Бекетов (дрогнув). А что... что такое?
Шатров (перевернув листок календаря). Вам придется принимать дела у Привалова.
Бекетов (с пересохшим горлом). Мне? (Прячет письма в карман.)
Шатров. Исполнять обязанности.
Бекетов (с сожалением). И. о.?
Шатров. И. о. Пока так.
Бекетов. Та-ак... (Спохватившись.) Нет, это невозможно. Во-первых, мы с Приваловым друзья, во всяком случае, близкие знакомые, много лет, а во-вторых, Евгений Федорович...
Шатров. Я бы хотел пройти на завод, а потом нам с вами нужно быть на заседании парткома...
Бекетов. Я провожу вас...
Шатров. Нет-нет... Мне интересней самому. Приедет Привалов, разыщите меня. (Уходит.)
Бекетов направляется к столу, садится плотно в кресле Привалова. Пытается читать. Неслышно входит Звенигородская.
Звенигородская. Илларион Николаевич…
Бекетов (вздрогнув от неожиданности). Что, что случилось?
Звенигородская. Ничего, просто к вам звонят, спрашивают, скоро ли вы будете у себя?
Бекетов. У себя? А, да... Я буду здесь... Пока... Пока здесь... Еще вот что, Анна Романовна, у вас какая-то привычка неслышно входить...
Звенигородская. Сергей Иванович привык...
Бекетов. Я прошу вас — стучите.
Звенигородская. Я ведь редко у вас бываю...
Бекетов. Когда будете бывать...
Звенигородская. Хорошо. (Выходит.)
Входит Юрий Бекетов.
Юрий. Отец! Вот где я тебя нашел!
Бекетов (выходя из-за стола). Что случилось, Юра?
Юрий. Мне нужно увидеть Ивана Серафимыча.
Бекетов. Мухина?
Юрий. Да.
Бекетов. А зачем он тебе?
Юрий. Ты позови его, а я тем временем все тебе расскажу.
Бекетов нажимает кнопку. Входит Звенигородская.
Бекетов. Вызовите ко мне Мухина.
Звенигородская. Сюда?
Бекетов. Да... Пока сюда...
Звенигородская выходит.
Ах, Юра, у нас большие неприятности...
Юрий. Какие, отец?
Бекетов. Потом об этом... Зачем тебе Мухин понадобился?
Юрий. Ты же знаешь, Саша, его сын, тяжело болел... Два месяца не ходил в институт.
Бекетов. Слышал, слышал.
Юрий. Он был раньше первым по успеваемости на нашем курсе.
Бекетов. А ты — вторым? Значит, теперь ты стал первым?
Юрий. Не в этом дело, папа... На бюро комсомольской организации мы решили — вытянем его.
Бекетов. Молодцы! По-комсомольски, Юра!
Юрий. Поручили это мне, Васе Балюрке и Тане Приваловой.
Бекетов. Тане? Как жалко, все-таки... Черт знает, что делается!
Юрий. О чем ты, папа?
Бекетов. Ничего, ничего... А Балюрка — это какой?
Юрий (смеется). Тот, что вареники любит.
Бекетов. Помню, помню... Здоров он их есть.
Оба смеются.
Юрий. Ох, здоров!
Входит Мухин.
Мухин. Вы меня разыскивали, Илларион Николаевич?
Бекетов. Не я, сын разыскивал. Извините, что оторвал от дела. Использовал, так сказать, служебное положение.
Юрий. Иван Серафимович, понимаете... Я почему сразу хотел вам сказать? Чтоб вы не беспокоились, ну, просто ни минуты лишней. Я прямо с заседания бюро комсомольской организации. Вы за Сашу не волнуйтесь.
Мухин. Как же не волноваться? Все заканчивают институт...
Юрий. Вот-вот... И он окончит институт. Мы обязались. Решение приняли. Я отвечаю за него. Трое отвечаем, но я главный. А еще Вася Балюрка, Таня Привалова. Понимаете, вместе? Так решила комсомольская организация. Вот, собственно, и все... Хотелось сказать, чтоб не волновались...
Мухин (растроганно). Спасибо, спасибо вам, Юрий Илларионович. Спасибо, товарищ Бекетов. (Трясет Юрию руку.)
Бекетов. Какой он товарищ Бекетов? Он еще Юрка. Благородный комсомолец Юрка Бекетов.
Юрий. Я пойду, отец, меня ждут. До свидания, Иван Серафимыч. (Пожимает руку Мухину. Бекетову.) Когда приедешь? Что маме сказать?
