— Monsieur le Roi, — промолвила Маргарита, слегка присев и протянув ладонь, бархатную и белую, точно молоко.
Наварр прижался к руке губами. Выпрямившись и успокоившись, он произнес:
— Ваше королевское высочество, вы по-прежнему бегаете быстрее меня?
Моя дочь рассмеялась.
— Очень может быть, ваше величество. К сожалению, сейчас мне мешают эти ловушки.
Она указала на свои тяжелые юбки.
— А! — Наварр изобразил разочарование. — А я-то надеялся, что после ужина мы с тобой посоревнуемся.
Марго рассмеялась, притянула его к себе и поцеловала в губы, как и надлежало кузенам. Затем мы поприветствовали принца Конде; эти приветствия с обеих сторон были более сдержанными. Потом все проследовали в обеденный зал.
Собравшиеся были в восторге от Генриха. Беседа постоянно прерывалась смехом. После ужина я повела его на балкон, выходящий на Сену. В последнюю неделю лето обрушило на город всю свою мощь. С грязной реки не доносилось ни дуновения, ощущался лишь слабый запах разложения. Генрих облокотился на перила и посмотрел на реку и на город с видом любовника, вернувшегося после долгой разлуки.
Мы помолчали, и я спокойно сказала:
— Твоя мать говорила, что ты писал мне письма, но она их не отправляла.
Выражение лица Генриха не изменилось, однако я почувствовала вдруг какую-то настороженность. Он пожал плечами.
— Думаю, что моя… юношеская фантазия ее пугала. У меня были вопросы о предметах, которых она не понимала.
— В тот день, когда ты бежал за теннисным мячом, мне показалось, что нас с тобой поразила одна и та же воображаемая картина, — призналась я. — Я не ошиблась?
Он ответил не сразу.
— Моя мать размышляла только о Боге и о грехе. Но в отличие от моих товарищей-гугенотов я не религиозный человек. Я воевал рядом с ними, потому что верю в справедливость их дела. А что касается меня лично, то я верю в реальные вещи — в землю, небо, людей и животных…
— А кровавые видения? — уточнила я.
Наварр отвернулся.
— Мне мерещились мои товарищи, умирающие страшной смертью.
— Я не различаю их лиц, но мои сны и видения в последнее время стали ужаснее. Я всегда принимала эти сны за предупреждения, словно открывалась дверь в будущее, которое можно исправить. Но если ты не веришь в Бога, то, возможно, считаешь, что все это не имеет смысла?
Генрих посмотрел мне в глаза.
— Я верю, Madame la Reine, в то, что этот брак даст нам возможность либо разрушить Францию, либо спасти ее.
— Поразительно, но мы оба пришли к одному и тому же выводу.
— Я прибыл сюда против воли своих советников и друзей. Они боятся этой свадьбы. Думают, что это ловушка и нас здесь уничтожат. Я приехал, потому что верю вам, тетя Катерина. Я верю, хотя все это невероятно, в то, что мы с вами видели одно и то же и желаем предотвратить худшее.
Подняв руку с тяжелой Головой Горгоны, я положила ее на плечо Наварру и пообещала:
— Вместе мы остановим зло.
Заслышав шаги принца Конде и его адъютанта, я повернулась. Они явились за своим королем.
Первые дни августа выдались знойными. За древними стенами Лувра жара, как черный удушающий призрак, висела над дорогой. Дверь в мой кабинет без окон была постоянно открыта не только в надежде на свежий воздух, но и для удобства гостей, советников и портних, которые ко мне приходили. Как-то утром я сидела за столом против кардинала Бурбона, дяди жениха и брата Антуана де Бурбона, которого кардинал много лет назад отлучил от церкви. Убеждения кардинала остались прежними, и здоровье было в полном порядке. У него, пятидесятилетнего, не имелось ни одного седого волоса.
Мы обсуждали свадебный ритуал как внутри, так и снаружи собора, когда охранник постучал в дверной наличник.
— Madame la Reine, — обратился он ко мне, — вас дожидается испанский посол. Просит о немедленной аудиенции с глазу на глаз.
Я нахмурилась. Я плохо знала нового посла, Диего де Цунигу, но его предшественник имел склонность к драматическим заявлениям, и была вероятность, что дон Диего такой же.
Поднявшись, я вышла в коридор. Там, возле моих покоев, переминался с ноги на ногу Цунига со шляпой в руке. Это был маленький, очень серьезный человек среднего возраста. Напомаженные волосы, иссиня-черные и редкие на висках, были зачесаны назад.
— Что у вас за срочное дело, дон Диего? — спросила я без улыбки. — Из-за вас я вынуждена была прервать встречу с кардиналом де Бурбоном.
Посол кое-как поклонился. Видно было, что он разгневан, словно я чем-то его обидела.
— Случилось умышленное нападение, Madame la Reine, и учинила его Франция против Испании.
Я молча уставилась на посла. Он сердито на меня смотрел. В узком коридоре Лувра толпились слуги, придворные и гости Наварра.
— Пойдемте.
Взяв испанца за руку, я привела его в комнату заседаний и посадила в кресло короля за длинным овальным столом.
— Слушаю, дон Диего, — сказала я. — Как Карл обидел своего бывшего шурина?
Брови посла удивленно приподнялись. Он понял, что я действительно не имею представления, о чем речь, и глубоко вздохнул.
— Семнадцатого июля пять тысяч французских солдат, гугенотов, вторглись на территорию испанских Нидерландов. Их командир — лорд Женлис. К счастью, командиры короля Филиппа узнали о предстоящей атаке и преградили путь вашим войскам. От ваших людей осталось лишь несколько человек, среди них — Женлис. Простите мою смелость, но я предлагаю вам откровенно поговорить с его величеством, поскольку его действия нарушили договор с Испанией.
Я прижала руку к губам, удерживаясь от резких слов. Колиньи! Лживый надменный мерзавец совершенно забылся: осмелился послать войска в Нидерланды. Сделал это тайно, надеясь на победу, которая после убедит Карла поддержать безумную войну.
— Это дело предателя. — Мой голос дрожал. — Франция никогда не покусится на суверенность Испании, заверяю вас. Дон Диего, Карлу наверняка не было известно об этом вторжении, он бы его не одобрил. Мы добьемся, чтобы виновник…
Цунига позволил себе неслыханный поступок: прервал королеву.
— Виновник сейчас дожидается аудиенции. Встреча наверняка будет сердечной. Говорят, что у Женлиса есть письмо от короля с выражением поддержки.
— Это невозможно, — прошептала я, поднимаясь на ноги.
— Madame la Reine, все так и есть.
Я покинула комнату и протиснулась по узкому душному коридору мимо потных тел, приветствующих меня, мимо черно-белых испуганных гугенотов. Я остановилась у закрытых дверей апартаментов короля. Там собралась небольшая группа людей.
