- Как умереть? Ему же всего четыре месяца!
- О, Мария, у них, у хомяков день, как у нас два года. Представляешь, сколько бы ему было лет, если бы он был, например, мной.
- Сорок четыре.
- Почему?
- Но ведь тебе сорок четыре.
- Ну, ты, Мария тоже сравнила – то я, а то какой-то хомячок. Смотри, тогда другой пример: я же жру и пью во много раз больше, чем он. Вот настолько же он старше меня.
- Антонио, ты так все хорошо объяснил, что я ничего не поняла. Может быть, ты объяснишь чуть похуже?
- Извини, Мария, нет времени. Мне нужно бежать. Дай мне мой портфолио.
- У тебя же нет.
- Ну, тогда дай мне вот эту фотографию.
- Но это же фотография Мехико.
- Ты ничего не понимаешь, это вид меня с самолета. Все, целую, побежал. Убери цветы и полей квартиру.
- Антонио!
- Да, Мария.
- Я вот думаю – почему в слове «молоко» нет буквы «р»? Ведь оно же есть в слове «корова»?
- Так, Мария, уже интересно. А ты сама что-нибудь по этому поводу думаешь?
- Ну, не знаю, у меня есть одна версия. Дело в том, что в корове буква «р» содержится только в слове «рога», а рога находятся очень далеко от вымени, откуда поступает молоко. А ни в каких близких к вымени частях коровы буквы «р» нет – там, хвост, копыта, голень.
- Вот так ты думаешь, Мария? Ну, что ж, могу только добавить, что, возможно, в молоке нет буквы «р» потому, что она есть в слове «Мария», в слове «дура», а также в словах «редкая», «круглая» и «кошмарная».
- И какая связь?
- Никакой, Мария. Тем более, что в слове связь тоже нет буквы «р».
- Антонио!
- Да, Мария.
- Посмотри, какая прекрасная шуба. Может быть, ты мне ее купишь?
- Что, Мария? Ты предлагаешь мне – видному борцу за права животных – купить тебе эту меховую шубу? Поддержать этих негодяев, истребляющих животных?
- Просто, она такая красивая…
- Слезинки маленького сурка не стоит эта шуба. А она стоит десять тысяч! Представляешь, сколько слезинок он должен пролить за такие деньги?
- Ну, хорошо, извини… Тогда давай купим вот эту шубу из искусственного меха.
- Что ты говоришь, Мария! Знаешь, сколько искусственных животных погибло, чтобы из них сшили эту шубу? Каких-нибудь искусственных песцов или искусственных кроликов? А ведь они могли бы сейчас бегать по искусственным полям, щипать искусственную травку, искусственно размножаться, воспитывать искусственных детей!…
- Антонио, я же всего этого не знала! Давай тогда, хотя бы, купим мне куртку на синдипоне.
- Ты поражаешь меня, Мария! Разве ты не знаешь, что синдипон – это птица, которая водится в основном в Китае, и именно ее пухом набивают эти куртки? И сейчас она там без пуха мерзнет… и вымирает.
- Ну, хорошо, Антонио, ты мне все объяснил. Давай тогда, хотя бы, купим спички, чтобы было чем зажечь газ в нашей квартире…
- Я не верю своим ушам! Знаешь, сколько деревьев было уничтожено, чтобы…
- Хорошо, хорошо, Антонио, я все поняла. А зачем же мы пришли в магазин?
- Купить мне текилу.
- А тебе не жалко кактусы, из которых она делается?
- Нет, Мария. Кактусов очень много, и становится все больше, так что скоро они вытеснят все живое, включая людей.
- А что же делать?
- Нужно бороться. Я каждый день уничтожаю несколько кактусов путем выпивания текилы. Может быть, я даже паду на этой войне… и засну. Если это случится, обещай мне накрыть меня одеялом и поставить рядом тазик.
- Антонио… Антонио…
- Что, Мария?
- Мне плохо.
- Сама виновата, Мария. Не надо было так напиваться на дне рождения у этого негодяя Родригеса.
- Но ведь ты же сам мне говорил «выпей, от ста грамм ничего не будет».
- Так ты же выпила четыреста!
- Ну, я подумала, что если от ста ничего не будет, то от следующих ста тоже не будет. И от следующих.
- Мария, теперь ты понимаешь, как мне бывает тяжело каждое утро? Ведь я пью не только первые и следующие сто, но и еще следующие восемь – десять – двенадцать.
- Но ведь ты мог бы не пить.
- Невозможно, Мария. По статистике, на каждую мексиканскую семью приходится восемь литров текилы в год. И как от них отказаться? А если бы их не выпивал я, их бы пришлось пить тебе. И что бы тогда с тобой было?
- Ах, Антонио, спасибо тебе, что ты спасаешь меня… Подожди, но ведь ты выпиваешь гораздо больше восьми литров в год.
