгений Федорович, вы там у себя в министерстве просто его недооцениваете.
Шатров. Почему же недооцениваем? Боюсь, что до сих пор переоценивали.
Бекетов. Вы так думаете?
Шатров. Не я один так думаю... А скажите, Илларион Николаевич, вот с вашей точки зрения... (Прямо.) Зажима критики со стороны Привалова не было?
Бекетов. Что вы?! Что вы?! Я не помню.
Шатров. А если вспомнить?
Бекетов. Это надо в завкоме спросить, в партийной организации... Я ведь и сам принадлежу к руководству завода... Может, и я допускал...
Шатров. Значит...
Бекетов. Нет, нет... я этого не говорю.
Шатров. Тогда чем вы можете объяснить появление в министерстве анонимных писем?
Бекетов. Анонимных? Да что вы говорите?! Не может быть!
Шатров (подает Бекетову пачку писем). Вам, случайно, этот почерк не знаком?
Бекетов (разглядывая письма). Смотрите, смотрите, что здесь написано?! (Читает, запинаясь.) «Понимая всю ответственность за выполнение специального заказа, мы должны предупредить министерство о том, что директор завода С. И. Привалов...». Смотрите, какая точность — С. И. ... «Привалов мало уделяет внимания заказу и не прислушивается к дельным советам, какие давали ему, например, инженер...». Интересно, даже в рифму — например, инженер... А вот и ошибка есть, я пишусь «Бекетов», а не «Бикетов»...
А остальные фамилии правильно написаны. Осведомленный товарищ писал... Да-а... Сколько писем?
Шатров. Пять.
Бекетов. А даты?
Шатров. Апрель и май...
Бекетов (чмокнув губами). Мои санаторные месяцы... А обратный адрес?
Шатров. Штемпель на конверте из вашего города.
Бекетов. Понимаю, понимаю... (Заходил по комнате.) Черт знает что! Какое-то стечение обстоятельств — как раз в эти два месяца. Но вообще это мерзость! Трусость!
Шатров. Да, трусость, но не обращать внимания нельзя. Как вы думаете, может Привалов после этого оставаться директором завода?
Бекетов. Что вы, что вы?! Ни в коем случае...
Шатров. Значит, вы тоже так думаете?
Бекетов. Вы меня правильно поняли. Привалова нельзя снимать. Мы поможем ему, он сумеет. Он изумительный человек, Привалов.
Шатров. И все же я хочу, чтобы вы были подготовлены...
Бекетов (дрогнув). А что... что такое?
Шатров (перевернув листок календаря). Вам придется принимать дела у Привалова.
