Уже поздно вечером Александр открыл глаза и обменялся несколькими фразами с Птолемеем и Роксаной. В ту ночь она спала рядом с ним одетая, мгновенно просыпаясь, когда он начинал беспокойно ворочаться, и давая ему при необходимости снадобья и воду. Но вскоре снова начался приступ лихорадки и лекарь вернулся в царские покои с греческими жрецами и другими лекарями.
Птолемей отвел Роксану в сторону и тихо заговорил с ней. Он был весьма озабочен.
— Это нечто большее, чем последствия ночных возлияний, госпожа, — сказал он.
— Тебе нет никакой необходимости сообщать мне очевидное. — Ее лицо побледнело. — Боюсь, что его отравили.
Птолемей покачал головой.
— Не произноси больше подобных слов, — предостерег он ее. — Уже ходят слухи, что его отравила именно ты. — Глаза Роксаны расширились от гнева. — Успокойся, у него невероятная способность восстанавливать силы. Однажды он ухитрился оправиться после девяти ран, которые наверняка погубили бы обычного человека. Однако я думаю, что тебе лучше вернуться в свой дворец. Ночные бдения не сулят ничего хорошего твоему будущему ребенку, и, если плохое станет наихудшим, наследник Александра должен стать предметом твоей максимальной заботы.
— Но я не хочу оставлять его, — протестовала Роксана. Прибыл Пердикка с группой сотоварищей, и Александр с усилием приподнялся, чтобы поговорить с ними.
— Принцесса! — позвал Роксану Пердикка. — Великий царь Александр желает тебе что-то сказать.
Ее супруг попытался сесть, а она опустилась рядом с ним на колени и, взяв его руку, поднесла ее к своим губам.
— Лежи спокойно, мой господин, — умоляла она. — Ты не должен понапрасну тратить силы.
В его глазах мерцал лихорадочный блеск.
— Не беспокойся, — прошептал он потрескавшимися губами. — Ты обязана думать о моем сыне. Возвращайся к себе. Я приду, как только справлюсь с этим недомоганием. Похоже, что ты чувствуешь себя хуже, чем я.
Роксана не могла унять дрожь.
— Мой господин, я должна остаться с тобой.
— Пердикка! — Александр схватил ее за руку. — Я поручаю свою госпожу и ее сына твоей заботе. Если я умру, он унаследует мой трон. — В его глазах промелькнул отблеск былого пламени. — А она… это самое дорогое из всего, что я завоевал.
Пердикка обратился к Роксане.
— Пойдем, госпожа. Ты должна вернуться в свои покои. С царем все будет хорошо.
Роксана проскользнула мимо него и поцеловала мужа в губы.
— Я люблю тебя, — прошептала она, а затем позволила увести себя.
В течение шести дней Александр находился на грани между жизнью и смертью, но становился все слабее. Роксана ждала в женском дворце с сухими глазами, но с каждым часом сгустившиеся вокруг нее страхи усиливались. На седьмой день Кайан принес весть, что великий царь смог прийти в себя и поприветствовать своих товарищей; ветераны по одному проходили мимо его постели, чтобы удостовериться, что он еще жив.
Тринадцатого июня в возрасте тридцати двух лет Александр, царь Македонии, царь Греции, великий царь Персии, господин Бактрии, господин Согдианы и Индии, сделал последний вздох и его душа покинула свою бренную оболочку. Грохот барабанов донес эту скорбную весть его жене быстрее, чем гонец, и Роксана зарыдала, оплакивая все, что не было сделано и сказано между ними.
Роксана преклонила колени у постели, держа в своей ладони холодную и безжизненную руку Александра. Он казался ей сейчас таким молодым, таким прекрасным! В его облике не было никаких следов долгих дней болезни, от него пахло свежестью, несмотря на изнурительную вавилонскую жару и горящие факелы, освещавшие погребальные носилки. Может, он только спал? Или же действительно оказался бессмертным и заклинания врагов заставили его забыться сном на тысячу лет?
Глаза Роксаны были сухими, поскольку она уже выплакала все слезы. Греческий жрец взглянул на нее и что-то пробормотал своему коллеге. «Всего день назад он не посмел бы нарушить тишину», — подумала она. Стервятники начали смыкать кольцо вокруг нее.
Голоса собравшихся македонцев стали звучать громче, будто они услышали ее мысли. К ней подошел Птолемей.
— Было бы лучше, госпожа, если бы ты больше здесь не оставалась. Твое состояние…
— Кто станет его преемником? — спросила она.
Птолемей помог ей подняться.
— Ты должна возвратиться в свои покои и позаботиться о себе и о его наследнике.
— Кто? — повторила она.
Птолемей промедлил лишь какое-то мгновение.
— Когда наступил конец, Пердикка оказался к нему ближе всех. — Он взглянул на мрачного визиря. — И он клянется, что последними были слова великого царя о том, чтобы корона досталась сильнейшему.
Роксана кивнула с болью в сердце и наклонилась, чтобы в последний раз прикоснуться к холодным губам Александра. Когда она повернулась, чтобы взглянуть на враждебные лица Пердикки, Леонната и остальных, выражение ее лица было таким же царственным и невозмутимым, как и у ее усопшего супруга.
Если бы Александр официально провозгласил ее царицей и короновал, тогда Птолемей возможно, перешел бы на ее сторону вместе со своими войсками, но сейчас она осталась в одиночестве.
— Позволь мне сопровождать тебя… — начал было Птолемей.
Роксана покачала головой.
— Нет, — тихо возразила она. — Займись своими делами.
— Он любил тебя, и ты знаешь об этом. Его последние мысли были о тебе и о твоем ребенке.
— Тебя он тоже любил, — сказала она. — Иди, мой друг, пока у тебя есть такая возможность.
Птолемей не смог скрыть промелькнувшего в его глазах облегчения. Роксана знала, что они с Пердиккой ненавидели друг друга. Сейчас, когда Пердикка оказался у власти, Птолемею не стоило надолго задерживаться на поминках Александра. Слишком мудрый, чтобы использовать свои войска против других предводителей. Птолемей обратил взор в сторону Египта, в то время, как остальные уже рычали друг на друга, как хищники над добычей.
— Пусть его удача хранит нас обоих, — пожелал на прощанье Птолемей.
Пердикка вышел вперед.
— Здесь не место тебе, принцесса.
— Мне уже сказали об этом.
Небритое лицо визиря отяжелело, а глаза опухли и налились кровью. То ли горе, то ли груз вины за последние дни состарили его на несколько лет.
— Тебе не стоит беспокоиться о своей безопасности, — сказал он. — Ты находишься под моей защитой.
Она кивнула и вышла из комнаты, стараясь не слышать гул раздраженных голосов, возникший сразу же после ее ухода. Пусть враги разносят приятную для них ложь, нашептывая повсюду о ее участии в отравлении. Она еще не сыграла в свою последнюю игру, и, пока они будут раздумывать, она начнет действовать.
