таскать приходилось не мороженное филе, а здоровенных клиентов. Укуреренные студенты тоже не способствовали торжественной встрече. Часто приходилось их прятать за шкаф, чтобы не портили ритуал и не смущали гостей.
И тогда Женьке в голову пришла очередная гениальная мысль. Он решил снабдить замороженных телефоном, чтобы родным и близким не переться на городскую окраину, когда возникает необходимость в общении. «Все вопросы можно решать по телефону», ‒ думал Женя.
Телефонная связь в те годы была еще проводной. С помощью полевого кабеля, висевшего на подгнивших столбах, колхозная ферма соединялась с внешним миром. За бутылку водки Женя уговорил председателя подключить морозильник к колхозному проводу. Сейчас уже мало кто помнит о спаренных телефонах – обычном явлении в квартирах советского времени. Телефон в морозильнике оказался спаренным сразу с несколькими аппаратами в колхозным правлении, на ферме, тракторной станции и конюшне.
В морозильнике Женька поставил один телефон для всех, как в общежитии. Трубку брали студенты, сдерживая позывы дикого смеха, клали ее в цинковый тазик. Долго стояли рядом, зажимая друг другу рты. Потом вылетали наружу ‒ от раскатов дикого хохота сотрясало сельские нивы. Доярки на ферме едва сдерживали перепуганную скотину. Надои падали. Соседские вороны на всякий случай перебрались поближе к городу.
Родственники сначала осторожно отнеслись к идее с телефоном. Звонить на «тот свет» было непривычно. В спаренном телефоне что-то шумело и щелкало: колхозная линия замокала даже в самую сушь. Иногда в трубку прорывались неразборчивые голоса. Гулкий бас пьяного конюха требовал какую-то Нюру, председатель матом указывал дояркам на показатели надоев, в свою очередь, председателю указывали из района.
Со временем родственникам стало казаться, что именно так и должен звучать «тот свет». Постепенно к общению привыкли. Стали звонить регулярно, иногда просили совета у замороженных.
‒ Сема, мне деньги хранить в долларах или в рублях? – спрашивала Римма Давыдовна охлажденного супруга.
‒ Сыпь мочевину, а то скиснет…– неразборчиво гудело в трубке.
‒ А куда спрятать в сарай или в погреб?
‒ Засунь себе в зад! – отвечала трубка строгим голосом.
Как ни странно, подобный ответ вполне удовлетворял Римму Давыдовну. Способность нашего народа интерпретировать любые слова в свою пользу не знает границ. «Вчера говорила со своим, – делилась на лавочке перед подъездом удовлетворенная Римма Давыдовна, – передавал всем привет». Соседские старухи понимающе кивали.
С текущими делами как-то справлялись. Настоящая проблема возникла, когда жена стоматолога Марата Моисеевича, уважаемая в городе Раиса Соломоновна, неожиданно потребовала немедленного свидания с мужем.
Дело, как бывает, возникло из пустяка. Был у Марата Моисеевича один пациент – цыган Яша. Когда случился Чернобыль, в народе стало популярным поверье, что золотые зубы спасают от радиации. Ну, во что только наш простодушный народ не верит: в коммунизм, в карты Таро, в медные браслеты от давления, в Кольца Силы от импотенции. И кинулись тогда все к Марату Моисеевичу за золотыми зубами. А золота, натурально, на всех не хватало. Тут и появился Яша с «зубным металлом». Мол, не окисляется, не тускнеет, военная разработка ‒ на зуб от золота не отличить. Ну, Марат Моисеич и подмешивал к золоту понемногу. В процентном отношении. В зависимости от важности клиента. И как-то так вышло, что именно у Яши все и окислилось (говорят, что чертов цыган подковы мог переваривать). Но главное, у Яши так окислилось, что перестало вставать. То ли от радиации, то ли от военной разработки. Яша гриппом болеть совсем перестал, но как мужик «потерялся в обозе», словно тот мерин. Он к стоматологу, а Марат Моисеевич уже на покое. Нету больше Марата Моисеевича, временно отсутствует.
Яша, конечно, разволновался, и от волнения выложил Раисе Соломоновне все, и про цыганочку Азу из местного драмтеатра, и про другие веселые «разливы» на речке Сож, где Марат Моисеич был активным участником. Раиса Соломоновна сразу не поверила этой брехне. Но Яша в волнении снабдил свою повесть такими сногсшибательными подробностями, что Рая таки решила задать мужу вопрос.
И вот наша Раиса в присутствии понятых звонит в морозильник. Отпетые студенты, как положено, снимают трубку. Обе стороны вначале напряженно молчат; Раиса Соломоновна вскипая от страсти; студентов же, как обычно, прет от смеха. Рая не выдерживает первой:
‒ Марик, скажи, ты мне изменяешь?
Марик в это время, по понятным причинам, похож на мороженую треску, ответить не может. Чертовы укурки, которые только что переложили мерзлого стоматолога в другую камеру, буквально обосрались от смеха и, еле сдерживаясь, словно свиньи захрюкали в трубку. И вышло, что Марат Моисеевич как бы потешается над родными и близкими. Родственников оторопь взяла, такого бесстыдства никто не ожидал от известного в Гомеле человека, стоматолога Марата Моисеевича Цукермана, зубные протезы которого можно встретить по всему миру, от Бобруйска до Осиповичей.
На семейном совете было принято решение об очной ставке с охлажденным. Разбудили Женьку и приказали немедленно готовить Марата Моисеевича к встрече. Голос Раисы Соломоновны звенел как стальная струна. Женя возражать не посмел. Тогда-то у него первый раз и появилась мысль об эмиграции.
Часть 3
Женька сразу начал прикидывать, как ему быть. Мысль о бегстве он отогнал. Можно было, конечно, закрыть морозильник на карантин от грызунов, тараканов и родственников. Но это бы повредило репутации бизнеса. Не найдя ответа, Женя купил водки и пошел за советом к председателю колхоза. Тот представлялся Жене человеком бывалым, повидавшим разные виды.
Действительно, Петр Авдеич Тарасенко – нынешний руководитель хозяйства, был яркой фигурой, заметной не только в родном колхозе, но и на фоне всего района. Жилистый, крепкий мужик, за 20 лет руководства местным сельским хозяйством оброс богатым опытом и насквозь пропитался алкоголем.
Женя дергано и невнятно изложил свои опасения, но выпив, стал рассуждать более трезво. «Может веревки к нему привязать и дергать – вслух думал Женя. ‒ Нужно ведь только, чтобы покойник отвечал «да» или «нет».
Авдеич неожиданно взбрыкнул:
‒ Какие, нахер, веревки в век покорения Луны и околоземной орбиты! Хоть ты и еврей, но мыслишь весьма примитивно. Вот мы, в армии, если кто прикидывался «вещмешком», не хотел там, к примеру, туалеты драить или картофель чистить, использовали военно-полевой телефон… вон он… на столе стоит, ‒ председатель махнул рукой куда-то в сторону и добавил, ‒ телефон образца 43-го года. Подключали телефонный провод к «вещмешку» и крутили ручку, вырабатывая электрический заряд тока – так любой «мешок» оживал и включался в общественно-политическую жизнь, ‒ никак не мог успокоиться Авдеич. ‒ Так до сих пор органы и делают, ‒ заключил председатель.
‒ Какие органы? – по инерции спросил Женька.
‒
