мой боже!..
Гроздья звезд зацвели.
Жаль, что все уничтожу
По команде с Земли.
ЭТЮД В ЗАКАТНЫХ ТОНАХ
..И кроны в подветренном трепете,
и птиц хоровод элегичный,
и пруда волненье, и — лебедя,
и дымка в районе шашлычной;
и стать незнакомки нездешняя,
и группа подростков в кроссовках,
и это закатное солнце,
уже на посадку зашедшее;
и вся эта гамма заката,
и те вон, за лавкой, два ящика —
ничто не укрылось от взгляда
сержанта милиции Рядченко…
ЛИРИКА ДАЛЬНЕГО СЛЕДОВАНИЯ
(Опыт лирического освоения заданной темы)
Я научился ездить в поездах —
Не падая ночами с верхних полок.
…О, как железно брал дорожный страх —
Спать наверху, — а путь далек и долог!
И едешь — вперясь в близкий потолок
И сознавая: падать — так ужасно!..
Но не упасть, заснув, увы, ни шанса.
А путь настолько долог, что — далек.
Бывало так: лишь разговор умолк.
Плотнее в полку норовил я вжаться.
«Держаться! — я твердил себе. —
Держаться!»
И я держался. Но заснуть не мог.
Засну же — пробуждаюсь от паденья.
И снова — бденье!..
Увы, не успевало окрылить
(Ни разу) ощущение полета…
Чего греха, да и стиха таить.
Насмешливо сочувствовал мне кто-то.
Иные же соседи по купе
Натягивали сухо одеяла…
Но шел я в кассы, вопреки судьбе.
Что вновь билет наверх определяла!..
Я молод был. понятные дела.
Мне говорили скептики: «Мальчишка!»
Но поездами падал я — и шишка
На лбу печатью опыта была.
В каких ни падал только поездах —
И в пассажирских, и в международных…
Не счесть моих падений принародных!..
Но падал я за совесть — не за страх.
Не различая ни чинов, ни лиц,
Я честно падал — и прослыл поэтом.
Я падал вниз, но я не падал ниц!
Я не ронял достоинства при этом.
Сегодня, оборачиваясь вспять,
Я отмечаю возмужанья вехи.
Все ж падал я не с нижних полок — с верхних!..
Пусть больно помнить —
есть что вспоминать.
Так много миновало поездов…
Как я был юн!.. Мне падалось,
но — пелось.
Я падать перестал. Я стал — таков.
В дороге сплю.
Возможно, это — зрелость.
* * *
Ты была и раздольной, и дивной.
Не укладывалась в уме…
Я назвал бы Тебя Атлантидой,
Но ведь Ты утопаешь в дерьме.
ВЫПИСКА ИЗ «ИСТОРИИ БОЛЕЗНИ»-85
Еще одна «история любви»!
В «уа» младенца слышится «увы».
Влюбленный!.. Днем сегодняшним живи!
Так лучше — и приятней, и полезней.
Банальная, как возглас «се ля ви!».
Еще одна «история любви»!
И, стало быть, «история болезни».
ВМЕСТО ПРОЛОГА
Поэт к любимой трепетно пошел
С букетом, под высоким напряженьем.
И принародно получил об стол
Своим «лица необщим выраженьем».
О, если я при жизни выйду в свет.
То напишите в предисловье к книжке:
«Не раз бывал в нокауте поэт.
Он знает о любви не понаслышке».
ИЗ ОСНОВНОЙ ЧАСТИ
Зачем ты так собою хороша?..
С какою целью, ну скажи на милость?..
Опять зашлась в смятении душа —
И в направленье пяток устремилась.
Что хорошо во мне, так это вкус.
Хорош я не собою, а — тобою.
Избрав тебя — люблю, не берегусь.
Досрочно на песке строенья строю.
Нам в них не жить.
Так что ж теперь — не жить?..
А есть ведь нерешенные задачи.
Кто знает, может, стоит их решить —
И на меня посмотришь ты иначе.
И вдруг увидишь: вовсе не урод.
И не бездарен, а — феноменален.
И самый наш читающий народ
Меня читает (вот!) в оригинале.
Да, я бывал не прав (ну, я не прав!).
Но образ жизни вел, не совместимый
Со званьем покупателя, подпав
Под обаянье личности любимой.
О, так свое отчаянно я гнул.
Что в результате сам чуть не согнулся.
Я столько от тебя уже хлебнул.
Что просто странно, как не захлебн.
ЭПИЛОГ, ЛЮБОВЬ СПУСТЯ
Я стал любим. Не только уважают!..
Выслушиваю теплые слова.
И понял я, как это раздражает.
И понял я, как ты была права —
Тогда, когда технично отвергала
Влюбленного меня — и поделом!
Когда ты разминуться не давала
Лицу поэта со своим столом…
ОБЩЕСТВО РАЗВИТОГО СОЗВОНИЗМА — 85
Вседневные звоны.
Обзвон, как обман.
По ком телефоны
звонят?..
И по нам.
Ни богу, ни черту
уже не свои,
звоним по расчету,
а не по любви.
Как все-таки ложно —
звонить не любя —
и стоя, и