- Правильно. Ведь эти восемь литров приходятся не только на такие семьи, как наша, но и на семьи, в которых есть старики, дети и беременные ими женщины. Представляешь, если бы им пришлось все это пить?
- Да, Антонио, ужасно.
- А еще я улучшаю средний показатель Мексики в этом вопросе, чтобы Россия и Ирландия не вырвались вперед.
- Я поняла, ты, как всегда, молодец… а мне, как всегда, плохо. Что мне делать?
- Выпей сто грамм текилы.
- Анто… (захлебывается). Ты что?!
- Тогда я. Твое здоровье, Мария.
- Антонио!
- Да, Мария.
- Смотри, интересная заметка. Здесь пишут, что церковь требует запретить демонстрацию фильма «Код Да Винчи». А в некоторых странах даже уже запретила.
- Безобразие! На месте этих кинематографистов я бы объединился и потребовал запретить церковь.
- Нет, это не получится.
- Почему?
- Это очень давний и очень раскрученный брэнд. У них недвижимость по всему миру. А вспомни, сколько у них было громких рекламных акций – крестовые походы, инквизиция, миссионерские войны, продажа индульгенций.
- А зачем тогда они сейчас занимаются такой ерундой?
- Так это очередная рекламная акция. Они же должны время от времени напоминать о себе.
- Тогда их можно понять. Но, а если человек хочет пойти на фильм, а фильм запрещен, как, например, в Белоруссии, то что ему делать.
- Пусть идет в церковь, там ему объяснят, почему он не хочет идти на этот фильм. Кстати, впечатление он получит не меньшее, потому что фильм, говорят, так себе.
- Смотри, Мария, какой у нас получился интеллектуальный разговор. Неужели я сегодня так и не напьюсь и не буду гоняться за тобой со сковородкой?
- Конечно, будешь, Антонио, но в следующих сериях. А эту все равно никто не слушает, потому что все ушли смотреть «Код Да Винчи».
- Мария!
- Да, Антонио.
- Я долго думал, присматривался к тебе, все взвесил… и вот что я хочу тебе сказать: выходи за меня замуж.
- Ой, Антонио, но я же уже замужем…
- Как? Кто этот негодяй, посмевший опередить меня и жениться на тебе, толстой усатой дуре, матери моих негодяев-детей?
- Ты.
- Что я?
- Ты тот самый негодяй, посмевший.
- Как же я посмел опередить меня, мужа моей жены, матери моих двух, а иногда трех детей?... Подожди, а почему я этого не помню?
- Потому что ты напился на свадьбе.
- А на второй день?
- И на второй день.
- Ясно… Про третий день спрашивать не буду, бесполезно. Вот так – уже 25 лет каждый день гуляю на нашей свадьбе, и так до сих пор и не узнал, что празднуем. А как зовут наших детей, особенно этих негодяев Пабло и Мигеля?
- Антонио, что с тобой?
- Мария, не задавай слишком много вопросов. Не видишь – мы разговариваем?
- Кто «мы»?
- Ты что, не узнала великого Че Гевару? Мы обсуждаем с ним очередную революцию.
- Какую?
- В микробиологии. Она случится в ночь на послезавтра.
- Антонио, я поняла, у тебя белая горячка.
- Тс-с-с, Мария, тихо выходи из комнаты и не спугни крокодильчиков. Пусть себе качаются на люстре…
- Мария.
- Да, Антонио!
- Мария, я должен сказать тебе что-то очень важное.
- Ты опять улетаешь в космос и вернешься под утро пьяным?
- Нет, Мария, это уже в прошлом, все мои 15 полетов, включая те три, в которых я разбился насмерть. Я решил пересадить себе донорскую почку.
- Господи, Антонио, у тебя проблемы с почками?
- Да. У меня их всего две.
- Но ведь так у всех людей.
- Знаешь, Мария, меня не волнуют эти негодяи, которые живут с двумя почками и думают, что так и надо!
- Но, все-таки, зачем она тебе?
- А вот смотри – ситуация, которая может произойти в любую секунду: допустим, завтра одна моя почка откажет, а вторую мне придется отдать тебе, потому что у тебя откажут обе. И с чем я останусь? А так у меня будет третья почка, которая к этому времени уже обживется, поймет, что к чему в моем организме.
- Ну, да, ведь ей предстоят такие нагрузки, особенно с 8 до 11 вечера. А где ты возьмешь третью почку?
- А вот, Мария, я как раз иду искать человека, который только что умер или собирается это сделать, и при этом не против отдать свою почку мне.
- Так тебе нужен кто-то с близкими тебе показателями – группа крови, резус-фактор…
- Вот именно поэтому я и иду в бар – там очень много людей, близких мне по крови. Во всяком случае, по содержанию алкоголя в ней. Спи, Мария!
