причинённый ущерб? – поинтересовалась Набекрень, когда клиент жадно вылизывал тарелку и уже порывался лизнуть ей руку.
Он лишь кивнул, не в силах говорить от переполненного желудка и морального удовлетворения.
В конце дня оставалась всего одна доставка, и Яна Рудольфовна уже почти спокойно выдохнула, понимая, что её репутация спасена, когда вдруг ни с того ни с сего на пути закончился асфальт. К новенькому дому, который только сдали, вела лишь грунтовая дорога протяженностью метров сто, вся разбитая тракторами и фурами.
Каким-то чудом застройщик смог сдать новостройку в таком виде. Сотни людей страдали от невозможности добраться на машине до дома, зато десятки художников со всей страны приезжали сюда рисовать урбанистические пейзажи.
– Что же нам теперь делать? Мы же не доберемся! – Яна Рудольфовна с тоской смотрела на «доступное жильё», которое обещали гражданам со всех билбордов при въезде в район. – У нас холодильник остался. Его руками не дотащить. Это конец…
Она констатировала очевидное, и в салоне машины стало так грустно, что даже радиоведущий в магнитоле заплакал. Ольга Прокофьевна огляделась по сторонам и сказала:
– Вернусь через пять минут.
Женщина, которая заказала холодильник, жила на пятом этаже и была очень удивлена, когда ей в окно постучал целый директор магазина бытовой техники.
– Здравствуйте, распишитесь за доставку! – улыбалась бледная от ужаса Яна Рудольфовна, зацепленная монтажным ремнём за крюк гусеничного крана.
Рядом на мягких стропах висел холодильник. Управляла подачей груза Набекрень, которая одолжила кран у недобросовестного застройщика, что был в ответе за местное безобразие.
– Ольга Прокофьевна, дайте чуть майна грузом! – прокричала Яна Рудольфовна команду, которой её обучила уборщица в кратком курсе стропальщика.
Спустя несколько минут холодильник был установлен на место – прямо через открытое окно.
– Установка по уровню потребуется? – решила поинтересоваться Яна Рудольфовна на всякий случай.
Покупательница молча помотала головой и, расписавшись в бумагах, легла на несколько дней на диван – приходить в себя.
* * *
Вечером женщины вернулись в магазин уставшие и довольные. Яна Рудольфовна, приняв ещё один пузырёк пустырника, была спокойна и миролюбива.
Зайдя в свой кабинет и увидев там Игната в своём кресле, она, широко улыбаясь, с порога заявила:
– Ингатик, нам срочно нужен в штат крановщик! Мы такое сегодня пережили, такое!
Игнат встал с кресла. Лицо его было серьезным и совершенно каменным. В кабинете вдруг повеяло странным холодом.
– Что случилось? – взволновано поинтересовалась Яна, перестав хихикать.
Она сделала шаг вперед и вдруг взгляд её упал на бейджик старшего менеджера. Теперь там было написано: «Директор Игнат».
– Что это значит? – нахмурила брови Яна Рудольфовна.
– Изменения в кадровой системе, – злобно оскалился Игнат. – Новые указания сверху.
* * *
Вступив в должность временно исполняющего обязанности директора, Игнат первым делом начал чистку среди персонала. Легким росчерком пера он убирал всех неугодных ему, а взамен ставил своих родственников, друзей и всяких подхалимов.
Оставался всего один кадр, который вмещал в себе целый фильм ужасов.
Когда Ольга Прокофьевна зашла в кабинет, держа в руках беспроводной утюг, Игнат попытался было распечатать очередную форму для заявления, но Набекрень строго взглянула на принтер, и тот поник духом. Устройство начало поглощать бумагу как не в себя: давилось, плевалось и в конечном итоге впало в летаргический спящий режим с кипой бумаги в зубах.
