Жоффруа Анжуйский уставился на шурина холодным взором.
– Ключ к английской короне – Нормандия, – заявил он. – Пока я не закреплюсь здесь окончательно, будет глупо с моей стороны ехать в Англию и оставлять незаконченные дела без присмотра.
Они сидели в залитой солнцем комнате в крепости Роберта под Каном. Шли первые дни ласкового сентября. В небе мелькали ласточки, наедаясь перед отлетом на юг последними летними мошками. Жоффруа глянул на девятилетнего сына, который сидел за столом с перьями и цветными чернилами, пока взрослые толковали о серьезных вещах. В золотых лучах, косо падающих через оконную арку, его волосы блестели, как тонкая металлическая проволока.
Всего неделю назад Жоффруа отвоевал у коннетабля Стефана замок Мортен. Да и весь прошедший военный сезон оказался удачным. Таншбре и Вир тоже пали, как и еще полдюжины других крепостей.
– Еще немного – и я смогу обеспечить сыну и его наследникам герцогский трон Нормандии. Если сейчас отвлечься, то я потеряю то, что достиг, а таких потерь у нас уже и так предостаточно.
Он видел, что Роберту не понравились его слова. К шурину Жоффруа в общем относился неплохо: считал его довольно неотесанным и твердолобым, но признавал его ум и воинский талант, доказанный успешными боями в Нормандии тем летом, и ценил его непоколебимую верность Матильде. Стойкость и благородство Роберта были достойны восхищения.
– Я не считаю, что в том есть ваша вина, – продолжил он как ни в чем не бывало. – Свою супругу я хорошо знаю: она может быть весьма несговорчивой, когда закусит удила, и вам пришлось иметь дело с вероломными баронами и прелатами. Да и удача не всегда вам сопутствовала. Как бы то ни было, в моем приезде в Англию смысла нет, более того – это опасно. Английские бароны станут ворчать насчет анжуйского выскочки, и жена моя, с радостью принимая от меня людей и деньги, мне не обрадуется. Если уже сейчас вы с трудом сохраняете сторонников, то присутствие анжуйского супруга рядом с императрицей окончательно их оттолкнет.
Роберт нахмурился:
– Если такова ваша позиция, то не глупо ли и бессмысленно было призывать меня в Нормандию? Все это можно сказать в письме. Каждый день, пока меня нет, ситуация в Англии становится все сложнее.
Жоффруа пожал плечами:
– Мне нужно было узнать, что происходит, и кого мне расспрашивать, как не брата моей жены? Письма и посланцы хороши, но всего они не передадут. С Матильдой мы не виделись уже три года, и за это время она почти дотянулась до короны и потом упустила ее лишь из-за собственного упрямства. Я должен удостовериться, что, посылая в Англию людей и деньги, я не выбрасываю столь необходимые мне средства в бездонную пропасть. Кроме того, я видел, какой вы военачальник, и теперь меня вовсе не тянет в Англию. – (Роберт напрягся.) – Вы неправильно поняли, – сказал Жоффруа, хотя искорки в его глазах свидетельствовали, что шурина он поддразнивает намеренно. – Вы превосходный командир и не захотите, чтобы я мешал вам со своим мнением. Если быть честными друг с другом, вы также не желаете видеть меня в Англии, как я не желаю туда ехать.
– Я могу поехать! – подал голос Генрих. – Ведь я буду королем Англии, и потому мне надо быть там. Это несправедливо, что мама сражается, а я нет.
Жоффруа смотрел на не по годам развитого сына с нескрываемой гордостью.
– Ты так считаешь?
Кивнув, Генрих встал со своего места под окном и принес отцу и дяде лист пергамента, над которым трудился.
Жоффруа изучил изображение осажденного замка, в который из-за рва летели стрелы. На земле лежали тела, обильно залитые кровью. Защитники замка метали со стены камни. Голубая лента была, очевидно, рекой, потому что в ней плавали рыбы. Генрих стал указывать на недочеты в обороне и объяснять, как бы он сам повел осаду и захват замка.
– Это лондонский Тауэр, – пояснил он.
– Ты же никогда не видел Тауэра!
– Значит, мне нужно поехать и посмотреть.
Жоффруа хохотнул, но потом посерьезнел и качнул головой:
– Англия – опасное место. Я не могу пока отпустить тебя туда.
– Безопасных мест нет, – резко заметил Роберт. – Приезд Генриха может стать той малостью, которая склонит чашу весов в нашу пользу. Мы должны показать людям, что этот мальчик их лучшая надежда на будущее. В нем чувствуется истинная королевская кровь.
Граф Анжу насупился. Он не хотел продолжать эту тему.
Пока был жив король Генрих, Жоффруа часто слышал о том, что Англия – великолепная страна, где царит мир и благоденствие, где поля плодородны, где от богатств ломится казна. Но все это исчезло. Стефан растратил золото на приверженцев и наемников, а что не потратил он, то украл его братец епископ. Там идет война, там поля черны от пепла. Это не тот край, куда поедет разумный человек, а уж тем более не отпустит туда беззащитное дитя. Пока же Генрих здесь, он находится у него на глазах, под его влиянием и присмотром.
– Я хочу поехать, – произнес Генрих, упрямо вздернув подбородок и сверкнув глазами, и Жоффруа сразу вспомнилась Матильда. – Я хочу научиться воевать.
– Почему не учиться этому в Нормандии? – спросил Жоффруа. – Я покажу тебе все, что нужно знать, и объясню.
– Но здесь корону не завоюешь, – заявил Генрих с неопровержимой логикой. – Я хочу увидеть маму и хочу увидеть Англию.
Жоффруа поджал губы.
– Я позабочусь о нем, – стал убеждать зятя Роберт. – Клянусь жизнью, что с ним ничего дурного не случится. Только дайте мне воинов и припасы, чтобы мы преодолели наши нынешние трудности. Вы правы в том, что Нормандия может стать фундаментом для победы вашего сына, но какой смысл в фундаменте, если не строить дом?
– Это задача поручена вам и моей жене, а вы с ней пока что не столько строите, сколько ломаете, – отрезал Жоффруа.
– Мы с вашей женой знаем, что нам требуется помощь из Нормандии и что пользы от нее будет больше, если со мной вернется Генрих, раз вы сами не хотите ехать.
Жоффруа бросил на Роберта тяжелый взгляд, но потом вздохнул:
– Ладно. Я дам вам три сотни человек и провизии на пятьдесят судов. От вас я требую, чтобы вы заботились о моем сыне и оберегали его от любых опасностей ценой собственной жизни, как вы минуту назад поклялись. И вернете его мне по первому требованию. И только на таких условиях можете забрать его ненадолго.
Радость засияла в глазах Генриха. Мальчик издал восторженный вопль и помчался хвастаться братьям, что уезжает завоевывать себе королевство.
Лицо Роберта обмякло от облегчения.
– Спасибо, – сказал он. – Вы приняли верное решение.
– Надеюсь, – хмуро буркнул граф Анжу.
В его душе не было ничего похожего на облегчение или радость. Он знал, что даже самые ревностные опекуны не изменят того факта, что Англия – опасное, сложное место и что Роберт не сумеет защитить Генриха от всего, что может встретиться им на пути, начиная с морской переправы. Хватит одной ошибки кормчего и одной норовистой волны. Но еще сильнее его расстраивало другое. Жоффруа уже предчувствовал, как сильно будет скучать по этому живому, смышленому ребенку, который, как солнце, освещал его жизнь.
