этот язык испортить, пусть решают ответственные и безответственные распорядители файф-о-клока.
По совести говоря, я думаю, что в разговорах о порче, засорении и искажении есть просто много кичливости и истерики, самовлюбленного сумбура и некоторой раздражительной амбиции.
Есть такие вечно обиженные мужчины, считающие своей священной обязанностью охранять народное достояние, хотя никто и никогда и никакого достояния им не поручал.
А затем… почему-то всегда так выходит.
Начинается с чистоты славянских корней, а кончается намеком на инородческое засилье.
Трехэтажное татарское зодчество милостиво приемлется, а на город Кременчуг обижаться изволят.
Развязный Корней Чуковский еще двадцать лет назад шумел по поводу того, что русской литературой имеет право заниматься только тот, кто десять веков подряд просидел по горло в мерзлом снегу и питался одними кислыми щами.
Со времени этой Корнейчуковой теории сделано уже немало уступок и выдано несколько разрешительных свидетельств на занятие российским литературным ремеслом не только нисходящим по прямой линии от Рюрика, Синеуса и Трувора, но и таким несомненным хозарам, как г. г. Брокгауз и Ефрон.
Что же касается эмигрантского файф-о-клока, то здесь аниду пробуждения национального самосознания вместо общепринятого европейского чая с бисквитами вновь извлекается на свет Божий покрытая плесенью самобытная ботвинья, которой хорошее общество и обжирается до икоты и отрыжки.
Ботвинья состоит из «Слова о полку Игореве», густо заправленного европейскими и армянскими анекдотами.
Для пущей достоверности анекдоты называются фактами. кропотливо собранными на зарубежном пространстве русского рассеяния.
В качестве одного из рассеянных дарю обидчивым мужчинам, как Рюриковичам, так и хозарам, несколько заграничных фактов!..
— Бездетная семья со всеми удобствами берет на содержание, можно и без.
Требуйте новое средство от волос.
— Краснова читать, так тебе ноги не болят, а с мамой гулять пойти, так тебе ноги болят.
— Он с ней неразлучен, как банный лист.
— Ах, лучше и не говорите, девушка из фамилии, а пошла по стопам…
— Будьте знакомы, товарищ ухажера моей дочери.
— Вы берете Кондорд и меняете ее на Шатлэ.
— Продается сносильное белье мужского рода без посредников.
— Грандиозный бал в пользу недостающих учеников.
— Покупаю смокинги по курсу дня.
— Страхование от жизни, землетрясений и прочих несчастных случаев.
— Ничего себе, май! Я мерзну, как рыба об лед.
— Молодой человек! А штанов у вас есть?!
— Дуглас Фербэнкс уже год крутит с Мэри Пикфорд.
— Исторический фильм из жизни Малютки Скуратова.
— Один скульптор сделал бюст руки моей невесты. А вы, говорите, файф-о-клок…
Ввиду непрекращающихся споров о численности эмиграции мы решили устроить частным путем:
Одновременную перепись русского населения за границей.
Учет населения должен начаться сегодня и закончиться завтра.
Так надо!..
ОПРОСНЫЙ ЛИСТ
Ваше имя? Отчество? Фамилия? Кличка? Прозвище? Псевдоним? Ваш титул, корень, пол и род?
Если вы родились, то когда и где?
Какой у вас паспорт? (При наличии нескольких назовите главный.)
Состоите ли вы в браке, или так?..
Сколько у вас детей? (Своих, подкидышей, футболистов и денационализированных.)
Прибегаете ли к займам и зачем?
Прибегаете ли к отдачам и зачем?
Боретесь ли вы за существование и зачем?
Садились ли вы уже на землю или еще нет?
Умеете ли делать дамские шляпки, модэс, робэс, шашлыки и маникюр?
Когда вы празднуете свой юбилей?
Где вы живете? В меблированной, в немеблированной, с ходом через хозяйку, с консьержку не беспокоить или независимо?
Вносите ли квартирную плату или вы выше этого?
Сколько кубических футов воздуха приходится на вас и на каждого денационализированного ребенка в отдельности?
Выяснили ли вы свои отношения к фамм-де-менаж?
Ну, и?!
Едите ли вы?
Сколько питательных калорий достается вам и сколько уходит на гостей?
Достаточно ли в вас фосфору?
Фосфоресцируете ли вы?
Какое у вас отопление, освещение и настроение?
Какой способ самоубийства вы предпочитаете?
Собираете ли вы или нет почтовые марки?
В чем у вас выражается тоска по родине и признаете ли вы «I» десятиричное?
Кто ваш самый любимый писатель после Краснова?
Грамотны ли вы?
Читали ли вы «От двуглавого орла к красному знамени и обратно»?
Пишете ли вы сами? Векселя, мемуары, письма в редакцию?
Являетесь ли вы лично одним целым или вы дробитесь на партии?
Верите ли в возможность сговора с самим собой?
Есть ли у вас писаная торба?
Есть ли у вас собственная урна и что вы в нее опускаете?
Не собираетесь ли вы прикрепить французских крестьян к земле?
Если нет, то почему?
Можете ли вы сами сочинить манифест?
Стоите ли вы за присоединение Абиссинии к Румынии, или наоборот?
На кого вы ставите: на середняка, на бедняка, на кулака. на мужика или на дурака?
И как вы думаете вернуться на родину: на белом коне или пешком?
О страсти нашей к так называемым оказьонам и скидкам можно было бы написать целое исследование и по крайней мере в пяти томах.
Но, конечно, лучше не надо, потому что пять томов — это уже не оказьон, а катастрофа.
Что же касается скидки, то это есть понятие не столько арифметическое, сколько психологическое.
Помню еще в так называемое доброе старое время священная формула — вместо рубля пять копеек — в состоянии была обезоружить самые свободомыслящие умы.
Формулой этой веками держался весь вербный торг, и очень почтенные семейные люди дюжинами покупали пуговицы царского режима, носившие соблазнительное название «Радость холостяка».
Приобреталась эта радость исключительно потому, что вместо рубля стоила пять копеек.
С той поры переменили мы немало пуговиц и немало режимов, а страсть к скидкам не только не исчезла, но окрепла и развилась, став неотъемлемой принадлежностью каждодневного существования. Но теперь это уже не от психологии, а от жестокой необходимости.
Капиталу-то у нас и пяти копеек не наберется, а вкусы благородные и утонченные.
Отсюда — и оказьон.
Видали ли вы когда-нибудь, чтобы самый рядовой, самый обыкновенный эмигрант купил себе простой, честный стул для того, чтобы на нем можно было сидеть или, если надо, чтобы его можно было бросить в голову?
Никогда.
Стулья такие еще есть, но таких эмигрантов нет.
— Я ем горький хлеб изгнания, но на блюде в стиле Директории!
Человек отправляется на
