— И вы поместили столь важные бумаги в один сейф? — изумилась я. — То есть уложили все яйца в одну корзинку?
— Теперь это кажется глупостью, — признал Питер Флактон, — однако это был особый сейф, обеспечивавший защиту документов от пожара и бомбежки.
— От бомбежки! — повторила я. — Тогда, значит, бумаги на месте?
— Я как раз приближаюсь к этому. Как вы теперь знаете, о существовании этих бумаг было известно очень немногим людям. И услышав в два часа ночи взрывы, я немедленно бросился на другую сторону улицы.
Он глубоко вздохнул, вспоминая об испытанном потрясении.
— В кабинете бушевал пожар, и, когда наконец прибыла пожарная бригада и погасила огонь, мы обнаружили тело вашего дяди, обгоревшее до неузнаваемости. Однако он так и остался за своим столом, и мы решили, что его гибель — следствие взрыва.
— Не понимаю, — проговорила я. — Если документы…
Питер Флактон поднял руку.
— Позвольте мне продолжать. Никто из нас, кто бросился тушить огонь, не знали тогда, что бомба была особенной. Только на рассвете мне позвонили из лондонской полиции и сообщили новые факты. Скажу коротко: ваш дядя был убит выстрелом в спину, когда сидел за своим столом. За его спиной, как и в этой комнате, было окно. Должно быть, кто-то проник в палисадник за домом и, когда он в одиночестве погрузился в работу, выстрелил в него, после чего проник в комнату и открыл сейф.
— Сейф взломали?
— Комбинации не знал никто, кроме вашего дяди. Даже я. Сейф взломали очень искусно, по мнению полиции, это сделал настоящий мастер своего дела. Изъяв из сейфа бумаги, преступник включил часовой механизм бомбы. Судя по произведенным разрушениям, которые вы видели своими глазами, заряд был очень мощный. Если бы не было достоверно известно, что над этим районом города за истекшие сутки не пролетал ни один вражеский самолет, то можно было бы решить, что разрушения являются следствием воздушного налета.
— А почему вы так уверены в этом?
— Это одна из тайн радиолокации. Эти новые обстоятельства пока сохраняются в тайне в интересах следствия. В сделанном по радио объявлении выражалось глубокое сожаление о гибели вашего дяди при воздушном налете и бомбардировке.
— Воистину так, — отозвалась я мрачно.
— Я отдал бы все свои мирские богатства за то, чтобы увидеть, как ответственный за это преступление будет висеть в петле, — проговорил Питер Флактон, и мне понравился решительный тон, которым он произнес эти слова.
— Мы должны их поймать, — провозгласила я, — во всяком случае, я жизнь готова положить, только бы раскрыть это преступление.
Едва ли Питер поверил мне, однако он протянул руку, и торжественно, словно бы давая обет, я вложила в нее свою.
За этот день произошло так много событий, что, только оказавшись в постели, я принялась анализировать их. Едва я в полной мере осознала, что никогда больше не увижу любимого дядю Эдварда, как захотела плакать, однако я так наревелась за прошедшие десять дней, что слезы просто не шли.
Напротив, я ощутила столь жгучую ярость, что поклялась отомстить убийцам, даже если мне придется сделать это собственными руками.
Питер Флактон, на мой взгляд, при всей своей доброй воле не мог похвастаться необходимой решимостью. Быть может, так принято у англичан; но, должна признаться, что мне нравится, когда мужчины бывают решительными и непреклонными. Даже мужчина во гневе не вызовет моего осуждения.
Невозмутимая физиономия за партией в покер хороша в книге, но в повседневной жизни она только раздражает. Однако у меня хватило ума понять, что он доброжелательно настроен ко мне — во всяком случае, проглотив горькую пилюлю, которую я поднесла ему своим упрямым желанием остаться в Англии, не стал отсылать меня назад в Канаду.
Когда я спросила его о том, где, по его мнению, мне следует остановиться, он ответил:
— Здесь, в моем доме. Конечно, если у вас нет других планов.
— У вас найдется для меня комната?
— Не очень большая, но вполне уютная. Хозяйство ведет моя тетя. Сейчас у нас находится еще двое гостей, так что скучно не будет.
Затем Флактон провел меня наверх и представил своей тете. Она показалась мне приятной немолодой женщиной, правда, одета она была как восемнадцатилетняя девушка. Зовут ее леди Флактон, и я узнала, что она жена его дяди-генерала.
В комнате наверху оказались еще те самые гости, о которых говорил Флактон. Девушка, невысокая, очень хорошенькая, увидев нас, вскочила на ноги и воскликнула:
— O Питер! — произнося его имя как — Пи-тэйр.
Другой гость был молодым человеком. Темноволосый и тоже невысокий, он показался мне очень приятным. На неизменно улыбающемся лице его во время разговора сверкали белизной зубы.
— Это мисс Памела Макдональд, — промолвил Питер, и все они изобразили на лицах то безмолвное сочувствие, которое люди демонстрируют в обществе человека, недавно перенесшего утрату.
Когда я обменялась рукопожатиями с леди Флактон, Питер повернулся к девушке.
— Это Вили де Мейло, — проговорил он, — a это ее брат Макс. Они живут с нами, и мы рады этому, правда, Сибил?
На этих словах он посмотрел на тетю. Очевидно, он всегда называет ее по имени. Потом она со вздохом призналась мне в том, что наличие столь взрослого серьезного племянника делает ее старухой.
Я посмотрела на Вили и по первому впечатлению решила, что имею дело с пушистым котенком. Однако я бы не удивилась, если впоследствии эта киска превратится во взрослую когтистую кошку. Не стоит понимать меня так, будто мне самой нужно блюдечко молока, но я скоро поняла, что во всем доме недовольна моим появлением только она, Вили.
Они с братом почти немедленно выложили мне собственную историю. Оказалось, что они югославы и прекрасно жили в огромном и чудесном замке в полном довольстве и счастье, пока в их страну не вторгся Гитлер и им пришлось уносить ноги. Рассказывая это, Вили прикоснулась к своим темным волосам и сказала:
— Моя бабушка, умная и красивая женщина, — увы! — была еврейкой! Оставаться дома было опасно.
И вот после многих приключений они вышли в море на рыбачьей лодке. В Средиземном море их подобрал британский эсминец и доставил в Каир. Оттуда они сумели добраться до Англии, потому что их единственным желанием было найти Питера Флактона.
— Дело в том, что наш кузен учился вместе с Питером в Кембридже и часто с любовью рассказывал о нем. Можно сказать, мы уже знали его, — рассказывала Вили. — И вот, как видите, мы уже здесь, счастливые везунчики, сумевшие найти Пи-тэйра.
