Розалин Уэст - Сердце женщины

«Не является ли такое счастье величайшим испытанием?» – промелькнуло у Элизы Парриш, бодро шагавшей по Дерби-стрит. Впрочем, у нее не было ни малейших оснований для столь мрачных мыслей. Отец согласился сегодня вечером принять Уильяма Монтгомери, который намеревался просить ее руки, и сейчас она шла к отцу, чтобы напомнить ему о предстоящей встрече с женихом.

Все в жизни Элизы складывалось как нельзя лучше.

Правда, нелегко было убедить Элиаса Парриша в том, что Уильям – наиболее подходящий для нее муж. Хотя против него, считавшегося хорошим уловом для любой девушки в Сейлеме, не было серьезных возражений, отец придерживался мнения, что ни один – даже, весьма состоятельный – мужчина, не имевший чина морского офицера, не мог стать его дочери достойным мужем, а милый ее сердцу Уильям не был моряком.

Однако Элиза, будучи очень неглупой девушкой, прекрасно понимала: истинной причиной столь длительного сопротивления Элиаса являлся даже не Уильям, а его отец, Джастин Монтгомери. В отличие от сына он обладал пресквернейшим характером. Кроме того, их семьи разделяли политические разногласия. Парриши, как федералисты, придерживались весьма консервативных взглядов и придавали большое значение происхождению и родословной. Монтгомери же, являясь республиканцами из числа богатых выскочек, всеми силами стремились проникнуть в высшее общество и тем самым наносили оскорбление представителям «старой аристократии». «Жалкие плебеи», – частенько ворчал отец Элизы.

Однако политические разногласия не помешали ему принять от Монтгомери значительную сумму, чтобы застраховать доставку груза в Ост-Индию. В результате Элиас и Джастин стали деловыми партнерами, а вскоре им предстояло еще и породниться.

Элиза отчитывала отца за его снобизм и в шутку говорила, что он противился ее замужеству по одной причине: ему не хотелось лишиться экономки. После смерти матери Элиза вела все домашнее хозяйство, и Элиас в этом смысле действительно очень зависел от дочери. Впрочем, он утверждал, что вовсе не намерен лишать ее личной жизни.

И вот теперь отец наконец-то уступил. Теперь она станет миссис Монтгомери.

Мысленно улыбаясь, Элиза быстро шагала по оживленным улицам – она приближалась к пристани, где находились склады и контора ее отца.

У причала девушка остановилась ненадолго, чтобы отдышаться. Затем направилась в сторону складских помещений. Ей всегда здесь нравилось – нравились запахи моря, исходившие от водорослей на отмелях во время отлива, и пряные ароматы заморских специй. И она могла часами наблюдать за разгрузкой судов, приходивших из дальних стран. Конечно же, она будет скучать по всему этому яркому многообразию, когда Уильям приведет ее в свой дом на тихой Честнат-стрит, где она станет хозяйкой…

Элиас Парриш проводил большую часть дня в своей конторе на пристани, и самые приятные детские воспоминания Элизы были связаны с тем, как она, приходя в контору вместе с отцом, забиралась на высокий стул и с замиранием сердца слушала страшные рассказы про пиратов и про сокровища, достойные королей. Даже после того, как ее детские шерстяные юбочки сменились восточными шелками, Элиза по-прежнему любила бродить по складским помещениям с высокими потолками и мечтать о далеких странах, которые посчастливилось увидеть ее брату Центу, капитану судна.

Отец, несмотря на свою занятость, всегда радушно принимал ее, поэтому сейчас она была крайне удивлена, когда один из отцовских клерков, встретив ее у входа, проговорил:

– Прошу прощения, мисс Парриш, но хозяин приказал не беспокоить его в данный момент.

Элиза попыталась прошмыгнуть мимо худощавого клерка, но тот оказался проворнее и преградил ей дорогу.

– Джеймс, это уж слишком! – в раздражении воскликнула девушка. – Позволь мне пройти. Я должна поговорить с отцом по очень важному делу. Он не прогонит меня.

И тут она обратила внимание на покрасневшие глаза молодого клерка. К тому же, ей показалось, его губы дрожали. Не на шутку встревожившись, Элиза спросила:

– Что случилось, Джеймс? Что-то с отцом?

Молодой человек судорожно сглотнул, и его кадык над шейным платком задвигался – было очевидно, что Джеймс ужасно нервничал. Охваченная паникой, Элиза оттолкнула клерка и распахнула дверь. По сравнению с залитой солнцем улицей полумрак конторы казался зловещим… К тому же царила гнетущая тишина, хотя прежде здесь никогда не было так тихо. У Парриша всегда сидели посетители, и частенько какой-нибудь морской волк потчевал его рассказами о своих необычайных приключениях. Но сейчас в конторе было тихо как в могиле, и Элиза почувствовала недоброе.

– Отец…

Он стоял возле бочки с мадерой и, конечно же, слышал ее голос, однако не поднял головы. Элизу охватил страх. Она осторожно прошла по проходу и, приблизившись к отцу, заглянула ему в лицо.

Он плакал.

Элиза в ужасе отшатнулась; она видела отца плакавшим только раз в жизни – это было несколько лет назад, когда умерла его жена.

Девушка молча смотрела на отца, она боялась его расспрашивать… В этот чудесный солнечный день она не хотела слышать ни о чем грустном – ведь сегодня решалась ее судьба.

Тут Элиас наконец-то поднял голову и проговорил:

– Это случилось неподалеку от Кантонского побережья Китая.

Элиза вздрогнула от неожиданности – голос отца казался странно отрешенным, как будто он говорил о чем-то не имевшем к ним прямого отношения. И все же девушка прекрасно понимала: случилось нечто ужасное.

– Отец, почему ты плачешь?

Он тяжко вздохнул, и Элиза почувствовала, как сердце ее болезненно сжалось. Тут Элиас вновь заговорил, и теперь голос его дрожал:

– Огромный шквал… Он налетел на них. И все произошло за несколько минут.

Элиза уже хотела спросить отца, что же, собственно, произошло, но вдруг с ужасом все поняла. Ее брат погиб.

Отец же тем временем продолжал:

– Все пропало, Элиза. «Пилигрим» полностью ушел под воду, и даже мачты накрыло водой. Нет надежды, что кто-нибудь остался в живых.

Снова воцарилась глубокая тишина – как в морских глубинах, которые теперь держали ее брата в своих смертельных объятиях.

Девушка несколько секунд смотрела на отца и вдруг воскликнула:

– Нет, не может быть! – Стараясь сдержать слезы, она проговорила: – Нет, я не верю! Откуда ты знаешь, что это правда?

Элиас снова вздохнул, и этот его ужасный вздох лишил Элизу последней надежды.

– Увы, ошибки быть не может, моя девочка. Судно «Джонатан» шло параллельным курсом, и его капитан видел, как «Пилигрим» перевернулся и затонул.