«Как хорошо, — думала она в темноте, — что можно почувствовать его запах, хороший мужской запах, присущий только Тревису».
Она украдкой взглянула на молодого человека. У него четко очерченный, тщательно выбритый подбородок, красивые высокие твердые скулы и густые блестящие черные волосы, к которым ей захотелось притронуться. Как странно! Раньше у нее никогда не возникало такого желания. Она еще раз взглянула на него. В это время Тревис поймал ее взгляд и улыбнулся. Смущенная Джессика отвела глаза и попыталась сосредоточиться на пьесе. Но мысли все время возвращались к Тревису. Господи, ей хотелось смотреть на него не отрываясь. «Он очень красив», — думала Джессика. Но ведь раньше она не обращала на красоту большого внимания…
Течение приятных мыслей нарушилось. Она задала себе вопрос, почему такой красавец, как Тревис Парнелл, посвящает свое время Джессике Харт? Не ждет ли ее разочарование? Сдерживая себя, она обратила внимание на сцену, где страсти достигли предела, сопровождаемые трагическими звуками музыки. Мистер Стейнбруннер засопел и сказал Гретхен Беннерман, своей дочери, сидящей возле него: «Это так печально!» — и громко высморкался.
Джессика зажала рот рукой, стараясь заглушить смех. Интересно, заметил ли это мистер Стейнбруннер? А Тревис? Мистер Стейнбруннер не заметил: он утирал слезы. Тревис заметил и широко улыбнулся. Глядя в его смеющиеся глаза, Джессика ощутила новый приступ смеха, который вряд ли подходил к сцене помолвки бедной героини.
— Объясните мне, пожалуйста, — сказал Тревис, когда они шли домой, — вы, наверно, любите мелодрамы потому, что они очень веселые?
— Они очень поучительные, — сказала Джессика и залилась смехом.
Тревис согласно кивнул и вдруг обнял ее и притянул к себе. Джессика смутилась, ее сердце громко застучало. В это время они подходили к освещенной железнодорожной станции, откуда, шатаясь, вышли несколько мужчин и один из них крикнул другим: «В этом городе невозможно найти выпивку, но, может, мы найдем женщину!»
Тревис резко потянул ее в темноту больших деревьев в глубине какого-то двора.
— Пьяные, — прошептал он в ответ на ее немой вопрос. — В Везерфорде сухой закон, а в Форт Ворсе нет. Должно быть, они приехали поездом.
— Но ведь он приходит днем, — пробормотала Джессика. Она чувствовала его сильную руку на своей талии, его тело прижималось к ней. Горячая волна затопила ее.
— Уже поздно, — тихо сказал Тревис. — Можно нарваться на неприятности.
Джессика дрожала. Никогда раньше она не прижималась к мужчине и испугалась реакции своего тела. Ее грудь напряглась и горела, она задыхалась от нового, неведомого ей чувства. Что, если он это заметил? Что, если…
— Не надо бояться, Джесс, — успокаивающе сказал он, — мы тихонько постоим здесь, пока они уйдут.
«Он собирается тихонько постоять, — подумала Джессика, — но я же могу не удержаться на ногах, как только он отпустит свои руки!» Сердце ее заколотилось, когда он назвал ее Джесс. Ни один из ее знакомых не был так фамильярен, чтобы называть ее Джесс. А вдруг мистер Парнелл считает ее падшей женщиной? Может, ее тело выдало ее чувства?
— Ну, все в порядке, — сказал Тревис, отпуская ее талию, когда мужчины скрылись за углом. Джессика кивнула, когда он как ни в чем не бывало подал ей руку, чтобы проводить домой. На веранде он взял ее руки в свои и спросил, когда они снова увидятся.
Джессика вздрогнула от волнения, потому что ее мать разрешила пригласить его на вечеринку в конце недели. Теперь, когда она знала, что он снова хочет ее видеть, приглашение будет как раз кстати. У нее есть чудесное платье, которое мать купила ей в прошлом году в Вашингтоне для приема в Белом Доме, а Франни пообещала сделать ей прическу. Вообще-то Франни с ее шуточками не очень стоило доверять. Неизвестно, помнил ли об этом мистер Парнелл, но Джессика до сих пор не забыла экскурсию по туалетам. В сущности предложение Франни было предложением мира, поэтому Джессика решила, что с прической все должно быть в порядке.
Джессика передала приглашение, и он тут же попросил оставить ему первый танец. Она радостно кивнула. Джессика с удовольствием оставила бы ему все танцы.
* * *
Джессика критически изучала себя в зеркале. Она очень хотела произвести впечатление на мистера Парнелла, ну хоть немножечко, и была довольна, что ее волосы выглядят лучше, чем обычно. Она никак не могла решить, что делать с волосами, поскольку была уже достаточно взрослой, чтобы заплетать косы или носить их прямыми распущенными по плечам. Джессика приняла предложение Франни, но волосы Франни хороши сами по себе — ярко-рыжие, блестящие, вьющиеся. Что могла сделать Франни с прямыми, тонкими, светло-каштановыми волосами Джессики? Что вообще можно было сделать с такими волосами?
К счастью, удачно придуманная сестрой высокая прическа в стиле помпадур с локонами вокруг лица выглядела очень привлекательно. Помогли купленные для этой цели щипцы для завивки волос. Интересно, знал ли отец об этой покупке? После его щедрости при покупке велосипеда он не должен был обратить внимание на такую незначительную трату. Слава Богу, что у нее уже есть подходящее платье и не надо было просить его купить новое.
Но не слишком ли оно вызывающе? Она нервно пригладила облегающее платье. Оно прекрасно подошло для выхода в Вашингтоне — очень красивое, из бледно-зеленой тафты, вышитое по низу листьями и цветами, с глубоким декольте, открывающем грудь и плечи.
Лицо горело от мысли, что в таком наряде ее увидит мистер Парнелл. Она знала, что такие вечерние платья носят в Форт Ворсе, но носят их взрослые замужние дамы. Тем не менее ей уже двадцать два, не так и мало, и ей так нравится Тревис Парнелл. Она хотела его видеть, она все время думала о нем, чувствуя себя испорченной.
— Готова, дорогая? — улыбающаяся Энни Харт внимательно оглядела старшую дочь. — Ты выглядишь восхитительно, Джесси! Какой у меня прекрасный вкус! — Энни похвалила себя, так как сама выбрала и купила это платье. Мать и дочь дружно рассмеялись и спустились вниз к остальным членам семьи.
— Черт возьми, где ты взяла это платье, Джессика? — отец разозлился, как только увидел ее.
— Я купила его в прошлом году в Вашингтоне, — сказала предостерегающе Энни.
— Не слишком ли большой вырез для юной девушки? — проворчал он.
— Папа, я не юная девушка, мне уже двадцать два года, — запротестовала Джессика. — Я видела в Техасе дам и в более открытых платьях.
— Кого это? — фыркнул отец.
— Ну, — Джессика задумалась, — два года тому назад я обратила внимание на необыкновенно красивую блондинку в Форт Ворсе, в театре. Ее имя миссис Грисхем.
