Вторник забыт. Не читать, не слушать, не поддаваться. Неконструктивно сижу… Один… Выгнал себя отовсюду, перегнал сюда… Методом угасающего алкоголизма довел субботу до командирских ста грамм. Но в пятницу дал по полной программе. Чтоб в воскресенье что-то изменилось. Пил, пью и буду пить, пока всем, буквально всем не станет хорошо.
Как всегда ваш и очень подробно твой М.
Россия – страна талантов.
Талантов масса, работать некому.
Идеи у нас воруют все. Больше воровать нечего.
Они у нас – идеи, мы у них – изделия.
Иногда всей страной произведем в одном экземпляре. Оно, конечно, летает, но без удобств.
Шесть врачей кладут военного летчика в теплую воду, чтоб мог справить нужду после полета.
По шестнадцать часов летает. Сорок тонн возит, а писать некуда. Всюду ракеты. Есть у меня, конечно, идея, как по крупному сделать, а потом по мелкому смыть. Не высказываю, чтоб не сперли.
По нашим идеям ракету на луну запустили.
Глухой, слепой, но ученый, в Калуге просто – просто в Калуге, это все придумал, но не осуществил. Потому что Калуга вокруг.
Более простое у нас – более эффективное. Топор. Молоток. Кувалда. С рукоятки слетают и попадают точно в лоб рубящему, либо наблюдающему.
Не было случая, чтоб, слетев с рукоятки, топор или молоток промахнулись. Это очень эффективно. А то, что чуть сложнее, не работает: чайник, утюг, «Москвич».
Игрушку детскую над младенцем у нас вешают на резинке через коляску: чтоб играл счастливый. Как только он ее оттянет, так она тут же обратным ходом ему в лобик и дает. Тоже остроумная штучка.
Товаропроизводители бастуют, обращая на себя внимание не товаром, а забастовкой. Конечно, из гуманных соображений надо бы у них что-то купить. Трактор или самолет. Но даже сами авиастроители просят по возможности над ними на их самолетах… по возможности, конечно, не летать.
Это ж геноцид, летать на нашем, ездить на нашем. Носить наше.
Все игры по телевидению американские, и все призы. Можно представить азартную игру за наш приз: пылесос или ведро.
Ну и что получилось за семьдесят лет власти товаропроизводителя?
Может, чемодан или портфель, или пара туфель, или унитаз, куда не надо бы лезть рукой в самый неподходящий момент.
Может, какая-нибудь деталь в моторе нашу фамилию носит, как кардан или дизель. Мол, потапов барахлит, карпенко искру не дает.
С нашей стороны Распутин, Смирнов, Горбачев, но это водка. Бефстроганов – закуска. В общем, наша страна – родина талантов, но наша родина – их кладбище.
Как только растрезвонился, что пишу, так и перестал.
Характер подскочил и взорвался.
Обиды не пролезают в дверь.
Новости оседают крупно.
Дальнозоркость не переходит в дальновидность.
Организм отменил рабочие дни.
Паника выросла и распустилась.
Обувь, одежда не употребляется и не изнашивается.
Кольцо покойников сужается, температура падает и давление растет.
В цифрах происходит следующее:
Интерес к дамам ниже обычного на несколько пунктов.
Сила в руках на сжатие 15 ангстрем, на растяжение – 62,8 джоуля!
Удар в стену с размаху 12 атмосфер, задом в дверь с разбегу 15,6 кг/см2.
Удар кулаком с плачем и слезами 3,6 атмосферы. На замечание огонь в глазах ответный – 11 свечей.
Подъемное усилие на чемоданной ручке 38 кг.
Спиной подъем с разгибом 9,6 кг/см2.
Тяговое усилие на тележку всем телом до 70 кг на колесо.
Сила звука при скандале 98 децибел, выброс слюны при этом 6,3 метра.
Уход в себя за 1 час 15 минут.
Выход из себя 0,3 секунды.
Приемистость от нуля до точки кипения 16 секунд.
Давление на стул в покое 13 атмосфер, в волнении – 3 атмосферы, давление на перо при описании жизни – 234,6 атмосферы.
Дружеские объятия 12,6 атмосферы, с поцелуем токсичностью 4-й степени.
Ходовые характеристики:
Продолжительность бега по равнине на скорости 2 км/час – 30 секунд.
По пересеченной местности 20 секунд на скорости 1 км/час.
Скорость при подманивании – 2 метра в минуту.
Добывание пищи – 3 часа.
Пережевывание – 1 час.
Переваривание – 4 часа.
Переживания – 3 часа.
Лечение – 6 дней.
Умственные характеристики:
Принятие правильных решений 5,6 секунды, неправильных 24 часа.
Принятие неприятностей на свою голову 0,2 секунды, избавление от неприятностей 1,5—2 года.
