Элизабет Ренье - Если это любовь

Девушка соскользнула с постели и взяла свечу. Осторожно открыла дверь и прислушалась. Дом был полон таинственных ночных звуков. За деревянной панелью скреблась мышь. Бесшумно ступая босыми ногами по гладкому холодному полу, она направлялась к лестнице.

Лестничный пролет был темным и страшноватым; холл с закрытыми на ночь ставнями походил на таинственную пещеру. С сильно бьющимся сердцем она начала осторожно спускаться. В тишине ночи скрипнула одна ступенька. За спиной Кэролайн уловила какое-то движение, скорее почувствовала его, чем услышала. Она обернулась, но не успела закричать – чья-то рука зажала ей рот.

Перед ней мелькнуло черное лицо с блестящими в колеблющемся свете свечи белыми белками глаз. Пальцы девушки задрожали от ужаса, и подсвечник чуть не выпал из рук. Незнакомец подхватил ее, и она заметила, как блеснуло лезвие ножа. Голова у нее закружилась, и она вцепилась в перила. Мужчина шепотом произнес ей на ухо:

– Не бойтесь, мисс. Бенджамен не причинит вам зла. Бенджамен за всю жизнь не обидел ни одной леди.

Тяжело дыша, она постаралась унять нервную дрожь. Обморочная слабость отступила. Человек поднял свечу, и она увидела на нем синюю ливрею с серебряным кантом. На голове чернокожего незнакомца был напудренный парик.

– Обещаете не кричать? – заботливо спросил он.

Она молча закивала, и он убрал свою руку.

– Простите, что напугал вас, мисс, – извиняющимся тоном сказал негр. – Я принял вас за врага мистера Куртни. Друзья мистера Куртни часто повторяли, что у него есть враги по всей Англии из-за его политических взглядов.

Начиная понимать, она спросила:

– Вы слуга мистера Куртни?

– Да, мисс.

Кэролайн прищурилась, чтобы повнимательнее его рассмотреть.

– Вы раб?

– Освобожденный раб, мисс. Мистер Куртни добился для меня вольной грамоты.

– Вы… Вы образованны?! – недоверчиво воскликнула она.

– Немного, мисс. Я умею читать и писать. Знаю неплохо греческий и латынь.

Она еще крепче вцепилась в перила.

– Что вы здесь делаете? Да еще в такое время?

– Я охраняю комнату хозяина, мисс. Он дал мне свободу, обращается со мной как с белым человеком. Я готов умереть за него.

Пораженная Кэролайн не сводила взгляда с внушительной фигуры негра. Неожиданно вспомнив о том, что она не одета, девушка выхватила у него подсвечник и поспешно побежала к себе.

На следующее утро Кэролайн проснулась довольно поздно и, спустившись вниз, обнаружила дом странно тихим. Как сообщила ей Полли, хозяйка закрылась в комнате с мужем.

Пока она нерешительно стояла в холле, появился слуга-негр с двумя чемоданами. Он широко улыбнулся ей, поклонился и хотел что-то сказать, но девушка смутилась и поспешила уйти, вспомнив их ночную встречу.

Она не сомневалась, что капитану стало известно об антироялистских взглядах племянника и он приказал ему покинуть дом. Хотя на себе ей ни разу не пришлось испытать силу гнева отца, она не раз оказывалась свидетельницей страшных сцен. Когда он приходил в бешенство, даже самые преданные слуги и старые товарищи старались не попадаться ему на глаза. Одна Амелия стойко переносила бурю, с удивительной преданностью заявляя, что муж никогда не гневается без веской на то причины.

Сейчас ей не хотелось встречаться с отцом. Еще меньше она желала присутствовать при отъезде Майлса. Ведь на прощание он поцелует ей руку, и в его карих глазах она прочтет озадаченность ее холодностью. Лучше не слышать его низкий, бархатный голос, который против воли завораживал ее, не хотелось вспоминать, как он нес ее на руках, а ее голова покоилась у него на плече. Если подумать, он ничем не оскорбил ее, если не считать одной, но самой тяжкой обиды – его желания отнять у нее Трендэрроу.

Следуя давно устоявшейся привычке, когда ей надо было разобраться в сумбуре своих мыслей, Кэролайн направилась через лес к часовне.

В глубине души она знала, что застанет там Майлса, и ноги, помимо воли, несли ее в том направлении.

Увидев часовню, она внезапно остановилась, под ее туфелькой хрустнул камешек, выдав ее присутствие. Майлс сразу шагнул ей навстречу:

– Я даже не надеялся, что мне представится возможность поговорить с вами наедине. Если бы можно было перевернуть назад две странички календаря… Если бы в тот день, когда я увидел вас коленопреклоненной перед алтарем, я ушел бы прочь… – Он провел по лбу рукой. – Не хочу приносить несчастье в ваш дом. Каким же образом мне заслужить вашу благосклонность?

В его поведении не было и следа надменности. Он пытливо вглядывался в ее лицо. Теперь, когда Майлс потерпел поражение и покидал Трендэрроу, Кэролайн уже не чувствовала враждебности по отношению к нему.

Она тихо сказала:

– Не вы меня обидели, мистер Куртни, а цель вашего приезда сюда.

– Не понимаю.

– Вы пытались лишить меня всего самого дорогого.

Он недоумевающее поднял брови:

– Я все еще не понимаю вас, мисс.

Его чистый взгляд заставил ее возмутиться.

– Сэр, мне известно, что вы прибыли сюда, чтобы отнять у меня Трендэрроу!

Майлс даже потряс головой, словно не доверяя своему слуху. Удивление в его глазах казалось совершенно искренним.

– Но что заставило вас предполагать, что я намерен заполучить Трендэрроу? Неужели вы думаете, что я решил лишить вас вашего дома, вашего наследства?

Она в нерешительности молчала, сбитая с толку тревожным выражением его глаз. Он шагнул к ней и взял ее за руку.

– Кузина Кэролайн, возможно, мы разговариваем с вами в последний раз. Попытаемся же разрушить недопонимание, лежащее между нами. – Он взялся за тяжелую витую ручку и распахнул дверь часовни. – Это Божья обитель, сказали вы, и здесь должна царить только правда.

Кэролайн неохотно вошла первой в зябкий полумрак часовни. Внутри было сумрачно, так как солнце еще скрывалось за верхушками дубов. Она присела на холодную каменную скамью. Майлс опустился рядом. Кэролайн испытывала чувство нереальности, цветные витражи бросали разноцветные отблески на плиты пола, в открытую дверь доносилось пение птиц. Майлс тихо попросил:

– А теперь, умоляю вас, расскажите мне обо всем. Чем я вас обидел, кузина?

Правда, здесь должна царить правда… Кэролайн спокойно повернулась и честно посмотрела собеседнику в глаза:

– Я не ваша родственница, мистер Куртни. Разве мой… Разве капитан Пенуорден не говорил вам об этом?

Ошеломленный Майлс покачал головой.

– Тогда я должна объясниться.

Майлс выслушал ее рассказ не прерывая. Когда она замолчала, он некоторое время нервно покусывал нижнюю губу.

– Теперь я понимаю, почему вас столь встревожило мое появление. И все равно, как вы могли предположить, что я так жестоко отнесусь к вам? Как вы могли подумать, что ваш отец способен нанести вам такой жестокий удар, когда для него вы – центр вселенной?