— Я не собиралась находиться с ним наедине. — Марии надоело вести наблюдение. Терраса была пустынна, сад тоже казался безлюдным. Если кто-то и остался на улице, значит, не хотел возвращаться. Девушка опустилась на скамейку, чувствуя раздражение и разочарование одновременно. Джоан немедленно присела рядом, сгорая от любопытства и волнения.
— Так как это случилось?
— Я вышла на балкон подышать немного свежим воздухом… Пошла одна, вовсе не предполагая встретить там кого-то, — добавила Мария, видя ухмылку на лице Джоан. — Но он уже был там и вел себя очень дерзко.
— Хм, нахальный незнакомец, — заинтересованно промолвила Джоан. — Ты влюбилась в него?
— Нет! — Мария недоверчиво посмотрела на кузину. — Как я могла вот так сразу влюбиться? Я даже не знаю его настоящего имени, и как он выглядит.
— Но он высокий и обладает приятным голосом. Мария улыбнулась и утвердительно кивнула головой.
— Как ты думаешь, почему он оказался на балконе? Прятался от кого-то? Ждал сообщника? Собирался украсть серебро? А может, влип в скверную историю и пытался избежать дуэли?
— Мне кажется, мать никого с дурной репутацией не приглашала.
— Я боялась этого. — Джоан скорчила рожицу.
Мария встала. Ее кузина может дразниться и смеяться сколько угодно. Но она почему-то точно знала, что Гарри был на балконе не потому, что собирался совершить что-то недостойное.
— Но потом, хочешь, верь, хочешь, нет, Джоан, он спустился по стене дома!
— Что ты такое говоришь, Мария? — У Джоан открылся от удивления рот. — Спустился по стене дома? Как это ему удалось?
— С помощью плюща. — Ну не станет же он пытаться взобраться назад по стене и проскользнуть в дом? Мария не подумала об этом, но если он смог спуститься по лианам плюща, то почему не сможет подняться таким же способом? Она сделала несколько шагов к тропинке, ведущей к балкону. Возможно, если побежать туда сейчас, можно будет застать его за этой попыткой.
— Плющ! О, Мария, он совсем как Ромео!
— Да, только он сделал это, чтобы сбежать от меня, — пожаловалась Мария.
— Покажи мне это место. Давай посмотрим, насколько высоко он должен был взобраться. Ой, это так романтично! Таинственный поклонник! Я знала, что у твоих ног будут толпы джентльменов, но я никогда не думала, что это будет настолько необыкновенно, да еще на твоем самом первом балу! Я живу здесь всю свою жизнь, участвовала уже в двух светских сезонах, но никогда не встречала никого, кто был бы способен на такие поступки!
— Ты слишком привередливая, Джоан. Кузина беззаботно пожала плечами.
— Наверное… Но пойдем, посмотрим на этот плющ, скорее, пока моя мать не стала меня искать.
Мария бросила взгляд на двери, ведущие в танцевальный зал. Ее тоже скоро начнет разыскивать мать.
— Ладно, пошли, но только быстро! — Они подобрали юбки и побежали через террасу вниз по ступенькам и по дорожке, усыпанной гравием. В темноте, окутавшей дом, Мария украдкой осматривала стены.
— Здесь. — Она указала на балкон. Снизу казалось, что он находится, не очень высоко; возможно, незнакомец и не был таким уж смелым, как она подумала. Английский плющ, который вился широкой полосой по каменной стене, у балкона был особенно крепким. И когда Мария попыталась потянуть за толстый стебель, он оказался столь же прочным, как ветки дерева.
— Вот это да! — Джоан была поражена. — Спустился по стене, чтобы сбежать от тебя. А что все-таки ты ему сказала?
— Ничего! Я… Я, наверное, была немного резка вначале…
— И все же это любовная история. — Джоан вздохнула. — Ты, случайно, не целовалась с ним, а?
— Джоан, — Мария едва сдержала смех, — ты просто невыносима.
— Я знаю. — Джоан взяла Марию под руку. — Нам лучше вернуться, пока мое жгучее любопытство не поставило нас в затруднительное положение. Может, нам удастся отыскать его в доме.
Мария собралась последовать совету кузины, но еще раз задумчиво оглянулась на плющ, невинно шуршащий на ветру. Джоан вправе смеяться над этим, как над светским анекдотом, но ее решимость разыскать презренного, приводящего в ярость и интригующего мужчину, не уменьшилась. По крайней мере, пока.
Остаток вечера Гарри старался держаться от нее на расстоянии. Он обошел сад, проверил двери в высокой стене, которая его окружала, и вернулся к дому. По территории гуляли только гости, и никто из них не выказывал агрессивных намерений, не пытался достать оружие. Ворота были надежными, всюду царил порядок. И он вернулся в зал.
В танцевальном зале он внимательно осмотрелся и увидел леди Хит, полную пожилую женщину, которая могла с кем угодно часами разговаривать о своих собаках. Гарри направился к ней.
— Добрый вечер, леди Хит. Рад снова видеть вас. — Гарри поклонился, когда пожилая леди с безучастным видом посмотрела на него.
— Добрый вечер… э… — Она умолкла, выжидательно глядя на него.
— Роут, мадам, Генри Роут к вашим услугам. Мы познакомились в Роксбери две недели назад.
— О да. — Леди Хит улыбнулась. — Теперь я вспомнила. Вы интересуетесь борзыми.
Гарри кивнул, присаживаясь на стул рядом с ней.
— Вы правы, мадам, но после нашего разговора я стал интересоваться ими еще больше. Вы утверждали, что они превосходят пойнтеров. А я сам всегда предпочитал эту породу.
Глаза леди Хит загорелись.
— Превосходят, сэр, и намного превосходят. Надо начинать с молодых сук с хорошей родословной… — Одного упоминания о борзых было достаточно, чтобы старушка завела многочасовой разговор. Гарри знал, что теперь сможет спокойно наблюдать за залом, уделяя минимальное внимание беседе.
Он видел, как лорд Донкастер передвигался по залу, разговаривая с премьер-министром и другими важными персонами. Брандон вот уже почти месяц не спускал глаз с Донкастера, но поскольку светский сезон в разгаре, Гарри также предстояло узнать этого человека и его привычки.
Граф оказался в точности таким, каким его представили Гарри: настоящий дипломат, который умудрялся нравиться почти всем. Его жена была ему достойной партией — утонченная и элегантная, блестящая хозяйка, одинаково радушная к консерваторам и либералам. Ходили слухи, что Донкастер станет новым премьер-министром, если Ливерпуль уступит свою позицию, и многие в Лондоне открыто надеялись, что это скоро случится. Гарри подумал, что лорд Роут тоже должен интересоваться политикой; принимать участие, в общем разговоре, допытываться, будет ли Донкастер более открыт реформам и прогрессу, чем Ливерпуль…
По сути, именно это привлекло Гарри к данному заданию: интерес к политике. Стаффорд предложил ему должность и пообещал покровителя, если Гарри пожелает поддержать палату общин. Как Стаффорд угадал, что его амбиции и надежды лежат в этой плоскости, Гарри не знал, но соблазн был слишком велик, чтобы ему сопротивляться. С того момента, как он принял предложение, его окружали члены парламента, в его присутствии обсуждавшие политику и интриги. Но, пожалуй, он зашел слишком далеко. Гарри недвусмысленно дали понять, что «Роут» не должен быть ярым политиком. Он не мог привлекать к себе внимание, высказывая мнения и предположения, не должен приближаться к этим людям, чтобы подслушать их разговор. Гарри вздохнул и дал задний ход.
