— С комнатой повезло! — Хмель потянулся и хрустнул плечами.
— Я думала, все варвары злые. — Улыбнулась Лависса. — А эта девушка была очень милой. Мало кто может просто так взять и… просто так сделать что-то хорошее ради незнакомца.
— Слабость сильных рождает в людях либо великую подлость, либо великое благородство. — Процитировала Рут древнего классика.
— Что?
— Ничего. Ей было приятно видеть меня такой. В бою против меня у нее не было бы шансов.
— Откуда ты знаешь?
— Хорошие бойцы видят друг друга с первого взгляда. — Гаррет подтолкнул Хмеля локтем.
Наемник скромно потупился. Бойцом он стал куда лучшим, чем до встречи с Рут, но оценить чужие способности смог бы по-прежнему только в драке.
Лависса задумалась.
— У вас же женщины дерутся наравне с мужчинами. А вдруг ее убьют?
— Надеюсь, так и будет. Не в постели же ей умирать. Старухой. — Рут содрогнулась.
— И она не боится?
— Нет.
— А ты не боишься, что тебя убьют?
— Нет. Видишь ли, Исса, когда отнял столько жизней, невежливо трястись за свою. Кроме того, не так и просто меня убить.
— Она совсем молодая. — Вспоминала леди понравившуюся ей варварку. — Разве она выстоит против рыцаря?
— Смотря в чем. — Хохотнула варварка. — А ты Герка спроси. Что, выстоит варварка против тебя?
— Милостью Троеликой, я жив, несмотря ни на что. — Уклончиво ответил мужчина.
Убивать вертких варварок было непросто не столько из-за разницы легкого и тяжелого вооружения. Рука отказывалась поднимать меч на женщину. А ведь иногда они были совсем почти детьми. Именно поэтому варварок объявляли порождениями тьмы и страшными нечестивицами. Не так трудно пырнуть сталью богохульную мерзость. Простые солдаты верили, а те, кто поумнее… приказ есть приказ. Кроме того, сами варварки в бою не церемонились, прекрасно зная, какой эффект производят на вражеских мужчин, и в открытую презирая за непонятную им слабость.
— А мужчина с ней, это ее муж? — Продолжала Лависса. — Он такой страшный! Как она его не боится?
— Никакой не муж. — Рут быстро объяснила, как отличить пару по особой форме кос и расположению бусин. — И даже не жених.
— Он же может ее ударить! — Переживала романтичная леди за радушно поделившуюся комнатой девушку.
— Зачем? — Не поняла Рут.
— Просто так!
— Просто так даже кошки не рождаются.
— А что, у вас мужчины не бьют женщин?
— А надо бы! — Показушно вздохнул Гаррет.
— Конечно, бьют. Мы же учимся драться.
— Нет, я имею ввиду… — Лависса покраснела, — ну, как мужья бьют жен.
— Ты что! — Вытаращила Рут глаза. — Ни один муж в здравом уме не ударит жену!
— А не в здравом?
— Никогда! Зачем же жениться тогда? Это… — Рут замолчала, подбирая слова. — Есть просто случайные парни, понимаешь? Вы можете встретиться, а назавтра забыть друг друга. Вы друг другу ничего не должны. Стычка между кланами — и вы уже враги. Когда ты становишься чьей-то женщиной, это другое. Вы вместе. Такие и ругаются, и дерутся. И каждый волен уйти, если ему надоест. Но когда мы женимся это, ну…
Варварка смущенно замолчала, подобные темы среди ее племени поднимать не полагалось.
— Мы внимательно слушаем. — Пропел Хмель, подвигаясь ближе.
— Это значит… вместе. Что-то одно. Разве ты можешь ударить сам себя? Это очень… крепкая связь. Поэтому у нас редко женятся.
— Ну да, зачем жениться, когда и так можно… — Хмель ковырнул в воздухе рукой.
— Но ведь бывает. — Сказал Герк. — Он может ударить случайно. В гневе. Всякое же бывает. Не может не быть. У вас же есть легенда о женщине, которая попросила у мужчины сердце его матери.
— Понимаешь, — Рут сплела пальцы и посмотрела сквозь них на Герка, — когда наша женщина соглашается стать чьей-то женой, это означает с ее стороны полное доверие. Тотальное. И предать это доверие все равно что… все равно что ударить собственную жену. Но ты прав, бывает всякое. И в этом случае муж должен попросить прощения. Не так как это делаете вы. Женщина за то, что он сделал, может не простить. Но если прощает, то может попросить у него все, что угодно. И если он это делает…
— Как это все? — Не поняла Лависса. — Что значит все?
— То и значит. Вон, одна сердце матери попросила. Плохая легенда, я бы на месте этого слабака вырезала бы сердце этой твари.
— А что бы было, если бы он не согласился?
