Собственно, сами «сталинки» это многокомнатные, а затем и многоквартирные дома, возведённые в основном в период с 1930 по 1950-ые годы. «Сталинский ампир», он же неоклассицизм, предполагал здания от двух до шести этажей. В последнем случае первый этаж чаще всего был не жилым и предполагал огромные пространства для магазинов и прочих коммерческих территорий. И возводили такие в центре города на широких проспектах.
На окраине и в жилых, густозаселённых спальных районах же часто возводили двухэтажные дома с четырьмя квартирами на площадке на одном этаже. По восемь семей в одном подъезде. А сами здания чаше всего на пару подъездов, чтобы люди не селись так кучно, чтобы бесить друг друга.
Собственно, в подобной двухэтажке на втором этаже Степаныч и жил, так как прекрасно понимал, что сталинки послевоенных лет возводились из железобетонных перекрытий на всех этажах. И в отличие от довоенных с деревянными перекрытиями меж этажей, гнить там было нечему. А само здание из белого и красного кирпича в несколько слоёв и слоем штукатурки было настолько прочным, словно заменяло собой бомбоубежище. Оно и впрямь могло выдержать немало попаданий снарядов прямой наводкой. Что неудивительно, ведь сталинки этого отрезка времени строили на срок эксплуатации в сто пятьдесят лет.
Таким образом, по нормам надлежащей эксплуатации, сталинки спокойно могли служить до 2100 года. Это при отличной шумовой и тепловой изоляции, изолированных комнатах и высоких потолках, в которых не надо было задыхаться от духоты летом. Или пытаться поймать свет солнца. Даже самые близко стоящие двухэтажки не перегораживали света, как высотные новостройки.
Конечно, были в сталинке и свои минусы. Например, так самая маленькая кухонька, где после расположения нового гарнитура места оставалось лишь на столик с табуретками.
Именно поэтому все празднества всегда выносили в большие просторные комнаты на отдельные складные столы. И даже сам Степаныч предпочитал ужинать за телевизором у передвижного столика в зале.
Но на этом все минусы и закачивались. Так как всю старую сантехники и батареи старый мастер-сантехник давно поменял. Ну а что нет лифта в двухэтажном здании или мусоропровода, это и так понятно. Кому нужно выбрасывать мусор себе под окна? А парковку у дома на восемь семей с горем пополам всегда можно найти, даже если в каждой семье по две машины.
Капитальный ремонт сделал из квартиры Степаныча конфетку. Именно поэтому сосед и мог предположить, что он, Борис, пришёл её отжать у старика. Но ничего, они ещё изменят о нём мнение. Когда всё в подъезде покрасит, поменяет проводку внешнего освещения, и даже старые обшарпанные ступеньки новым бетоном зальёт. Одну за другой, не спеша, сделав опалубку из досок. Всё-таки переступить через одну можно. Ну а бетонный пол общей площадки можно и плиткой выложить. Недорогой. Да и детектор света поставить. А на улице вообще можно цветник у дома сделать такой, что первое место за благоустройство района дадут.
«Были бы заявки… А Степаныч заявки по соседям быстро насобирает», — подсказал внутренний голос.
Плескаясь в ванной, Боря понял, что не боится залить соседа снизу. Бетонное перекрытие, да хорошо пролитые швы между ними, плитка и водонепроницаемая штукатурка могли выдержать не одно ведро воды. Да и вряд ли их тут услышала бы соседка, вздумай он Наташку позвать на свидание или ночное примирение.
При мысли о рыжей красе, Боря невольно поник и мысли все о строении растерял.
Наташка, конечно, не в сталинке живёт, но и не в комфортабельной новостройке. А в панельном доме, который принято называть «Брежневка». Это панельные дома от девяти до шестнадцати этажей ввысь, которые возводились в период с 1970 до 1985-ых годов в районе с хорошо развитой инфраструктурой.
