Стефани Блэйк
По воле судьбы
Люций Каллаган стоял на палубе португальского грузового судна «Принсипи» и, ухватившись за поручни, широко раскрытыми глазами смотрел на неторопливо приближавшийся кантонский порт.
– Потрясающе! – не удержался он от восторженного восклицания, окидывая взглядом гавань, кишащую сотнями юрких лодчонок. Китайские джонки, сампаны, жилые лодки и плоты всех видов и размеров роились вокруг стоящих на якоре или пришвартованных к пристани кораблей.
– Это вы верно подметили, мистер Каллаган, – заметил стоящий рядом капитан. – Потрясающе. Настоящее скопище суетливых водяных жуков. Кстати, вам известно, что здесь есть представители рода человеческого, которые за всю свою жизнь так ни разу и не ступили на сушу?
– Шутить изволите, капитан Лазар?
– Отнюдь нет, сэр. Они, конечно, могут выбираться на отмели, чтобы гнуть спину на рисовых плантациях. Но суша… На деле-то в этих проклятых Богом, нищих и обделенных всем землях нет места для всей этой копошащейся людской массы. В большинстве случаев те, у кого хватает смелости перебраться жить в глубь страны, быстро умирают от голода или болезней. А у тех, кому удается выжить, – одна дорога: прямиком в рабы к какому-нибудь землевладельцу или в солдаты. Если до этого несчастным не перережут глотку местные головорезы. – Капитан криво улыбнулся: – Да, мистер Каллаган, вы не могли выбрать более презренного места на земле, чем это, чтобы проверить крепость своей веры.
Люк Каллаган одарил собеседника благожелательной улыбкой:
– Если мне не изменяет память, наш прославленный духовный глава Джозеф Смит в своих «Тринадцати размышлениях о вере» заметил следующее: «Мы верим в лучшее, уповаем на лучшее, миримся с очень многим и надеемся не утратить смирения. Если находим что-то добродетельное, восхитительное, достойное доброго слова или похвалы, мы без раздумий следуем за ним».
– Сэр, прошу извинить мой ужасный французский… – начал было капитан, но оборвал себя на полуслове и энергично закончил: – Дерьмо все это!
Из великого множества миссионеров всех вер и конфессий, что Лазару довелось перевозить с одного конца света на другой на борту своего корабля, больше всего его поражали мормоны. Они не произносили свойственных многим пламенных речей об адских мучениях и вечном проклятии за совершенные грехи. Они охотнее говорили о том, что даже самому ужасному грешнику будет даровано прощение и блаженство на небесах, были ласковы, жизнерадостны и по-детски наивны в своей вере. Они полагали, что род человеческий осчастливлен не только жизнью на том свете, но и бессмертной душой, которая была, есть и будет вечно. Они верили, что каждый человек обитал в горнем мире вместе со своим Отцом небесным и в назначенный час уготовано всем возвращение в отчий дом, что на небесах.
– У каждого человека своя радость, – задумчиво сказал Каллаган, скорее самому себе, чем капитану.
– Пойдите и расскажите об этом несчастному сброду, что дрейфует по этой омерзительной, загаженной гавани! – хмуро бросил в ответ капитан. – Мне нужно пройти на нос, мистер Каллаган. Нас ждет Макао – выгребная яма всего Востока.
Каллаган с мрачным видом коротко кивнул. Тщательная подготовка к поездке принесла свои плоды. Он знал, что Макао является португальской колонией, островом бесправия, где попираются все человеческие права, меккой торговцев опиумом, матерых убийц, воровского отребья, аферистов всех мастей, контрабандистов и работорговцев…
«А армия миссионеров-христиан, устремившихся в эти варварские восточные земли! – напомнил себе Люк и в волнении провел языком по вдруг пересохшим губам. – Сколько нас бескорыстно трудится ради спасения заблудших душ, а не ради барышей!»
Люций Каллаган не служил узкому кругу избранных, как многие священники других церквей. У мормонов юноша, достигший двенадцати лет, мог принять на себя обязанности священника и отправиться проповедовать свою веру. Церковь была основана всего двадцать пять лет назад, но за это время ее ряды пополнились многими тысячами новообращенных в Соединенных Штатах и в Европе. Так Господь вознаградил труды юных посланцев веры, одним из которых был и Люк Каллаган.
Три громких протяжных гудка возвестили о том, что «Принсипи» с минуты на минуту пришвартуется к пристани Макао. Люк спустился к себе в каюту за саквояжем, которым он был снабжен Калебом, своим отцом, в теперь уже неимоверно далеком Сан-Франциско. Едва он взялся за ручку саквояжа, как беспокойство за старшего Каллагана пробудилось в нем с новой силой.
За стремительное и неудержимое распространение мормонской веры пришлось заплатить страхом и недоверием уроженцев штата Миссури, а потом и Иллинойса, где они тщетно пытались основать свой собственный священный город, подобный папскому Риму. Тем не менее им удалось наконец обосноваться в Иллинойсе, в городке Ново. Однако очень скоро на непрестанно растущее число прихожан обратили внимание власть имущие. И республиканцы, и демократы сочли мормонов достаточно серьезной политической силой и поэтому объявили их безнравственными, богохульниками, исполненными непотребной любви к черномазым, блудливым сатанинским отродьем.
Джозеф Смит и его брат Хайрам были взяты под стражу. Не прошло и двух дней, как разъяренная толпа ворвалась в тюрьму и, учинив самосуд, линчевала обоих. После гибели Смита должность председателя была упразднена и руководство церковью передано в руки апостольского совета, во главе которого стоял Бриэм Янг.
Два года спустя, измученные непрекращающимися гонениями, мормоны начали свой исход из полюбившегося им Ново. Холодной зимней порой, преодолев тяжелый тысячемильный путь, Янг привел их в «землю обетованную» – в долину близ Большого Соленого озера.
Прежде чем тронуться в путь, Бриэм Янг отправил в Нью-Йорк того, кому безоговорочно доверял, – церковного старосту Калеба Каллагана. Тот должен был встретить вновь прибывших эмигрантов и привести их в Калифорнию, которая тогда не принадлежала Соединенным Штатам. Но в то время, когда корабль обогнул наконец мыс Горн, американцы победили в войне с Мексикой, и над фортом взвилось звездно-полосатое полотнище.
Люк навсегда запомнил, как отец, наблюдая за долгожданным кораблем, проплывающим под мостом «Золотые Ворота» и направляющимся в гавань Сан-Франциско, в сердцах воскликнул: «Проделать такой долгий путь, чтобы снова попасть в вертеп!»
Калеб Каллаган утратил все прежние иллюзии относительно Соединенных Штатов, и, в общем, не без оснований. Полной неудачей закончились его многочисленные попытки привлечь к защите мормонов от непрекращающихся гонений кого-нибудь из видных американских граждан. «Смертельный поход» из Ново к Соленому озеру унес жизни его жены и двух дочерей.