— Она перестала бы быть его женой. Но вообще прощают, конечно. Могут попросить новый меч или куртку. Или разрешения переспать с кем-нибудь другим…
— Какой ужас! — Воскликнула Лависса. — Как после такого ее любить?!
— Никак. Он может отказаться. Я же говорю: ударить свою женщину это страшная вещь. — Терпеливо объяснила Рут. — Не из-за последствий. Просто потому, что этого нельзя.
— Тот парень из легенды не был ее мужем. — Вспомнил Хмель. — Она попросила сердце его матери в обмен на согласие выйти за него замуж.
— Это примерно то же. Все дело не в статусе пары, а в обманутом доверии. Слово не совсем верное, но я не знаю, как это по-вашему будет. И это по традиции. А так у нас бывает, что жена мужу выпускает кишки за измену. И наоборот.
— А у вас за это не судят? — Поинтересовался Герк.
— Нет, конечно. — Фыркнула Рут. — У нас говорят, что тот, кто позволяет себя убить, хочет быть мертвым.
— А если на войне убьют? Что делают жены?
— Исса, что бы ты сделала, если бы любила человека, а он тебя бросил?
— Но это не одно и то же!
— Ты бы была в ярости. — Твердо закончила Рут. — Умирает только тот, кто хочет умереть.
Глава 51. Выгодное предложение
Шею уже сводило. Рут в очередной раз скосилась на плечо, но, как всегда, ничего не обнаружила. Ощущение было такое, будто кто-то прикоснулся теплой ладонью, а потом убрал руку, но ощущение еще осталось. Гаррет, услышавший, как она жаловалась на это Хмелю, сказал, что для этого понятия на демонском есть слово. И даже воспроизвел, прозвучало почему-то дико неприлично. У варваров тоже было похожее слово, но означало оно ощущение, оставшееся не от прикосновения, а от удара.
— У меня бывает, кажется, что жучки ползают. — Лависса передернула плечами. — А посмотришь — ничего нет.
— Может, и ползают. — Хмель ловко прихлопнул клопа, раздавил в пальцах и запоздало сморщился от запаха.
Все это было вчера, а сегодня они уже снова разделились. Иссу наконец-то удалось спихнуть Герку, а Хмель, Гаррет и Рут искали работу сами по себе. Предложений было много, но все подразумевали охрану отправлявшихся внутрь страны товаров или людей, в самом же городе с этим было плохо. И, как назло, в сторону Кастервиля никто не шел, с варварами торговать народ не торопился. Была парочка заказов на убийство, но Тринидад отказалась. Будь она в чуть более безвыходном положении, может, и согласилась бы, но извести жертву требовалось ядом, а не железом, что претило не признающей такого варварской душе. Наконец, попалось одно предложение, не так, чтобы очень выгодное, но лучше, чем ничего: надзирать за погрузкой зерна и сушеных фруктов, и смотреть, чтобы никто ничего не стащил. Занятие было скучным, угрюмые носильщики косились на лениво пощелкивающую кнутом варварку, но все равно таскали по мелочи. Рут не возражала, убытку от этого было немного, а люди исполнялись гордости и самоуважения. Под вечер подошел хозяин.
— Хватит, темнеет уже.
— Ну и что? — Не поняла варварка, украдкой засовывая обратно в карман вынутую для дегустации горстку орехов. — Пусть работают.
— Дак охренеют и тырить в темноте будут больше. За всеми не усмотришь. Пошли, расчет тебе дам. Завтра придешь?
— Ну да. — Рассеянно ответила Тринидад, шагая вслед за ним по камням вымощенного двора. — А чисто здесь. Богатый кто-то живет?
— Ну ты даешь! — Присвистнул мужчина. — Это ж дом Советов!
— Гадальня что ли? — Не поняла варварка.
На больших праздниках в варварском стане ведьмы вылезали из своих пещер, вытаскивали прозрачные шары с дымом внутри и отвечали всем желающим на вопросы или давали советы. Хольт таким не развлекался и говорил, что он фаталист, Рут побаивалась узнавать собственное будущее, но большинство дикарей с удовольствием гадали.
— Нет, тут живут наши управляющие. — Объяснил ей хозяин. — Да ты, темень мохнатая, и не знаешь ничего?
— Я знаю, здесь была леди, убившая лорда. — Осторожно сказала варварка. — А замок разграбил Тринидад.
— И оставил ей подарочек в виде брюха. — Усмехнулся мужчина. — Уж она так радовалась, бедная… не выдержала родов, померла. Как варвары ушли, у нас многие так скопытились. Зато уж сиротки вышли на диво, не то, что местная дохлятина. Ты бы на них, может, и плюнула бы, а у нас такие поколениями не рождались.
Рут и раньше заметила совсем маленьких, но чисто одетых и ухоженных малышей. На многих были знаки приемышей.