Брежневка это обязательно дом с лифтом, мусоропроводом, довольно просторной лестничной площадкой, чтобы носить габаритную мебель без особых матов грузчиков. В таких домах давно раздельные санузлы, но кухня с коридором, как и сама ванная, всё ещё маленькая, не то, что в новостройках. Изолированные комнаты есть, а вот теплоизоляции и шумоизоляции почти нет. Плиты строители возводили быстро, и дыры между ними самого разного размера. В лучше случае швы между ними засыпали песком, в худшем, просто штукатурили, оставляя пустоты. Собственно, из-за наличия этих пустот, и приходится постоянно держать трубы под наблюдением. Одна протечка на этаже может доставить неприятностей половине подъезду. А самая проблема подобных домов в том, что возле них редко, когда можно припарковаться. Так как во времена их строительства в СССР был примерно один автомобиль на двести семей, включая общественный и грузовой транспорт. И личный транспорт был роскошью, а не средством передвижения. Но эти здания ещё постоят. Срок их снова намечен не ранее, чем на середину двадцать первого века.
За этими размышлениями Боря вернулся в зал, выглянул в окно и увидел «хрущёвку». Эти здания он ненавидел всей душой. В основном с подачи Степаныча. Уж сколько разных историй мастер рассказал о работе в хрущёвках, да ни одной хорошей.
Это были массовые панельки-пятиэтажки, которые строились чёрте как, так как никто долго жить в них не планировал. Максимум — двадцать пять лет. Но за период с 1955 по 1985 и наклепали по стране больше всего, реализуя программу: «каждой семье — своё жильё». Но исполняя под звёздочкой с пометкой: «маленькое, уродливое, потому и своё».
Швы между панелями часто даже не изолировали. Просто накрывали досками поверх не струганных лагов, и красили те доски сверху, чтобы создать видимость ровного пола. А потолок штукатурили, оставляя сантиметр-два изоляции, через которую не нужно было прикладывать стакан к стене, чтобы слышать, как плодятся соседи. И сама массовая культура вешать ковры на стену — это не прихоть, не понт, но лишь попытка хоть как-то загладить стоны, охи и ахи в маленьких комнатках, где любой лишний шорох тут же отражался негодующим стуком по батарее. А позвать соседа из соседнего подъезда выйти покурить на площадку можно было просто ударом кулака.
Причина была банальной: экономия времени и материала. Так как таскать мешки с цементом и делать ровный залитый пол — это роскошь. А роскошь она не для всех. Зачем тратиться на времянку? Её же всё равно будут сносить.
Боря и сам прекрасно знал, что в хрущёвках по этой причине днём и ночью «катались шары». А по скрипящим полам можно было легко определить расположение человека в квартире. И каждый сосед точно знал, пошёл его сосед на кухню или сидит в толчке. А все дело в отсутствии изоляции и надлежащем утеплении здания. Так что зимой оно было холодным, летом жарким, а в межсезонье и при смене времени дня, «шары катались» как раз из-за деформации конструкции, что нагревались и остывали в зависимости от времени года и дня. Такие дома буквально дышали, и жили своей жизнью. И железные трубы, не рассчитанные на эту игру как на баяне, прорывались на раз-два. Современные материалы, конечно, облегчили жизнь жителям здания, но ненамного. Собственно, поэтому и началась «реновация». Правительство решительно избавлялось от хрущёвок, начиная как всегда со столицы. Но пока дойдёт до уездных городов, можно спокойно состариться и помереть в своей старой, но ещё живой хрущевке.
Хрущёвка как здания проектировались явно не для людей. Придумал их сам Сатана для карликов, на которых не давят потолки в 2,5 метра. Особо он ненавидел тех людей, которых поселял на пятом этаже, без лифта, и мусоропровода. Но ещё больше их ненавидели грузчики, которые доставляли диваны по узкой лестнице, едва разворачиваясь на узких площадках, где часто жило не четыре, а три семьи, так как в узких комнатках на малом пространстве селить больше означало автоматически подписать себе контракт на поставку в ад.
Припомнив, что наибольшее количество человеконенавистников как раз собиралось на лавочках у подъездов подобных строений, а больше всего крыс и тараканов плодилось в подвалах хрущёвок, где отлично себя чувствовал грибок, дружа с плесенью, Боря закрыл глаза на удобном, надёжном и мягком диване.