– Что ж, тогда напишете от руки, – Игнат нервно порылся в своём портфеле и, достав какой-то смятый листок, протянул его клининг-менеджеру со словами: – В шапке пишите: «На имя директора».
Ольга Прокофьевна разгладила листок внезапно пригодившимся утюгом и написала: «Директору ООО „Стекло & Ватт“ Кравчук Яне Рудольфовне».
– Вы ошиблись, – кисло улыбнулся Игнат и смял листок сильнее прежнего, – попробуйте еще раз.
Он вручил Набекрень новый лист и показал на свой пластиковый бейдж, который блестел на груди, словно орден. Ольга Прокофьевна пожала плечами и попробовала снова, но вышло то же самое.
Игнат был в бешенстве – в его королевском расписании на каждого представителя черни было запланировано не более трёх минут: заявление, подпись, расчёт по МРОТ. А тут уже четверть часа летело коту под хвост, и отпускные уборщицы непозволительно увеличивались с каждой минутой.
– Послушайте, мы благодарны вам за работу…
– Не за что, – ответила Ольга Прокофьевна, не дав закончить фразу, и встала со стула.
– Я ваш начальник! И я вас по статье уволю за неподчинение! – брякнул обессиленно Игнат.
– За какое неподчинение? – удивилась Набекрень.
– За самое малейшее! Любой косяк, любая провинность, шаг влево, шаг вправо – расчёт. Всё должно быть идеально гладко! Понятно вам?
Ольга Прокофьевна кивнула, затем нажала на кнопку утюга и выпустила в атмосферу пар. Она подошла к сидящему в кресле новоиспечённому директору и наклонилась к нему, выставив вперёд раскаленный прибор.
– Ч-ч-ч-что вы…
Не успел Игнат договорить, как утюг уже двигался с невероятной скоростью по всему его телу, оставляя за собой полосы пугающе приятного тепла и щекоча подмышки, отчего Игнат по-идиотски хихикал. Секунд через десять рубашка Игната лишилась всех складок и бугорков, а ещё парила, словно свежеуложенный асфальт.
– Что вы себе позволяете? – сглотнув нервный комок, просипел выглаженный и слегка похудевший Игнат.
– Вы же директор, и всё должно быть идеально гладким. Я правильно вас поняла? – без намёка на угрозу спросила уборщица.
Игнат лишь мотнул головой и молча проводил взглядом Ольгу Прокофьевну.
* * *
Яну Рудольфовну Набекрень нашла плачущей среди непонятных приборов, укрытых вековой тенью скидок. Всхлипывающая начальница обнимала электрошашлычницу и забавно надувала носом пузыри.
– Что вы тут делаете? Пока вы здесь льёте слёзы, в магазине творится полный бардак: продавцы хамят покупателям, навязывают им ненужные страховки, охрана ворует!
– Всё нормально. Это наш обычный режим… – жалобно простонала Яна.
– Но ведь это неправильно! Вы должны прекратить это баловство! – возмутилась Ольга Прокофьевна.
– Я пыталась… Хотела работать для клиентов. Собиралась поднять имидж сети, но меня не слышали региональные руководители.
– Но вы же директор, ваше слово много значит!
– Фондюшница я, а не директор! – вырвалось из самого сердца Яны Рудольфовны.
– ???
– Две недели поработала и полтора века буду теперь стоять в шкафу, – она говорила это с жалостливой физиономией.
– Вы должны бороться! Даже скисшее молоко может превратиться в румяный блин, а вам раскисать рано, – не отставала Набекрень, для которой любая трудность была как пересоленный бульон: неприятно, но не смертельно.
– Игнат теперь временно исполняющий. Он отправил отчёт в головной офис сети, а я ещё не разобралась, куда пропала половина товара. Теперь грядёт большая инвентаризация. После неё… Если… – слова давались Яне с трудом. – В общем, мне грозит статья.
– Снова разговоры о статьях, – Набекрень задумчиво почесала подбородок. – У нас тут