Итого: вошел в медленную часть быстротекущей жизни по желанию родителей, вышел в середине бурного потока по велению сердца.
Зал насторожился.
Должен сказать: «Мне в сегодняшней жизни что-то нравится».
Все, что было запрещено, теперь разрешено.
Раньше – искусство в массы. Теперь наоборот.
Настоящий коммунизм сегодня. Вот так запели, зашутили и повели нас за собой массы.
С детства вот это: «Стыдно, у кого видно».
На телевидении видно все.
Конечно, все умеют ругаться.
Да и что там уметь.
Но не принято. Без объяснений. Не принято и все!
Иначе не будет разницы между туалетом и телевидением. А мы все хотим, чтоб разница была.
Но нужен рейтинг.
Рейтинг – это в переводе заработок.
И уже отдельные слова стали слышны.
Я думаю, скоро мы увидим документальный репортаж о квартирной краже со взломом.
Интерес к этому огромный.
Очень высокий рейтинг у анально-сексуальных передач.
Дети хорошо смотрят.
От новорожденных до переростков одиннадцати лет.
Сегодня, чтобы дети познакомились с «Анной Карениной», она должна выдать секс днем.
Ночью детям смотреть трудно. Организм все-таки слабенький. И под поезд пусть бросается медленно-медленно, чтобы было все видно. И поезд чтоб ушел, а она осталась…
Дети молодцы.
Пока учителя бастуют, а церковь ищет слова, эти учатся непрерывно.
Скоро от них родителям охрану придется нанимать. Из них же. А потом охрану от охраны…
Рейтинг – это могучее послание тупых тупым.
Конечно, его учитывать надо. Но еще мама во дворе говорила: «Петенька, ты же умней. Отдай ему этот свисток. Не надо всем свистеть. Ты же умней, Петя!»
Ребята! Ладно. К вашим покойникам мы уже привыкли. Вы вкатываете их прямо к нашему столу и здесь пудрите и сшиваете.
Мы уже еду не прекращаем, а вы нам показываете, что тесен мир: и сыгравший в ящик недалеко отъехал.
И врачебную тайну уже знают все.
Но то, с чем я вас поздравляю, касается юмора.
Вы сделали огромное дело.
Появилось целое поколение, искалеченное КВН со всеми веселыми и занимательными последствиями.
Кто знал, что эта чудесная милая игра даст такую массовую продукцию.
Всю страну заполонили.
Народ не хочет уходить со сцены.
Профессионалы мечтают вовремя уйти. Этим бы надо уйти сразу после появления. Но муза зовет. Искусство требует жертв. И эти жертвы являются хором, и массово шутят, и массово играют. Как правило, переодевшись в женщин.
Они полагают, что женщины именно так шутят и именно так выглядят.
Им, видимо, не везло в жизни и уже не повезет.
Этот юмор переодетых мужчин обрушился в количестве, которое пугает.
Одно дело то, что они говорят, но еще хуже то, что они хотят этим сказать.
Неужели так круто переменилась жизнь и так резко заголубело вокруг?
Если кто помнит, была потрясающая разница между мужчиной и женщиной, из-за которой столько исписано и столько искалечено.
Неужели все напрасно?
Неужели надо было сшить себе платье и наслаждаться чужими заслугами, когда в трамвае тебе уступают, и на работе жалеют, и чемодан поднесут?
А ты отвечаешь ароматом, скрывая им отсутствие мыслей.
Именно это поколение, глубоко искалеченное КВН, научило нас хохотать в поддержку своих.
Это называется: «А теперь ваши аплодисменты!»
Аплодисменты перестали быть добровольными.
Их не вызывают, их заказывают.
«Встретим его, друзья!»
«Проводим его, друзья!»
Да я разве против игры?
Я против последствий.
И ребята милые.
И все они где-то учились.
(Я не говорю чему-то, но где-то.)
Ну лечить не могут, чертить не умеют, но играть без какого бы то ни было образования тоже, оказывается, тяжело!
А где эти несчастные, которых отбирают приемные комиссии во ВГИКах и ГИТИСах?! Которые пять лет изучают систему? А где сам этот несчастный, который ее создал?
Он не подозревал, с каким топотом массы хлынут в искусство именно после падения советской власти.
Красивой женщине есть чем возместить талант, но крупному бездарному мужчине показать нечего. Я это утверждаю.
Не хотят они уходить.
Мол, останемся с вами, как вечные политические обозреватели, как студенты из вечной самодеятельности.
Это о юморе на ТВ.
А теперь о смешном!
Разговорные шоу.
Невзирая на крики «Ваши аплодисменты!» – публика въялая. Въялая!
Красивая, но въялая!
На кнопках.
Единственное лицо, на котором неподдельный интерес к происходящему, – лицо ведущего эту передачу.