Бекетов. Поздно, поздно.
Юрий (на пороге, Мухину). Вытянем Сашку вашего. Не волнуйтесь. (Уходит.)
Мухин. Ах, ребята, ребята... (Бекетову.) Какой сын у вас, Илларион Николаевич! Благородный комсомолец!
Бекетов. Растут... Посмотришь — как трава, а потом посмотришь — устремлены. (Заинтересованно.) А как вы живете вообще, Иван Серафимович?
Мухин. Живу? Как живу... день ото дня.
Бекетов. Ведь вы давно на заводе?
Мухин (вздохнув). Давно, Илларион Николаевич, давно.
Бекетов (проникновенно). Что ж вас не заметно? Вам бы давно пора, ну, начальником цеха быть. Или отделом руководить... Нельзя же все время рядовым инженером. Нельзя, нельзя, Иван Серафимыч. У человека движение должно быть, прогресс в жизни. Да и мы хороши, упускаем кадры... Не видим, не замечаем их роста... Да, тут Привалов...
Мухин. Сергей Иванович здесь ни при чем. (Открыто.) Какой уж у меня рост? Сам виноват, Илларион Николаевич. Годы трудные были... Жена болеет, вот — сын... Ну и как-то, знаете, поотстал...
Бекетов. А разве вам не хотелось бы распрямиться, посмотреть на горизонты?
Мухин. Что ж горизонты... До них дойти никогда невозможно. Идешь, а они все впереди.
Бекетов. Неправильно это, Иван Серафимыч. Можно дойти. Надо только стремиться. А мы обязаны поддерживать, создавать условия. С квартирой-то у вас как?
Мухин. Да как? Пока Саша маленький был — не замечали. А теперь... Да он уедет, институт кончит и уедет.
Бекетов. Поможем, Иван Серафимыч. Обязательно поможем. Нехорошо, нехорошо. Вот что, заходите ко мне домой. Нам тут предстоит... Поговорим о перспективах... Надо исправлять ошибки, допущенные... Да... так прошу... Вот и поговорили, Иван Серафимыч.
Мухин. Спасибо за доброе слово. До свидания. (Протягивает руку Бекетову.)
Входят Привалов и Кутасин.
Привалов (Мухину). Здравствуйте, Иван Серафимович. (Кутасину.) Товарищ Мухин, старший инженер производственного отдела. Товарищ Кутасин, работник обкома партии.
Бекетов. Пойду за Шатровым.
Привалов. Пошли кого-нибудь.
Бекетов. Нет, я сам. Все-таки, гость. (Мухину.) Идемте, Иван Серафимович.
Кутасин. Я бы попросил задержаться товарища Мухина, если возможно.
Бекетов уходит.
Привалов. Присаживайтесь, Иван Серафимыч.
Мухин садится.
Кутасин. Скажите, Иван Серафимович, почему машины стоят на полях?
Мухин. Новая конструкция... не все притерто.
Кутасин. Это что же, закономерность?
Мухин. Нет, но...
Кутасин. Вы инженер производственного отдела, кто вам мешал предотвратить выпуск негодных машин?
Мухин. Я не понимаю...
Кутасин. Ну, кто? Директор? Главный инженер?
Мухин. Товарища Бекетова не было...
Кутасин. Отдел технического контроля?
Мухин. Никто.
Кутасин. А может, знали о дефектах и боялись говорить?
Мухин. Да нет же...
Кутасин. Вы вот, например, выступали когда-либо на производственных совещаниях?
Мухин. Я не умею выступать...
Привалов. Андрей Данилыч, товарищ Мухин очень застенчивый человек.
Кутасин. Застенчивость нам, Сергей Иванович, дорого обходится. (Мухину.) А может, Привалов зажимал критику?
Мухин. Да что вы?!
Кутасин. Что ж, у меня вопросов больше нет. (Пожимая Мухину руку.) Застенчивость нам очень дорого обходится.
Мухин уходит.
А скажи, почему все-таки Бекетов в такой трудный, больше того, ответственный момент уехал в Ессентуки?
Привалов. В Железноводск...
Кутасин. Все равно. Слушай, Сергей, а что из себя представляет Бекетов?
Привалов (удивленно). Илларион?
Кутасин. Да, Ларя.
Привалов. Но ты ж его знаешь столько же, сколько и я, двадцать лет.
Кутасин. Мне иногда кажется, что все эти двадцать лет я его и не знаю.
Привалов. Мне как-то трудно следовать за ходом твоих мыслей.
