Белва Плэйн
Обещание счастья
– Повернись, – пробормотала Изабелла, зажимая в губах булавки.
Устремив взгляд в трюмо, Маргарет наблюдала, как ловкие пальцы управлялись с шелковыми складками. Подняв голову, она увидела в зеркале свои растрепанные курчавые рыжие волосы и непривычную наготу плеч над искусно уложенными оборками.
Мать девушки вздохнула:
– Не знаю, Изабелла, как это у тебя получается.
– Шитье для меня развлечение, Джин. А уж сшить подвенечное платье для собственной невестки, которую я знаю с самого рождения… Многим ли выпадает такое удовольствие?
Сверкающие глаза Изабеллы выражали нежность и любовь. Они были опалового цвета и так же широко расставлены, как и у ее сына. Адам унаследовал от матери энергичный характер и чувство собственного достоинства. Но если она любила поболтать, то Адам был молчалив. Его интеллигентное лицо с правильными чертами казалось мрачным. Да, мрачное романтическое лицо. Загадочное. Героическое. Маргарет уже в пятнадцать лет полюбила Адама.
«Если он когда-нибудь бросит меня, я умру», – вдруг подумала она.
Адам позвонил в прошлый понедельник, сразу после того как Маргарет приехала домой на весенние каникулы. До этого он не звонил почти неделю. А ведь раньше они говорили по телефону каждый вечер после восьми. Всего три минуты, но у Маргарет постоянно возникало ощущение, что во время разговора Адам обнимает ее, хотя его университет и ее колледж разделяли целых два штата.
Когда же все начало меняться? Да и изменилось ли что-то на самом деле? В конце концов, у Адама сейчас последний семестр перед защитой диплома. Так что, возможно, у нее просто разыгралось воображение. Какая-то недосказанная фраза, отведенный в сторону взгляд, пропущенный телефонный звонок… Если упорно отыскиваешь подобные признаки, то непременно найдешь их, не так ли? Всегда можно извлечь нечто из ничего, просто потому, что ты слишком чувствительна. Да, именно так. Она слишком чувствительна.
Маргарет оглядела знакомую комнату, надеясь, что эта привычная обстановка вернет ей уверенность в себе. Здесь все обволакивало каким-то необычайным теплом. Оно исходило от самого дома, прочного особняка в викторианском стиле, стоявшего на широкой улице. Этот дом, построенный ее прадедом, украшали высокое переднее крыльцо и деревянные резные детали. Тепло исходило и от радостных криков детей, игравших внизу во дворе, и от двух женщин, скромных, добрых, оставшихся вдовами после корейской войны. Каждая из них работала и воспитывала ребенка.
Маргарет и сейчас видела группу ребятишек: они образовали круг, в центре которого находилась шестилетняя Найна, верховодившая соседскими детьми. Эта маленькая осиротевшая племянница Джин была очень обаятельной и самостоятельной.
Адам иногда шутил:
– Когда мы поженимся, люди, не слишком близко знающие нас, решат, что Найна – наша дочь.
– Как там они себя ведут? – спросила Джин. – Я всегда волнуюсь, когда не вижу Найну.
– Напрасно ты так тревожишься, мама. Найна отлично приспособлена к жизни. С таким хорошеньким личиком и неукротимой энергией ей удастся добиться своего. И потом, ты же знаешь, когда она под моим присмотром, с ней ничего не случится. – Маргарет улыбнулась. – Не сомневайся, у меня она не забалует.
– Ты будешь хорошей матерью. – Изабелла поднялась с колен.
– Хорошей матерью! – рассмеялась Джин. – О да, разумеется, но у нее есть несколько неотложных дел. Она должна окончить колледж в мае, потом закончит учебу Адам, а на двадцатое июня назначена свадьба… Господи, я забыла сообщить фотографу дату свадьбы! Я сейчас же позвоню ему.
– Подожди, – сказала Маргарет. – Я… я не вполне уверена в дате свадьбы.
Женщины изумились:
– Что ты хочешь этим сказать?
Снимая шелковое платье, Маргарет внезапно почувствовала себя незащищенной и очень уязвимой.
– Мы подумали… Адам считает… что слишком много событий одновременно. Все эти даты… Возможно, ему понадобится время, чтобы кое-что купить для себя…
– Купить? – пожала плечами Изабелла. – Все, что ему нужно, – это новый костюм. Между тем он так равнодушен к одежде, что мне еще придется уговаривать его.
Затаенные мысли женщин внезапно вырвались на поверхность. Атмосфера тепла незаметно исчезла.
– Видите ли, дело не только в этом. Вы, наверное, согласитесь, что Адаму понадобится немного больше времени, возможно, пара недель: ему необходимо привыкнуть к новой работе.
– Стоило ли ждать апреля, чтобы додуматься до этого? – раздраженно заметила Джин.
И она, и Изабелла насторожились. Даже не глядя на них, Маргарет знала, что сейчас они обмениваются вопросительными взглядами. Как же они обе желали этого брака! Одна из них получала надежного зятя, другая – хорошую невестку, поэтому будущее не предвещало никаких неприятных неожиданностей. Маргарет прекрасно понимала это.
– Адам никогда не говорил мне ничего подобного! – заявила Изабелла.
– У нас не созрело решение. Эта мысль возникла только что. Просто мысль. Так или иначе, на этой неделе мы определимся. – Женщины пристально смотрели на Маргарет. Ее словно обдало холодом. Она натянула джинсы, застегнула блузку и беспечно добавила: – Господи, да нет здесь никаких проблем. Какая разница, июнь или июль? Мы обязательно сообщим вам о своем решении на этой неделе.
Изабелла успокоилась скорее, чем Джин, и убрала подвенечное платье в пластиковый мешок.
– Ладно, дело ваше. В любом случае я успею закончить юбку, – оживилась она. – Зайду еще раз, проверю длину, вот и все.
Как только мать и дочь остались вдвоем, Джин поинтересовалась:
– Что случилось, Маргарет? У тебя неприятности?
– Нет.
– Если что-то случилось, то я не уеду и не оставлю тебя одну.
– Тебя встревожил такой пустяк, как перенос дня свадьбы?
– Значит, в остальном все в порядке?
– Конечно.
На лбу Джин появились две вертикальные морщины, знакомые Маргарет и означающие, что мать волнуется.
– Иногда мне кажется, что я вообще не должна уезжать. Индия – это же безумие.
– Значит, консульская служба направляет Генри в Индию? И тебе придется ехать с ним туда? Может, поэтому ты так и взволнована?
– Должно быть, глупо с моей стороны думать о замужестве после стольких лет вдовства.
– Напротив, это вполне разумно.
Джин выглядела усталой. Казалось, за годы работы в библиотеке она поблекла так же, как обложка книги, когда-то глянцевая. Ей не хватало времени любить мужа и быть любимой. На долю Джин выпала лишь ежедневная рутинная работа и забота о ребенке. Маргарет испытывала такую жалость к матери, что иногда у нее возникало ощущение, будто они поменялись ролями и Джин – ее дочь.
