Я не успела ответить, только подумала про себя: «Хула — это как раз не самое страшное. Главное, чтоб дракон оказался символичным иносказанием, а не настоящим валашским господарем. Потому что иначе предрекаемое счастье ждет меня только с его поражением. А это мне совсем не нравится».
Гранд воды привел с собой аж четверку слуг, которые с муравьиной скоростью и трудолюбием сервировали для нас уголок письменного стола. Непорядок в бумагах от внимательного взгляда хозяина кабинета не укрылся.
— Как говорил великий хинский полководец Сун Цзи, — хищно улыбнулся дон Акватико, — «Война любит победу и не любит продолжительности».
Я разозлилась. Потому что на столе нас ожидали виноград и сыр и темные бутыли, покрытые тонкой изморозью, и миндальные порожные в шапках сахарной пудры, а мне предлагали какую-то бессмысленную беседу, сдобренную щепоткой интриг. Поэтому я прямо взглянула в желтые глаза и проговорила со значением:
— Также ему приписывают изречение: «Бывают дороги, по которым не идут, и бывают армии, на которые не нападают».
И цитатку я ввернула на том самом мандаринском диалекте, чтоб ни у кого из присутствующих никаких сомнений не оставалось. Да, грешна, да, в чужих бумагах рылась. Стыд мне и позор! Можно теперь чего-нибудь пожевать?
— Эксито! Точное попадание! — хлопнул в ладоши гранд воды. — Донья Лутеция, я сражен наповал вашим умом. Клянусь, будь я лет на двадцать моложе…
В ответ я склонила голову, решив скользкую тему ухаживаний не поддерживать, и достала из рукава синюю подвеску.
ГЛАВА 7,
в которой происходит объяснение, ведется расследование и проверяются как границы женской дружбы, так и мужского терпения
Das Wasser ist Konig, sogar das Feuer hat Angst vor dem Wasser.
(Вода — король, даже огонь ее боится).
Немецкая пословица
Много ли человеку надо для счастья? Мне, как оказалось, надо немного. Вкусная еда и ни к чему не обязывающая беседа с доном Акватико подняла мое настроение на недосягаемую для мелких неприятностей высоту. Маячивший в ближайшем будущем ужин тоже радовал.
— О чем задумалась? — вопросила Агнешка, растягиваясь на кровати. За время нашего отсутствия в комнате прибрали, заправили постель, освежили воду в умывальных кувшинах и заменили цветы. Теперь на прикроватном столике красовался букет кремовых роз.
Я пожала плечами. Сносить очередные насмешки над моим здоровым аппетитом не хотелось.
— Тебя нисколько не расстроило, что дом воды не в состоянии снять твой пояс?
— Я и не надеялась, что все так просто будет. Все же несколько толковых советов я получила.
— Ага. Той же глубины и обтекаемости, что и хинские предсказания.
Я присела на краешек постели.
— А то, что дон Акватико пригласил здесь погостить, тебя тоже ни капли не тревожит? — продолжала гнуть свою линию водяница.
— Мне без разницы, где время коротать. Понадобится — сбегу, и никакие запреты меня не остановят. Завтра у меня встреча с одним юношей, стражником из Квадрилиума. Бланку опять же навестить надо бы.
— Проводим дознание по всем правилам?
— Ах, брось! Если бы они существовали, правила эти, а то ведь просто тыкаюсь туда-сюда, как слепой щенок.
Голубые очи Агнешки были задумчивы.
— Должны же уложения для дознаний существовать. Убийства, лиходейства разные в больших городах каждый день, наверное, происходят. И люди должны быть специально для розыска обученные, и приемчики всякие.
— Есть городская стража, альгвасилы, суды. Алькальд, наконец.
— Мало, да все не то… Знаешь, Лутеция, сдается мне, человек, который процесс дознаний каталогизирует, еще не появился.
— Время еще не пришло.
Княжна нравилась мне все больше и больше — ее светлый строгий ум вызывал восхищение.
Агнешка вскочила с постели и позвонила в колокольчик.
— Подайте принадлежности для письма, — велела прислуге. — И уберите цветы, их аромат мешает сосредоточиться.
Я повела носом. Пахло скорее приятно.
— Доньи желают напитков? — осведомилась молоденькая служанка, послушно подхватывая вазу.
— Вина, — решила я. — Нет, лучше воды или сорбета лимонного принесите. Если уж нужна свежая голова…
— Мы можем сварить для доний каффа, — улыбнулась в ответ девушка. — Дон Акватико предпочитает этот напиток всем прочим, когда занят в кабинете.
Я чуть не взвизгнула от радости.
— Да, да, да! Вы просто умница! Несите! — И, видя недоумение подруги, пояснила: — Тебе должно понравиться. Его варят из специальных коричневых зерен, и даже лекари считают, что каффа способен очистить ум и придать бодрости. Он не очень популярен в Элории, но это всего-навсего дело времени. Как только король подпишет указ о новом морском торговом пути, через грузовой портал, каффа наводнит сначала столицу, а затем…
Я запнулась под укоризненным взглядом княжны. Да что ж это у меня сегодня язык за зубами не держится? Нашла кому про торговые аферы рассказывать — магичке да аристократке. У-у-у, болтушка рутенская, мало тебя в детстве пороли!
— В общем, тебе обязательно нужно попробовать, — закончила я невпопад. — Это вкусно.
Круглый поднос с чашечками, плошкой с тягучим медом и изящной медной далла — сосудиком с носиком и длинной ручкой, в котором каффа получается самым вкусным, стоял перед нами на месте вазы уже через пару минут. Рядом лежали писчие принадлежности.
— За работу! — провозгласила я, разливая по чашкам густую коричневую жидкость. — Сначала с медом попробуй, а то горьковатый вкус может отпугнуть с непривычки.
Княжна сняла пробу, удовлетворенно кивнула и взялась за перо.
— Дело номер один, об убийстве студента Квадрилиума Игоря Стрэмэтурару, объявляю открытым.
Писала Агнешка споро, разделяя в два столбика известные нам факты и домыслы. Отдельной строкой вносила список имен тех, с кем необходимо было переговорить в первую очередь. Мой «главный свидетель» ждал меня в зазеркалье, но о его существовании никому рассказывать не хотелось.
— Что могло послужить причиной убийства? — спросила водяница, проводя внизу листа жирную черту.
— Так их обычно только две, — с готовностью ответила я. — Алчность да ревность. Первую мы сразу можем вычеркивать. Богатством покойный похвастаться не мог, все его достояние — ворох дамских подвязок.
— Ну, тогда еще третья причина вырисовывается, — встрепенулась Агнешка. — Кто-то мог захотеть навсегда закрыть рот нашему герою-любовнику.
— При наших вольных студенческих нравах? Брось! Разве что Игорь замужнюю даму в счет своих побед внес.
— Или наградил кого-то ребенком… Нет! — От резкого движения локоны Агнешки взметнулись золотистой волной. — Любая столичная финтифлюшка знает, что делать надо, чтоб случайно не понести.
Я этого не знала, но на всякий случай утвердительно промычала.
— На тебе, Лутеция, будет допрос стражников. Ты умеешь с парнями из Нижнего города разговоры разговаривать.
— Хорошо. К завтрашнему вечеру тебе отчет предоставлю. В произошедшем убийстве еще одна странность имеется.
— Ты про обескровливание и болиголов? — понимающе улыбнулась водяница. — Не смотри так удивленно, любое слово, в Квадрилиуме сказанное, своего слушателя найдет. Мне твой разговор с ректором до последней буковки передали. Так что подготовиться удалось — парочку книг по данной теме я достала. Если удастся до своей комнаты в университете добраться…
— Еще чего! — возмутилась я. — Бросить меня здесь хочешь? Назначили опекуншей, будь добра соответствовать.
— А где я еще, по-твоему, о кровавых обрядах узнаю?
— Отправим за книгами кого-нибудь из слуг. Я сейчас…
Колокольчик музыкально тренькнул.
— Подожди! — остановила мой порыв Агнешка. — У меня есть ученый человек на примете.
Давешняя молоденькая служанка почтительно застыла на пороге.
— Нам хотелось бы знать, когда нас пригласят на ужин.
Я хмыкнула. Кажется, мой нечеловеческий аппетит становится заразным.
— Не позднее чем через три четверти часа. Доньи прикажут помочь им переодеться? Я могу позвать еще двух горничных.
Мы с Агнешкой переглянулись. Голубые глаза водяницы тщательно осмотрели мой немаркий, неброский и… еще десяток «не» туалет. Переодеться? Разве вот в скатерть завернемся, причем обе в одну. А служаночка явно получала удовольствие от нашей растерянности. И в ее взгляде читалось едва заметное презрение к двум университетским замарашкам. К слову, а чего это мы оделись так… простенько? На свидание же вроде отправлялись. Ну, хорошо, только я отправлялась, Агнешка всего лишь в сопровождении шла. Но все равно… Я еще раз взглянула на платье княжны, такое же неброское, как и мое, но с едва заметной обтрепанной бахромой по подолу, там, где ткань постоянно соприкасается с обувью. И туфельки совсем сбиты… Нет, это не похоже на скромность, скорее на бедность. Я ужасно разозлилась на свою невнимательность, а еще больше — на высокомерие здешней прислуги.
